Как «Звездные войны» покорили Вселенную. История создания легендарной киносаги - Крис Тейлор

Настоящая сложность плана Лукаса отказаться от контроля над «Звездными войнами» состояла в том, что идея фильма не была готова оставить своего родителя. «Правда в том, что она меня захватила, – сказал он. – Она теперь во мне. Я не могу удержаться, чтобы не огорчиться или не разозлиться, когда что-то идет не так, как должно. Я вижу этот мир. Я знаю, как герои живут и дышат. В какой-то мере они теперь управляют мной».

Керш имел свое мнение, почему Лукасу тяжело вступить в спор с более старшим и опытным режиссером по поводу скорости его работы: «Я пару раз подлавливал его на том, что он заглядывал в объектив камеры, и он стыдливо смотрел на меня, будто ребенок, укравший печенье». Все, что Лукас говорил ему о показанных ему дублях: «Мне очень нравится». Вне съемочной площадки, по словам Кертца, Кершнер просто ответил на обвинение в том, что он слишком выбивается из графика: «Вы меня наняли сделать это. Так дайте мне сделать это».

Спокойнее всего Керш чувствовал себя с исполнителями главных ролей. Керш понимал, что Харрисон Форд – достаточно опытный актер, чтобы самому придавать форму персонажу. Арнольд запечатлел многочисленные моменты, когда Форд предлагал изменения своих реплик, обсуждая их с Кершем. Когда Хан и Лея прилетают в Облачный город и Лэндо целует ее руку, по сценарию Форд должен сказать: «Она путешествует со мной, Лэндо. И я не собираюсь использовать ее как ставку, так что можешь забыть о ее существовании». Но это казалось излишним проявлением ревности, не говоря уже о явном заявлении прав собственности. Форд придумал реплику, куда больше подходящую персонажу: «Ну все, хватит, старый ловелас».

Арнольд также запечатлел ключевой момент в трейлере Форда, когда режиссер и актер обсуждали последние минуты Хана в Облачном городе, прежде чем его заморозят в карбоните.

ФОРД: Я думаю, я должен быть в кандалах. Это не помешает любовной сцене. Мне же не надо обнимать и целовать Лею. Когда я прохожу мимо, я думаю, Лея должна очень просто сказать: «Я люблю тебя».

КЕРШНЕР: И ты скажешь: «Не забудь это, Лея, потому что я вернусь». Ты должен сказать: «Я вернусь». Должен. Это практически часть контракта!

ФОРД: Если она скажет: «Я люблю тебя», а я отвечу «Я знаю», это красиво, допустимо и смешно.

КЕРШНЕР: Хорошо-хорошо. Знаешь что? Я, наверное, Вейдера придержу до конца.

Если вы вдруг пропустили (потому что Керш, похоже, пропустил), Харрисон Форд только что придумал самые запоминающиеся слова фильма – всей трилогии – в своем трейлере, за кофе и фруктами. Документальный фильм «Империя мечтаний», снятый Lucasfilm, позднее будет утверждать, что Форд сказал эти слова лишь в последнем из дюжины дублей. Может, это и правда, но она не учитывает тот факт, что слова были придуманы Фордом раньше и согласованы с Кершем. Лукас при демонстрации фильма тестовой аудитории показывал две версии фильма – с этой строчкой и без нее. Зрители смеялись над словами Хана. Лукас не понимал почему. Кершу и Форду пришлось объяснить – смех был единственным способом эмоциональной разрядки в этой очень сильной и сложной сцене.

Если Керш легко давал актерам перерабатывать свои реплики, в остальном он был значительно строже. Он оказался еще бо́льшим перфекционистом, чем Лукас, когда дело доходило до освещения. Он придумал визуальную палитру помещений для заморозки: «Мы хотели не четкого разделения цветов, как в комиксе, а их смешения», – говорил он, описывая эстетику, диаметрально противоположную первому фильму. «Лица людей будут освещаться зеленым светом с одной стороны и красным с другой, или площадка будет освещена оранжевым и голубым». Когда делался слепок Хана Соло, замороженного в карбоните, именно Кершнер предложил знаменитую позу: Хан вскинет руки, словно чтобы защитить себя от процесса.

Форд полностью поддерживал творческий стиль Кершнера. А вот с Фишер все было сложнее. Кершнеру было тяжело справляться с актрисой и ее постоянными болезнями. Некоторые действительно были реальными, и она даже ложилась в больницу обследоваться из-за болей в животе. Но куда чаще проблемы были связаны с постоянными вечеринками в ее квартире, ее дружбой с Rolling Stones, ее новым увлечением кокаином и – как минимум в одном случае – бутылкой крепкого тунисского ликера, привезенного комиком из Monty Python Эриком Айдлом. Описывая процесс съемок, Арнольд не упоминал слухов о том, что она веселилась всю ночь (когда так и было), и деликатно избегал темы личной жизни Фишер: у нее была «аллергия на многие вещи», и она «не всегда заботилась о себе подобающим образом», – писал он.

