Месть Крестного отца - Марк Вайнгартнер

Лицо судьи побелело. Он зашагал к базе, повернулся к зрителям. За ним, в кругу питчера, стоял Энтони с перчаткой и сердито хмурился.

Рита с Майклом обменялись взглядами. Корлеоне покачал головой, не понимая, что происходит.

— Дамы и господа, — произнес судья. — Внимание, пожалуйста. Произошло… Мы откладываем игру… — Затем он свесил голову и зарыдал. Энтони вышел из круга и направился к нему.

Аль Нери, добравшись до Майкла, наклонился и прошептал боссу на ухо, будто хотел оставить новость в секрете, будто не слышал ее только что по радио.

— Кто-то стрелял в президента, — сказал Аль. — Президент мертв.

Не кто-то, подумал Майкл.

Карло Трамонти.

Майкл сунул руку в карман и потер поврежденный стеклянный глаз. Несмотря на все, что знал, а может, из-за того, что знал, он был потрясен не меньше других.

Глава 28

До конца жизни Франческа будет помнить, где была и что делала, когда узнала о смерти президента Джеймса Кавано Ши, однажды целовавшего ей руку на приеме.

Франческа ждала Джонни в костюмерной, расположенной в трейлере рядом с пляжем, неподалеку от построенного на заказ временного пирса с пришвартованными кораблями, как во время открытия Америки, и с катерами съемочной команды. У нее не было часов, и Джонни шутил, что часы в костюмерной приносят неудачу, потому что «фильм должен получиться на все времена». Несомненно, миновало за полночь.

Последние несколько недель она жила на огромной съемной вилле вместе с Джонни, детьми и Джинни, бывшей женой Фонтейна, а также несколькими актерами, его друзьями. Рядом находился монастырь, выдаваемый в картине за испанский. Франческа с Джонни не скрывали своих отношений, но в сложившейся ситуации спали в разных комнатах, как и Лиза Фонтейн со своим женихом, детективом из Нью-Йорка по имени Стив Ваккарелло. Они приехали туда всего на неделю, отдохнуть. Франческа несколько смущалась и злилась на Джонни, но он уверил, что Джинни с дочерьми полюбят ее и маленького Санни. Все складывалось хорошо.

Однако если им хотелось остаться наедине, приходилось пользоваться костюмерной или другим местечком подальше от виллы. Однажды они даже пробрались в монастырь и занялись любовью на троне, сделанном для короля Фердинанда.

Франческа ждала уже два часа, может, даже три. Иссякало терпение и вино. Она вышла посмотреть, скоро ли закончится съемка.

Она была немного пьяна.

В нескольких сотнях метров, в темном Средиземном море, кружили два современных катера и «Санта-Мария». Даже с такого расстояния Франческа слышала крики режиссера. Съемки шли месяц, а это уже третий режиссер. По словам Джонни, седьмой кинодраматург не смог написать приличный сценарий.

Она пересекла пляж и увидела Джонни в костюме, шагающего по палубе. Режиссер взвизгнул, Фонтейн с яростью сорвал с себя шляпу и швырнул за борт. Кто-то тотчас прыгнул в воду выловить головной убор.

Франческе это показалось забавным.

На корабль сообщили новость, но Франческа узнала об этом позже.

Она села на песок.

И поняла, что изрядно набралась.

Увидев Лизу Фонтейн с женихом — они прогуливались по пляжу, держась за руки, — Франческа подумала, что у нее галлюцинации, но Лиза радостно поприветствовала ее и подошла поближе.

— Стив завтра рано улетает, — сказала она.

Очевидно, то была попытка объяснить, что они делают так поздно на пляже.

— Понятно.

— Не возражаете, если мы присоединимся к вам?

Франческа покачала головой.

— А ты остаешься?

— Еще на недельку, — ответила Лиза. — Пока не начались уроки.

Они сидели вместе в напряженном молчании, смотрели на корабль. Съемка прекратилась.

Лиза со Стивом обменялись взглядами, и Лиза набрала в легкие воздуха:

— Вы с моим отцом — прекрасная пара.

— Спасибо.

Очевидно, это Стив надоумил ее, но все равно было приятно. Лиза и раньше держалась в меру дружелюбно.

— Поначалу, — сказала Лиза, — у меня была та же реакция, как если бы ваш отец встречался с женщиной на семь лет вас старше.

Ничего странного. Если к ее возрасту прибавить семь, будет тридцать четыре. Отцу было тридцать семь, когда он умер, а матери тогда было тридцать четыре. И тут Франческа поняла, что не те цифры складывает. Она была очень, очень пьяна.

— Конечно.

