Преступление и наказание (СИ) - Наконев Владимир

Воспитанные на корриде испанцы, простым кухонным ножом отправляют на тот свет по одной и больше своей бывшей любимой каждую неделю согласно статистике и новостей.

ОТПУСК

В Испании, как и в других странах Европы, существуют отпуска для заключённых, отбывающих наказания в тюрьмах. В параграфе 45.7 Закона о пенитенциарных заведениях прописано, что любой зэк, после отбытия четверти срока, имеет право на разрешённый выход на свободу в кратковременную побывку. Сумма дней таких выходов не должна превышать тридцати шести в год для тех, кто классифицирован вторым уровнем и не более 48 для более свободного третьего уровня. Кратковременность или длительность, если так понятнее, отпуска определяется воспитательным советом тюрьмы (или судьёй по надзору в случае апелляции) и может быть 3.4… но не более 7 дней подряд. В особых случаях до девяти дней.

Для того, чтобы воспользоваться такой поблажкой, нужно иметь ряд реквизитов как-то: хорошее поведение, отсутствие наказаний, наличие родственников и места для ночлега, либо контракт с благотворительной организацией, способной принять такого отпускника на несколько дней. И ещё много другого, что может повлиять на оформление разрешения на такое присутствие на свободе.

Европейский Союз в своих решениях рекомендует широко применять такую практику отпусков для реинтеграции в общество оступившихся. Испания не была бы Испанией, если бы не вносила в эти гуманные правила свои поправки.

Почти все зэки, уже на следующий день после отбывания четверти наказания, подают первую просьбу на отпуск. Она отклоняется автоматически по стандартным мотивам, что клиент совершил тяжкое преступление, не успел продемонстрировать стремления к исправлению, или ещё что-нибудь подобное. Так же и со вторым заявлением, после которого зэк имеет право жаловаться в надзор. Нередко и оттуда приходят отрицательные решения. Таких отказов можно набрать более десятка. Вы не забыли, что на каждое заключение официоз, не спеша, думает до девяноста дней.

Но, например, известная певица, стырившая у государства два миллиона евро, получила такой первый отпуск на следующий день после наступления даты одной четверти срока. Это может означать две версии: а) администрация тюрьмы обработала со сверхзвуковой скоростью все необходимые бумаги за полдня. б) это решение было оформлено до отбытия четвёртой части, что в свою очередь, было нарушением закона.

Или известный тореадор, сбивший в пьяном виде намерть человека на своём автомобиле, не только вышел в такой отпуск через четверть, но и получил третий полусвободный уровень после половины своих четырёх лет, отмерянных судом. Кстати, этот третий уровень был отменён вышестоящим судом по протесту семьи убиенного.

А остальная серая масса заключённых испанских тюрем пишет и пишет просьбы, чтобы им разрешили выйти на побывку. Некоторые даже получают, что мотивирует тех, кому отказали, на новое марание бумаги.

КОПЕЕЧНОЕ ДЕЛО

Ни с того ни с сего мне вдруг возвращают моё письмо, отправленное неделю назад. На конверте помечено карандашом: доплатить 32 евроцента. Гадкие воришки! С каких это фигов не хватает, если на конверте наклеена марка с королевским улыбающимся передним фэйсом и соответствующей индикацией, означающей цену. За мои пять лет нахождения в испанских исправительных местах, стоимость этих международных для Европы марок увеличилась почти в два раза. Но это понятно: кризис, который почему-то не на много удорожил марки для местных сообщений в Испании.

Все повышения были как-то озвучены в средствах массовой информации. Но сейчас-то что случилось? Очередная вспышка на Солнце или глобальное потепление? И это как раз в момент, когда я заканчиваю новую книгу и завишу от скорости переписки. Эта потерянная неделя аукнется мне серьёзным запозданием.

