Высокий замок - Дмитрий Воронин

Это поняли и на галере. Даже прекратили бесполезный обстрел – теперь вместо арбалетных болтов и простеньких заклинаний вслед беглецам неслись угрозы и оскорбления. Солдаты опять потянулись за веревками…

А в следующее мгновение раздался треск. То, на что всем сердцем надеялся Галик, свершилось – галера налетела на камни. Корабль содрогнулся, с треском переломилась мачта, в воду полетели люди. Из надстройки, где располагался камбуз, повалили клубы дыма – видимо, треснула печка.

Изуродованная галера трещала, разваливаясь. Матросы спешно спускали шлюпки – но перепутанный такелаж и потерявший остойчивость корпус создавал для этой работы изрядные помехи. Было очевидно, что пройдет немало времени, прежде чем удастся спасти всех – всех, кто еще остался жив. Немало солдат уже ушло на дно, кое-кто еще держался на поверхности, цепляясь за обломки досок.

Под днищем ялика заскрипел песок. Галик подхватил девочку на руки и выпрыгнул в воду. Сделав несколько шагов, он поставил Альту на сухое место, затем рывком подтянул лодку к берегу и, с легким поклоном, протянул волшебнице руку. Та усмехнулась, но, опершись о предложенную кисть, изящно выбралась из шаткого суденышка.

– Надо убираться, и побыстрее. – Галик торопливо собирал вещи. – Леди, брать с собой столько золота было не лучшим решением.

– Нам могут потребоваться деньги.

– Вот что нам действительно потребуется, так это свобода передвижения, – заметил Галик, закидывая мешок на плечо. – Ваши имперские друзья, леди, вряд ли оставят нас в покое. Что-то подсказывает мне, что они прочешут побережье мелким гребнем. Чем вы им так насолили, леди?

– Ноготь Дилане сломала, – буркнула Таша.

– Всего-то?

– Был бы ты женщиной, ты бы меня понял, – усмехнулась волшебница. – Все готовы? В путь.

Галик с сомнением посмотрел на девочку, затем пожал плечами и двинулся к проходу в скалах. Альта засеменила следом. Она была одета излишне тепло – вернее, вполне в соответствии с ранней холодной осенью, но одежда не слишком подходила для бегства – особенно когда придет время пробираться через лес.

– Нас догонят к вечеру. – Галик не пугал, просто информировал. И Таша понимала, что он прав. Сейчас с изуродованной галеры выгрузятся люди – почти две сотни очень злых людей. Примерно треть из них будет землю носом рыть, лишь бы поймать беглецов и устроить им показательную – в смысле, очень долгую и очень болезненную – казнь. Остальные присоединятся к охоте – может, без особого энтузиазма, но присоединятся непременно. Дилана Танжери умеет убеждать.

– Предлагаешь остановиться и дать бой? – ехидно спросила волшебница. Если ситуация станет совершенно безнадежной, она вполне способна была на подобное безрассудство. Но лучше не доводить дело до крайности.

– Я похож на дурака? – Даже спиной Галик ухитрился изобразить насмешку. – Ничего не имею против схватки, но лишь когда шансы на победу хотя бы два к одному в мою пользу. Нет, мы поступим иначе.

– Как?

– Увидите, – он на мгновение остановился и, оглянувшись, неожиданно подмигнул волшебнице. – Просто доверьтесь мне, леди. Этих морячков ждет сюрприз.

Глава 6

– Как там?

Этот вопрос он с маниакальным упрямством задавал каждое утро. Мог бы посмотреть и сам, но после того, как имперские войска плотным кольцом окружили Торнгарт, Дроган ни разу не вошел в зал с картой. Ни разу. Словно боялся увидеть на огромном столе нечто страшное.

– Без изменений.

Мой ответ тоже был формальным, как и вопрос. И в самом деле, что я мог сказать? Что можно увидеть на карте, где человек представляется точкой? Движение армии? Возможно… но если Дроган надеется, что я буду дни и ночи просиживать у стола и с увеличительным стеклом в руках рассматривать поля и дороги, он глубоко заблуждается.

Мне было о чем подумать… и лучше бы купцу не знать хода моих мыслей.

Как ни странно, замок довольно часто приводил ко мне гостей. Я как-то пытался сосчитать всех, кто сидел со мной за этим столом… и понял, что не могу. Не могу вспомнить. После этого, собственно, и появился дневник. Вернее, он существовал и раньше, существовал даже до того, как я угодил в эту моими же руками и созданную западню. Но в то время к книге я возвращался от случая к случаю, иногда не притрагиваясь годами. Я верил в надежность своей памяти.

Как оказалось – напрасно.

Потом я начал записывать – все, от рассказа гостя о своем прошлом, если, конечно, он соглашался поведать о том пути, что привел его в замок. До собственных впечатлений и мыслей. С того момента в дневнике появились записи о семнадцати гостях. Всего, с учетом не записанных, не меньше тридцати. Если допустить, что человек попадает в замок в зрелом возрасте – это довольно усредняющее допущение, поскольку среди гостей были и юноши, и старики – то каждому из них отпущено… ну, скажем, лет по тридцать нормальной жизни. Тридцать гостей по тридцать лет… получается – девятьсот.

А я ведь живу в замке, если не обманывают мои же собственные заметки, не больше двух с половиной столетий. И плевать, что там, за каменными стенами, прошло уже более восьми веков. Речь идет только о моих собственных годах. Получается, что большую часть этого времени в замке должно было быть довольно людно.

А ведь это не так. Совсем не так.

Какой отсюда следует вывод? Очевидный, но очень неприятный – мало кому из попавших сюда удалось прожить достаточно долго. Несмотря на то что замок обеспечивал вполне комфортные и абсолютно безопасные условия существования, никто не задерживался здесь дольше, чем на три-четыре года.

Они уходили разными путями. Иногда это казалось случайностью, иногда выглядело самоубийством. Несколько человек навсегда исчезли в лабиринте. У троих или четверых просто наступила смерть, безо всяких видимых причин.

Семерых убил я.

Рано или поздно большинству из тех, кто оказывался пленником Высокого замка, приходила в голову мысль, которая по большому счету была совершенно очевидной – если убить меня, то исчезнут и чары замка, откроются двери наружу. И мои слова о том, что замок создавался для меня и я единственный, кому в этих стенах ничего не угрожает, уже не вызывали у них доверия. Клянусь, я терпел… клянусь, я старался только защищаться. Но всему в мире когда-нибудь приходит конец, приходил он и моему терпению. И я отвечал ударом на удар…

Как правило, первые признаки предстоящего конфликта всегда были одинаковы. Взгляды исподлобья, короткие сухие реплики. Пьянство. Дроган шел уже не раз до него проторенной тропой… и я не знал, что сделать, как снять его раздражение, как изменить отношения между нами к лучшему. Я не хотел бы найти его поутру в петле, надеялся, что дело не дойдет и до оружия. Бояться Дрогана не стоило, хотя как мечник он был выше меня на голову, а боевые заклинания в замке не работали.