Москва времен Чикаго - Валерий Маслов

Он упрямо гнал от себя эту тревожную мысль. Не мог, не мог уважаемый всеми человек, мягкий, интеллигентный, образованный, пойти на такую чудовищную подлость! К тому же они ведь были из одной политической элиты, как справедливо заметил Николай Николаевич во время их последней встречи.

«Что же предпринять? — подумал Александр Михайлович. — Ждать, как и обещал, пока премьер-министр „созреет“ и сам заявит следствию о своих правонарушениях? Или пригласить его на новый допрос и впрямую спросить об этом заказном готовящемся взрыве?»

Но что он мог сказать главе правительства? Что обнаружено взрывное устройство в его подъезде?! Что он, Генеральный прокурор, связывает это с их недавним разговором?!

«Нет, — решил он. — Пусть Усков еще поработает над различными версиями этого неудавшегося взрыва. А мне надо набраться терпения и ждать».

Похоже, у Джульетты начался новый старый роман с Петраковым. После первой встречи на даче не замедлила последовать вторая. Мэр снова остался в коттедже один и, как и в прошлый раз, послал за Булановой машину.

Он раскрыл окно, хотя было прохладно, и стал полной грудью вдыхать свежий смолистый воздух.

Вот уж действительно, думал он, а много ли человеку для счастья надо? Оказывается, не нужно ни этих миллионов и миллиардов, ни высоких должностей и званий, а нужно просто любить вот эту женщину и наслаждаться ею!

Мысли текли легко и плавно, он совсем забыл о делах, тревожащих его в последнее время, о московских друзьях, затаившихся и залегших на дно.

Где-то рядом пристроился на сухой сосне дятел и так долбил высохший ствол, что стук раздавался по всему лесу. К нему подключилась кукушка, которая монотонно повела свою грустную песню.

— Кукушка-кукушка, — как когда-то в детстве спросил Петраков, — а сколько мне осталось жить?

Кукушка сказала громко «ку-ку», затем повторила еще раз и умолкла.

— Дура, — расстроился Вячеслав Иванович и захлопнул окно. Но настроение у него почему-то испортилось. Он вернулся в свой кабинет, подошел к письменному столу, зачем-то постоял возле него. И вдруг его неудержимо потянуло проверить тайник. Он открыл его, заглянул в потайной ящик и ужаснулся: тайник был пуст.

— Все! Я пропал! — заметался по комнате мэр. — Идиот! Все, все приготовил, перевел имущество на дуру-жену, замел следы, а эти бумажки зачем-то оставил!

…Джульетта застала своего милого далеко не в лучшем настроении. Чутьем она поняла, что случилось что-то неприятное. И потому решила успокоить, разговорить своего любовника. Ведь в противном случае ее поездка сюда была бы совершенно бессмысленной.

Она села на широкую мягкую тахту, расстегнула блузку, плотно обтягивающую тугие груди, и положила на них голову Петракова. Он зарылся в них головой, как ребенок, и задохнулся от радости и спокойствия.

— Слава, — наконец проговорила Джулетта. — Я чувствую, с тобой что-то случилось. Расслабься, расскажи, облегчи душу.

Петраков на мгновение задумался, затем решительно тряхнул головой:

— Ладно, тебе я расскажу. Надо же когда-нибудь исповедоваться. Нельзя все время в душе носить то, о чем никому не скажешь, верно?

— Верно, милый.

— Мне были нужны деньги. Сама понимаешь: высокая должность — большие расходы. А тут подвернулась одна афера: зарубежная фирма попросила на вывоз уран.

— Что? Уран? Это же радиоактивное вещество! Да у нас его и нет в области.

— У нас нет, в стране есть. Или в другой стране, какая разница? Для меня это был просто товар, который имеет спрос. Ну, мы и нашли, через наш металлопрокатный комбинат, добытчиков на Украине. Заключили с фирмой договор, отгрузили две партии товара. А потом надобность в этой операции отпала.

— Ну?

— А я, как дурак, продолжал хранить документы об этой сделке у себя. Вот здесь, на даче. А сегодня посмотрел — они пропали!

Джульетта задумалась. Ее не тревожили сейчас морально-этические стороны этой проблемы, то, что радиация могла бесконтрольно расползтись по миру. Она упорно решала одну задачу: кто мог их взять. И, наконец, изрекла:

— В таких случаях задают вопрос: кому это выгодно?

— Ну, не знаю. Моим врагам, конечно.

— Это — Усков, — твердо заявила Джульетта.

— Почему ты так думаешь? — усомнился мэр. — Он у меня на даче не был. Я его сюда не приглашал.