Вспоминаю все плохие слова от Б до Х включительно, леплю марку в 50 сантиков, значительно переплачивая алчность испанцев. Других марок для оплат просто нет в тюремном магазине, и начинаю превращать случай в тему для нового рассказа. Проходя мимо доски объявлений, замечаю, что там нет никакой информации о почтовых тарифах. Сморщив чуть сильнее извилины внутри верхней части моего тела, вызываю образ другого листочка, виденного мною в другой тюрьме. Там были тарифы 2013 года. Сейчас на дворе 2018. Беру формуляр.

«В отдел содержания тюрьмы. Прошу вывесить на доске объявлений модуля информацию о действующих почтовых тарифах. Отметить детали:

— цены нормальных писем, в зависимости от зоны.

— цены доплат».

Проходит неделя, получаю ответ: «Обратитесь к ответственному вашего модуля».

Смешно. Появилась новая должность. Показываю охраннику. Он веселится.

— У них телефона нет. А пешком на почту не хотят.

Понятно. С этого взятки гладки. Жду следующего дня и подхожу к другому охраннику. Поумнее. Тот морщит лоб.

— Вот дают! Ладно, напиши ещё одну петицию, и я добавлю к ней рапорт.

Пишу, увеличивая текст, с желанием видеть в информации количество листов, которые можно вложить в конверт, без риска выйти за рамки разрешённого веса.

Проходит ещё одна неделя. Лето, жара, мухи. Ответа нет. Нет и информации о тарифах. На дежурство приходит шеф блока. Две недели назад именно он принимал моё первое заявление. Спрашиваю, помнит ли он. Отвечает, что да. Показываю ему ответ и квитанцию второй малявы. Шеф собирает морщины в кучу, в попытке посоветовать что-либо. Прихожу к нему на помощь.

— Я сейчас ещё и директору напишу.

— Ага. Напиши, — соглашается шеф и через некоторое время весело смеётся, читая мой очередной опус.

«Директору. Прошу, чтобы вы, используя ваши возможности, предоставили мне специальное разрешение на выход из тюрьмы, чтобы сходить на почту в деревню и лично спросить там информацию о действующих почтовых тарифах, которую не могу получить с 12 июля с. г., написав уже два заявления.

Если мне предоставят транспорт, можно будет значительно сократить длительность указанного отпуска.

С уважением».

— Иронично, — замечает шеф, штемпелюя листочки, — Копии заявлений будешь добавлять?

— Нет. Пусть директор сам их ищет. У него для этого есть секретарша или какие там помощники. Работать надо. Тогда никто не будет иронизировать, — философствую, забирая копию. Пошло время третей недели с момента, когда мне захотелось узнать, сколько стоят письма.

Директор задумался на неделю. Разумеется, что как и я, он знал: фиг мне, а не отпуск. Согласно Тюремных Правил срочные отпуска предоставляются только по гуманитарным причинам, как-то: смерть близкого родственника, бракосочетание или что-то связанное со здоровьем зэка. Но директор знал, что и тема в моей заяве серьёзная и так просто я не отступлю. Но его вредность пересилила профессионализм и он придумал, куда направить мой писательский талант.

«Этот случай предоставления срочных отпусков не находится в перечне. Запросите информацию в отделе администратора». - написал кто-то от его имени ужасным почерком и с многочисленными исправлениями букв. Перевожу на общепринятый язык: «Заройся в бумагах». Я улыбнулся мысленно сам себе и пошёл просить новые бланки.

«В почтовое отделение деревни Албокассер. В день 11.07.18 почтовый сервис возвратил письмо, которое я отправил неделю назад, оплатив отправку маркой «тип Б». на конверте красовалась надпись, что я должен заплатить ещё 32 евроцента. Этим письмом прошу, чтобы почтовое отделение деревни Албокассер выслало мне действующие почтовые тарифы, потому что найти их в тюрьме Кастейон-2 не предоставляется возможным, не смотря на запросы в течение этого месяца, отправленные в отдел содержания, ответственному блока и директору тюрьмы.

С уважением».

Вторую бумажку отправляю администратору тюрьмы с продолжением игры, так любимой бюрократами всех мастей и национальностей.