— Не мне говорить, — продолжила Лиза, — но я надеюсь, у вас все получится. Я рада видеть отца счастливым. Они с мамой были скорей как брат с сестрой, даже во время брака, а вы… — Она покраснела и снова посмотрела на Стива. — Ну, я-то знаю, что такое любовь.

Франческа кивнула:

— И я за вас рада.

В этот момент, в костюме королевы Изабеллы, на пляже появилась Дина Данн, актриса, отмеченная премией «Оскар», которая недолгое время была замужем за Фредо Корлеоне и, соответственно, приходилась Франческе тетей. Она бежала, увязая в песке, и тоже казалась пьяной. Стив, Лиза и Франческа поднялись. Поначалу они не могли разобрать, что говорит Дина, но вскоре Франческа разобрала слова.

— Чертовы кубинцы убили президента!

Не совсем так.

Один кубинец был виновен, бесспорно. Но кубинцы? Кубинское правительство? Экспатрианты из Кубы, огорченные предательством президента, не поддержавшего их в попытке вернуть власть? Все это представлялось невозможным.

Детали были весьма обрывочны.

Вскоре выяснилось следующее.

В отеле «Фонтенбло», за несколько часов до того, как Джимми Ши должны были снова выставить кандидатом «Президенты Соединенных Штатов, он вышел к бассейну в окружении агентов секретной службы, чтобы проплыть традиционную милю и нырнуть пару раз ради удовольствия. Бассейн в Белом доме не оснащен ни трехметровым трамплином (в отличие от Принстонского университета, который он оканчивал), ни десятиметровой вышкой (приводящей его в невероятный восторг), а в отеле «Фонтенбло» было и то и другое. Приезжая в Майами, Джимми всегда останавливался там именно по этой причине.

Двухэтажное строение с рядом роскошных кабинок для переодевания отделяло бассейн от пляжа. На крышах кабинок была расставлена охрана, как и на некоторых балконах. Всех приезжавших в отель тщательно обыскивали. Гостей не пускали к бассейну, на что никто не жаловался. Самое близкое, куда они могли пробраться, так это небольшой проход меж кабинок, ведущий на пляж. Там ютились доброжелатели с плакатами, отгороженные патрулируемой баррикадой.

У бассейна ждала фотограф из журнала «Лайф», дамочка. Эксклюзивная съемка. Если Белый дом одобрит снимок, он точно попадет на обложку. Остальные представители прессы, включая телевизионщиков, собрались в центре проведения конвентов Майами-Бич.

Президент вышел в синем халате с эмблемой на груди, улыбнулся, помахал толпе, пошутил о жаре и снял халат. Все ахнули. Накануне он упражнялся с гантелями и сбросил около десяти фунтов специально для этого случая. Фотограф «Лайф» запечатлела момент, камерами подешевле и с неудобного ракурса защелкали несколько человек в толпе и в отеле.

На президенте Ши были желтовато-зеленые плавки скромного покроя, прикрывающие треть ляжек, в том же стиле, что он носил в колледже, только на размер больше.

Он сделал несколько кругов. Потом будут обсуждать, проплыл ли запланированное количество миль.

Джимми вышел из бассейна и спрыгнул пару раз с метрового трамплина для разогрева, сказал фотографу, что готов, и взобрался по ступеням на трехметровый.

Женщина из «Лайф» осталась внизу с телеобъективом. Она обещала редактору привезти фото героя, молодящегося президента Америки, рассекающего воздух подобно изваянию бога, с одним лишь голубым небом на заднем плане.

После дюжины прыжков с трамплина он в шутку изобразил нежелание продолжать и поднялся по ступеням на десять метров вверх. Толпа это обожала.

Ши много лет не прыгал с десятиметровой вышки и не пытался изобразить нечто сверхъестественное. Сначала остановился и посмотрел вниз, притворяясь (по крайней мере, все решили, что он притворяется), будто боится.

Первый прыжок — как и два последующих — был простой «ласточкой», с безупречно выгнутой спиной, с банальным погружением, но достаточно четко выполненным, чтобы не причинить боли. Каждый раз Щи вылезал из воды со скромным видом и с облегчением, что не облажался. После третьего прыжка фотограф подняла большой палец кверху, помощник бросился к президенту, подал халат и авиаторские очки.

Джимми вернул очки обратно.

Вероятно, он хотел установить зрительный контакт с народом. Со своими избирателями, с земляками, которые восторгались его вновь стройным торсом и спортивными достижениями. Президент надел халат, завязал пояс и пробежал пальцами по волосам. Они легли идеально. Изысканная стрижка, густая шевелюра.