Сложнее было избежать ее истерик на съемочной площадке. Она злилась, что Форду разрешено менять свои реплики по желанию, и ее одолевала паранойя, что сценарий переписывается без ее ведома. Она однажды накричала на Форда, после чего Керш попросил, чтобы в случае чего она кричала на него, а не на других актеров. Они обсуждали, должна ли Фишер дать Лэндо пощечину. Билли Ди Уильямс беспокоился, потому что Лэндо и так часто били, но готов был попробовать. Фишер ударила так сильно, что это даже слышно на записи:

УИЛЬЯМС: Не бей меня так!

ФИШЕР: Больно?

УИЛЬЯМС: Конечно, больно.

ФИШЕР: Прости. А как надо бить?

УИЛЬЯМС: Если хочешь ударить меня, сделай это понарошку.

Фишер, единственная из исполнителей главных ролей, была недовольна своим персонажем. «Я знаю, что любимый цвет Леи белый, – сказала она, вот и все. – Она карикатура, одномерный персонаж». Люку приходилось бороться с привлекательностью Темной стороны после пугающего откровения; у Хана была сцена самопожертвования; у Лэндо было искупление предательства и его плохая сделка с Империей. Лея? Да, она все еще хорошо стреляла из бластера, но все, чему ей пришлось научиться, это дрожать в объятьях Хана, как «использовать хороший поцелуй» и как говорить мужчине, что любишь его. Не то чтобы играть в романтических сценах с Харрисоном Фордом было плохо: «с помощью спецэффектов ему сделали очень хороший рот», – шутила она. Дело в том, что Фишер начала ощущать на себе проклятье «Звездных войн»: ее карьера остановилась за их пределами. «Похоже, как актриса я нужна только в космосе», – сказала Фишер. Она была первым, но далеко не последним из исполнителей ролей в «Звездных войнах», испытавшим это.

«ИМПЕРИЯ НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР» ПРЕВЗОШЛА ВСЕ СИКВЕЛЫ В ИСТОРИИ, СОБРАВ В ПРОКАТЕ 500 МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ.

Тем временем в ILM Лукасу удавалось подгонять своих работников создавать лучшие спецэффекты как можно быстрее. Фил Типпетт, который в последние моменты работы над «Звездными войнами» делал анимацию шахмат, а теперь возглавлял целый департамент кукольной анимации[95] в Сан-Рафаэль, вспоминает момент, когда понял, что стал еще бо́льшим перфекционистом, чем Лукас. Когда его не устраивали движения тоон-тоонов, «мне приходилось спорить, чтобы снять еще один дубль», рассказывает Типпетт. «Он скажет: «Все хорошо»; а потом скажет: «Ладно, еще один дубль». Типпетт знал, что его тридцатитрехлетний босс-миллионер разрывается между требованиями искусства и требованиями банка и что это была настоящая агония. Но «он никогда не занимался микроменеджментом», – говорит Типпетт.

«Он всегда относился к нам с уважением. Мы спрашивали: «Тоон-тооны делают так или этак?» – а он всегда отвечал: «Это ваше дело. Делайте, что хотите». Когда так работаешь с творческими людьми, очень многого можешь от них добиться».

Напряжение Лукаса лишь однажды выйдет на поверхность – после окончания съемки, когда Керш и Кертц вернутся в Сан-Анселмо. Лукас решил сам перемонтировать фильм, настаивая, что Керш задал слишком медленный темп – и на этот раз, по всем отзывам, результат был ужасен. Супермонтажер был слишком возбужден, чтобы хорошо работать. Монтажер Пол Хирш его успокоил. «Вы, парни, разрушаете мой фильм», – жаловался Лукас, но в конце концов смирился.

Когда фильм был смонтирован так, как хотел Керш, стало понятно, что в результате групповых усилий вышел гибрид.

С одной стороны, сиквел во многом походил на первые «Звездные войны». Лукас решил сделать очевидным, что «Звездные войны» – это название франшизы, а не фильма: он начнет ленту со слов «Давным-давно», того же логотипа Сюзи Райс, тех же фанфар. Только титры укажут, что это другой эпизод («Эпизод V» запутал многих зрителей, которые пытались понять, не пропустили ли они эпизоды со второго по четвертый). Первоначально предполагалось, что титры растворятся на фоне пейзажа планеты Хот и тоон-тоонов – это можно увидеть в комиксе на основе фильма. Но в последний момент Лукас решил, что каждый фильм серии «Звездные войны» будет начинаться в космосе со звездными разрушителями – на этот раз он запускал дроидов на планету.

С другой стороны, фильм значительно мрачнее своего предшественника. Если это и сказка, то она ближе к братьям Гримм. Часть фильма ближе к финалу, где Хана замораживают в карбоните, Люк теряет световой меч в поединке с Вейдером, теряет руку, узнает правду об отце, а потом падает в шахту вниз – и все это за двадцать минут, – один из самых пугающих моментов в детском кино. То, что Хэмиллу до последнего не говорили слов, которые озвучил Джеймс Эрл Джонс, несомненно, помогло ему сыграть эту ключевую сцену.