— О, ты не знаешь, Слава, этого человека! Это фанат! Для него не существует ничего, кроме дела!

— Что же мне теперь делать, — спросил Петраков. — Сушить сухари?

На что Джульетта решительно возразила:

— Прежде всего не раскисать. В нашей замечательной стране может произойти все, так что надежда имеется всегда. И — готовиться.

Помолчала, затем добавила:

— Не к месту будь сказано, ты тогда пожалел денег на адвоката для Мягди. А теперь он потребуется и тебе.

Они погрузились в молчание. Каждый думал о своем. Но приятного в этом молчании было мало.

…После того как Усков предотвратил возможное покушение на Генерального прокурора, он не находил себе места. И не потому, что боялся теперь и за свою жизнь: нет, его этим не запугаешь. И не оттого, что он не мог достать возможного виновника этого, к счастью, предотвращенного заказного убийства.

Нет, больше всего ему было жаль, что он никак не мог добраться до третьего участника этой преступной группы — Петракова.

Ведь арестуй он сейчас мэра, вполне возможно, перед ним откроется пусть непрямой, сложный, невероятно трудный, но все же путь, подход к другому действующему лицу. Он всегда подозревал, а теперь был уверен, что рыба гниет с головы.

Но, как это часто бывает с воспитанным в дисциплине человеком, Усков не смог противостоять приказу и решил все же посоветоваться с Виктором Васильевичем. Он как-то несмело вошел в тот кабинет, в который всегда влетал вихрем и без опаски.

— Что с тобой? — недоуменно взглянул поверх очков начальник Следственного управления. — Уж не заболел ли?

— Нет, — возразил Андрей и почесал за ухом. — Здоров, как никогда.

— Позавидуешь, — вполне искренне сказал Виктор Васильевич. — А тут, если утром встаешь и у тебя ничего не болит, думаешь, жив я или уже умер?

Но шутка не произвела на следователя ровно никакого впечатления. Не только потому, что по утрам у него ничего не болело и от этого он чувствовал себя не только живым, но и невероятно сильным и энергичным. А потому, что он не за этим сюда пришел. И потому, со свойственной молодости нетерпимостью, он сразу спросил:

— Что будем делать с Петраковым?

— Ничего. Ждать указаний. Ты разве не слышал?

— Слышал. Потому и пришел. Он — преступник, который не только разгуливает на свободе, но еще и руководит крупным городом. Мэр, который владеет миллионами долларов, — это уже правонарушитель. Кроме того, он замешан в деле с незаконной продажей урана. У него целый букет преступлений.

Начальник Следственного управления слегка повысил голос:

— А ты вообще-то кто? Следователь или судья?

— Следователь.

— Вот и доказывай, что он виновен. Но не суди его. И тем более не объявляй преступником. А если по большому счету, то в руках у тебя пока против него одни подозрения.

— Как подозрения? А свидетельские показания?

— Компьютерщика Изразцова? Да, имеются. Но против Титовко. А Петракова он видел лишь однажды, на даче Сталина в Сочи. Куда, вполне возможно, господин мэр приезжал не с целью участия в заговоре, а для вдыхания целебного воздуха.

— А что касается того миллиона долларов, который ты изъял у Петракова, то, конечно, такие деньги господин мэр честно не смог бы заработать даже за десять своих жизней. Но по Конституции нашей страны государство не имеет права интересоваться частной собственностью своих граждан: это будет нарушением их прав. Понимаешь?

— Понимаю, — подавленно ответил Усков. — Ну а уран?

— А что уран? Раньше за такое бы сразу расстреляли. Но теперь надо очень долго и скрупулезно доказывать, а был ли мальчик? Да и участие в этом деле Петракова также не доказано. Мало ли что он там хранит на своей даче! Может, этот договор о продаже урана он на дороге нашел?!

Следователь промолчал.

— По крайней мере, — ответил за него Виктор Васильевич, — для суда такое объяснение адвокатов Петракова будет вполне достаточным основанием для вынесения оправдательного вердикта.

— И все же я буду просить у прокурора санкции на арест Петракова!

Виктор Васильевич развел руками:

— Я бы должен тебя отговорить. Более того, я обязан тебе это запретить. Но я не сделаю этого. Потому что знаю, Петраков — преступник. Но это я сказал пока только тебе.

Звонок премьер-министра застал Петракова на работе. Мэр как раз обдумывал последствия вчерашней пропажи документов. И не находил ни одного разумного способа оправдания. Поэтому ответил главе правительства не слишком бодрым голосом. Николай Николаевич это мгновенно почувствовал. И поинтересовался: