Pink Floyd: Кирпич к кирпичу - Олег Мухин

Уотерсу почему-то вообще не слишком нравится находиться в группе. В 1973 году «Pink Floyd» записал альбом «Dark Side Of The Moon», миллиарды людей купили его, и, разумеется, коммерческий успех очень расстроил Уотерса.

«Мы сломались. Мы выиграли в рулетку. Что полагается делать после этого? «Dark Side Of The Moon» стал последним альбомом, который мы записывали в атмосфере сотрудничества. После него группа напоминала выдергиваемый зуб. Десять лет цепляния за брак и отсутствия смелости для развода; десять лет сущего ада. Это все было просто ужасно. Ужасно. Ужасно».

Да, Уотерс, мистер Мрачный, который даже не желает приложиться к своей полной до краев кружке пива, — это самый мрачный человек в роке. Он приводит в уныние даже зануд. Наверное, мне следует развеселить вас, рассказав вам высоким игривым штилем газеты «Sun» о Двадцати Вещах (Урезанных До Удобно И Весело Упакованных Восьми), Которых Вы Не Знаете О Роджере Уотерсе. Итак:

1. Он не слишком любит «Radio One»!

«Radio One» не крутит мой классный сингл «What God Wants», потому что они считают его плохим. Они считают, что он не такой хороший, как «Erasure» или Джанет, мать ее, Джексон! Они считают, что британская публика не станет его слушать. От этого у меня кровь закипает. Если вам больше семнадцати и у вас нет бейсбольной кепки, надетой задом наперед, они не хотят вас и знать».

2. Он — хвастун!

«Очень важно в наше время пытаться дать друг другу возможность сопоставить свое отношение к происходящим событиям. Сегодня некоторые медики соглашаются со мной, что важно не растерять то, что ты чувствовал, когда тебе было шестнадцать-семнадцать лет, сохранить сильные детские ощущения, когда мы видели мир в ярких красках, пока это все не стало серым благодаря чуши Адама Свитинга и Эндрю Ллойда Уэббера».

3. Он не очень любит (в отличие от других людей) войну!

«Что раздражает Адама Свитинга, Чарлза Шаара Мюррея, Энди Джил-ла, и всех вас, журналистов, так это то, что я довольно мрачно и скучно заявляю, что мое отношение к войне, как и к большому бизнесу, не меняется с годами. Я просто также мрачно отношусь к войне в сорокадевятилетнем возрасте, как я относился к ней, когда мне было семнадцать лет. Уверен, что ненависть к войне возникла из-за гибели моего отца. Я сочувствую всем отцам и сыновьям, убитым на войне — во имя чего?»

4. Он — хвастун!

«Людям важно время от времени испытывать ощущения наподобие тех, что охватывают меня, когда я ловлю рыбу. Некоторые из нас собиратели, некоторые — охотники. Я — охотник. Мне нужна речная тина под ногами. Это как-то по-прустовски».

5. Он не очень любит Шинед О'Коннор!

«Было очень трудно организовать концерт «The Wall» в Берлине, но работать со всеми было здорово — с Брайаном Адамсом, с Ваном Мор-рисоном, с Синди Лопер, чертовски здорово. Со всеми здорово. Кроме Шинед О'Коннор. О боже! Никогда не встречал людей, более занятых собой, более непрофессиональных, более самовлюбленных и более неприятных. Она так сильно задирает свою жопу, просто жуть. Что касается «The Wall», ее очень волновал собственный имидж, ее очень волновало, что там не было других (говорит с ирландским акцентом) «молодых людей на концерте». Я и все прочие были, по ее мнению, старыми пердунами, поэтому ее беспокоило, что то, в чем она участвовала, недостаточно «улично». Она подошла ко мне с блестящей идеей: она сказала, что я должен нанять Айс-Ти (lce-Т) или кого-нибудь из подобных людей, чтобы он обработал одну из моих песен в стиле рэп! Я не шучу! И она тоже не шутила! Печальная штука — она была серьезна! И затем, спустя пару месяцев после концерта, когда вышел альбом, она дала интервью американскому телевидению, которое смотрели миллионы телезрителей, и охаяла представление. Она сказала, что концерт «The Wall» был кучей дерьма. Гребать я хотел то, что она думает о концерте, но она должна заткнуть свой гребаный рот, поскольку это может только навредить благотворительности, Мемориальному Фонду и всему тому, что делает Леонард Чешир. Она ничего не понимает. Она просто глупая девчонка. Она сидит в углу, бреет свою чертову голову, задирает жопу и иногда высовывает ее, чтобы сказать (говорит с ирландским акцентом): «О, я тумаю, эдо плохо и эдо плохо».

6. Он не очень любит «стадионный рок»!

