Наследники Виннету - Карл Май

Когда путь стал свободен, я отдал приказ разделиться на две группы. Со мной наверх поднимутся оба шамана и один факельщик. Другие, взяв наших запасных лошадей, под руководством Паппермана отправятся ранее открытым путем к Таинственному водопаду. Оттуда они потом доберутся к «замку».

Мы подождали, пока они уехали, потом я завязал шаманам глаза и напомнил о бесполезности сопротивления. Проделав это, я взял за руку команча, а Инчу-Инта — кайова. Факельщик встал впереди.

Итак, мы поднимались уже изведанным путем к комнате с цветами. Поскольку глаза пленников были закрыты, двигались мы медленно и встали на последнюю ступеньку не через полчаса, как я обещал Душеньке, а через добрый час. Как только я чуть отодвинул плиту, тотчас же услышал голоса. Я открыл люк так бесшумно, как только мог, потом крайне осторожно заглянул наверх. На скамейке напротив креста сидел Тателла-Сата, а вокруг него — двенадцать вождей апачей, ни одного из которых я не знал. Душеньки не было видно.

Старшему из них было не больше пятидесяти. Старый Хранитель Большого Лекарства говорил очень взволнованно:

— Наш Добрый Маниту во много раз величественнее, чем думали раньше красные люди. Они полагали, что он лишь их Бог, а не Бог всех живущих людей. Если бы это было так, как бы он был мал, ничтожно мал! Бог малочисленных бедных индейцев, которые разбиты, сломлены и раздавлены бледнолицыми! Как силен должен был быть Бог бледнолицых! И как велико должно было быть желание, чтобы Бог белых занял место обессиленного Маниту индейцев! И это желание исполнилось прежде, чем мы почувствовали и приняли его. Смотрите сюда, на крест! Он цветет, чтобы спасти нас! Он забирает у нас Маниту, чтобы дать нам Маниту! Он говорит нам, что есть только один Единственный, Всесильный, Всемудрый, Всезнающий и что мы лишаемся его всесилия и вселюбия, желая Бога только для нас одних, самой несчастной из наций и худшей из рас!

Крест покоится на земле, но стремится ввысь, к Богу, — таково его предназначение. Но он еще и распахивает руки, чтобы обнять каждого и весь мир. Никто из нас этого раньше не знал. И только Олд Шеттерхэнд принес нам знание. А мы не приняли его. Только один-единственный воспринял благую весть — Виннету! Он наблюдал, он испытывал. Он начинал думать. И чем крепче становилось убеждение, тем чаще он приходил ко мне, чтобы попросить разрешения вырастить в месте моей молитвы эти цветы покаяния и этот крест.

Его сокровенным желанием было привести ко мне Олд Шеттерхэнда. Его белый брат должен был увидеть здесь, что мысль о кресте и думы о Единственном Великом Маниту пустили корни в сердце его красного брата и дали плоды. Но я был против. Я ненавидел Олд Шеттерхэнда. Тогда Виннету, великий и несравненный, ушел и больше не возвращался. Но то, что жило в его сердце, вернулось. Оно пришло ко мне! Оно ежедневно гнало меня сюда, в это помещение. Оно учило меня размышлять. Оно принесло мне свет. Оно научило меня молиться не слабому, маленькому Маниту красных людей, а сильному и высокому Маниту Олд Шеттерхэнда, который один в состоянии вселить в нас, красных детей, новые души, чтобы мы наконец стали теми, кем должны стать, хотя пока еще не стали.

Сегодня он здесь, Олд Шеттерхэнд, которому я обещал свой дом и свое сердце. Сегодня я люблю его. Сегодня я знаю, что я ничего не смог бы без него, так же,. как и красная раса ничего не смогла бы сделать без белой. Он будет тем бледнолицым, который вернет утерянные нами «лекарства». Знаете, что это означает? Именно он объединит нас в любви, хотя сами мы по глупости хотим погибнуть в ненависти. А пока мы…

На этом он оборвал свою речь. Наш факел начал громко трещать, и предательский дым стал выползать из отверстия рядом со мной. Его тотчас учуяли острые носы индейцев, и мне ничего не оставалось, как вылезти из люка и в полный рост подняться.

— Олд Шеттерхэнд?! — воскликнул Таттела-Сата, вскочив со своего места.

— Олд Шеттерхэнд?! Это он? — в свою очередь стали повторять вожди.

— Да! — подтвердил шаман. — Откуда ты?

Последние слова уже были обращены ко мне. Я молча направился прямо к нему, вытащил карту, отнятую у команча, развернул и подал шаману. Он воскликнул:

— Она из тайной библиотеки! Вот эту важнейшую карту украли у моего предка! Все это время мы тщетно искали ее и вора. Подозревали тогдашнего шамана команчей, который гостил здесь и часто посещал библиотеку. И вот теперь Олд Шеттерхэнд принес ее мне. Какое чудо, какое великое чудо! Откуда она у тебя?

— От правнука того вора. Я покажу.

По моему зову явились Инчу-Инта и факельщик, несшие на плечах обоих пленников. Вожди апачей тотчас узнали их. Они издали громкие восклицания, но я остановил их взмахом руки и тихо сказал:

— Спокойно. Пусть враги не узнают, где они находятся. Есть ли здесь место, куда можно поместить пленников, чтобы никто их не увидел?

— У нас тут надежное и крепкое подземелье, — ответил Тателла-Сата.

— Тогда пусть Инчу-Инта оставит их там, а потом вернется. Мне он еще нужен.

Тателла-Сата вполголоса отдал гиганту несколько распоряжений. Представьте себе удивление вождей!

Я рассказал им то, что счел нужным, поскольку полностью выкладывать все свои планы и намерения пока не собирался. Когда я закончил, вернулся Инчу-Инта и доложил, что пленники надежно спрятаны и что Папперман со спутниками прибыли в «замок». Я велел ему сопроводить меня в пещеру и позаботиться о двух новых факелах. Душенька пожелала было идти вместе с нами, но я запротестовал. Тогда Тателла-Сата попросил меня доверить ему мою скво. Они вместе будут ждать посещения Кольмы Пуши, с которой он с большим удовольствием познакомит Душеньку. Я, разумеется, ни малейшим образом не возражал.

У меня была важная причина еще раз спуститься в пещеру. Оставалась неизведанной маленькая ее часть — узкая тропа, которую не заметили мои спутники. Я взял с собой только Инчу-Инту, потому что он был доверенным лицом шамана, — ведь речь шла об очень щепетильном деле. Поскольку широкая дорога выходила в долину позади водопада, а узкое ответвление — в «замок», значит, находящаяся между ними третья тропа должна была выходить на поверхность между водопадом и «замком». Когда я спрашивал себя, какое место там самое подходящее, всякий раз делал вывод: Утес Дьявола, или, как его называли, Ухо Дьявола, мимо которого мы шли, когда шаман показывал нам водопад. Наверняка то место сообщалось с большой пещерой. Кто знает, какие важные связи существовали между верхом и низом сотни лет назад. Поэтому я не мог довериться случайному провожатому и взял с собой только верного Инчу-Инту.

Достигнув нужного места и расчистив путь, мы вскоре обнаружили тропу, ведущую кверху. Мое предположение подтвердилось. Неясно только было, куда она выходила.