«Рок-н-ролл на стадионах ужасен. Эти концерты напоминают распродажи тапперовских товаров — проводимые в честь Великого Бога Таппера, — в которых участвуют пятьдесят тысяч человек, только они не покупают товары Таппера, они покупают хот-доги и футболки и иногда поднимают глаза, чтобы посмотреть на омерзительные видеоэкраны, на которых звук совершенно не совпадает с изображением и которые вызывают у тебя тошноту. Смешно, как люди стараются оправдать свою жадность. Например, «U2», чья логика такова (говорит с ирландским акцентом): «О-о, мы должны выступать на стадионах, потому что наши фэны хотят разом прийти и взглянуть на нас». Ну, хорошо: показывайте вашим фэнам действительно дерьмовое шоу на стадионе — но за это говно не берите с них по двадцать пять фунтов!»

7. Он — шутник!

«Майкл Джексон тоже выступает на стадионах — но он делает это не для себя, он делает это, чтобы спасти маленьких детей во всем мире».

8. Он — хвастун! Не столько хвастун, сколько не очень любит Эндрю Ллойда Уэббера!

…На диске «Amused To Death» есть строчки, где говорится следующее:

Ужасная чушь Ллойда Уэббера Идет на сцене годами. Землетрясение сотрясает театр, Но оперетта продолжается. Наконец крышка фортепьяно падает И ломает его гребаные пальцы.

«Меня тошнит от Эндрю Ллойда Уэббера. Он все время маячит перед глазами, и все, что он делает, — чепуха. Это не имеет ценности. Это пустая, второсортная чушь, все, что он делает, и от нее мне становится паршиво. Я ни разу не был ни на одном из его шоу, но, поместив слегка грубую шуточку в его адрес на альбоме, я подумал, что надо бы послушать что-нибудь из Уэббера. Этим летом я снимал дом в Америке, и у домовладельцев нашлась целая куча его чуши, поэтому я подумал: послушаю-ка «Phantom Of The Opera» («Призрак оперы»). Я поставил пластинку на проигрыватель, испытывая легкий страх. Я подумал: боже, надеюсь, она действительно плохая или хотя бы посредственная. К счастью, я не был разочарован. «Призрак оперы» — это полный ужас от начала до конца».

Несколько последних лет Уотерс не вылезал из судебных инстанций, поскольку больше всего он не любит новый «Pink Floyd». В 1983 году после записи альбома «The Final Cut» Уотерс ушел из группы. Четыре года спустя остальные члены группы собрались, назвали себя «Pink Floyd», стали исполнять большое количество песен Уотерса на сцене перед восторженными аудиториями и сделали кучу денег. Тем временем Уотерс отправился на гастроли, рекламируя «Radio KAOS», но не назвал себя «Pink Floyd», поэтому всем было на него наплевать. От этого Роджер стал мрачным. Последовал длительный судебный процесс. Вражда продолжается.

«Когда эти люди назвали себя «Pink Floyd», я очень, очень расстроился. А они здорово раскрутились. Ну, я не знаю, чувствуют ли они себя от этого счастливыми. Не думаю, что они на самом деле счастливы. Это ты спроси у них. Спроси их: «Вы счастливы? Вы идете нарасхват. Вы распродаете все. Вы счастливы от этого?» То есть спроси, как они себя чувствуют, когда выходят на сцену и исполняют мои песни — песни из «The Wall»? Я написал «The Wall», критикуя стадионный рок, — а так называемый «Pink Floyd» делает деньги, забыв об этом и играя песни из этого альбома на стадионах! Ну, что ж, им жить с этим. Им нести крест предательства. Они отреклись от того, о чем было это произведение. Но когда началась вся эта глупость, я очень опечалился. Я стоял у реки и смотрел на свое отражение в воде. «Жалко», — сказал я. Они украли мои произведения, и я ничего не мог с этим поделать.

Единственная моя ничтожная победа состояла в том, что им пришлось добавить яйца надувной свинье, которую я спроектировал для обложки пластинки «Animals». Если бы свинья была точно такой же, какой я ее спроектировал, я мог бы запретить им использовать ее на концертах. Гребать их. Теперь Гилмор и Мейсон владеют названием «Pink Floyd». Они хранят его в коробке».

Уотерс смеется сдавленным смехом, рожденным ненавистью и жалостью к себе. Если бы только у меня был шестипенсовик, я непременно бросил бы монету ему на старческую ладонь.

Ранее в нашей беседе Уотерс подчеркнул, что он является одним из пяти лучших композиторов со времен войны. А кто предположительно мог бы стоять выше его, интересуюсь я. Наморщив лоб, он обдумывает вопрос. «Джон Леннон, — говорит он. — Пытаюсь вспомнить еще кого-нибудь. Э-э, больше никого не могу вспомнить. Понимаешь? Я не слишком люблю пластинки слушать. Я немного изоляционист, замкнутый человек. Я предпочитаю порыбачить. Список великих авторов очень, очень короткий, но я в нем точно есть. Э, кто же еще там, лучше меня? Я действительно не знаю. Фредди Меркьюри, может быть…»