Наследники предтеч. Освоение - Софья Непейвода

Убедившись, что непосредственной угрозы нет и «стреляет» всё время практически в одну точку, я залезла на дерево, чтобы посмотреть, куда так упорно метят. Оказалось, что ракеты взмывают ещё на добрую сотню метров над кронами, а потом лопаются, выпуская множество зонтиков-семян. В ночном зрении «парашют» был тёмным, а сами семена ярко-жёлтыми — поэтому картина получалась очень красивой. Необычный плод взмывал в небо, в конце пути выпускал золотистые искры и, оставляя из них разлетающийся под ветром след, падает обратно.

Когда я спустилась к народу, они смеялись. Но как-то не очень весело.

— Что случилось?

Сева махнул рукой в сторону «стартовой площадки» и сказал:

— Люди — цари природы. В смысле: разумные — цари природы… — не сдержавшись, он фыркнул. — Мы — цари, ха-ха! — последнее прозвучало откровенно издевательски. — Я уже не удивлюсь, если окажется, что кто-то или что-то здесь летает по принципу самолёта, использует электростанции или путешествует в космос и оставляет там спутники связи!

— Так что там оказалось? — поинтересовалась Вероника.

— Семена, — лаконично ответила я. — Наверное таким образом растение может распространить их на огромные расстояния…

Сева снова прыснул.

— Огонь, ловушки, дома, гигиена, антигравитация, а теперь ещё и ракеты, — покачал головой Маркус. — Да, местная природа не щадит нашу гордость.

— Ну и ладно, — буркнула Лиля. — Зато ещё долго будет у кого тырить открытия… Эх, вот бы кто репеллентных личинок вне организма разводил, — мечтательно добавила экономист.

— На Земле тоже многие технические решения имели аналоги в природе, — пожала плечами я. — Так что не вижу в этом ничего страшного. Единственное — на всякий случай лучше эти… «арсеналы» стороной обходить, чтоб случайно в нас «туннель» не пробило.

— Это может стать шикарным инструментом… если мы найдём, как им пользоваться, — Маркус почти с любовью прикоснулся к опалённому краю одной из ям.

— Ничего, вот пройдет лет сто… и мы всё-таки станем настоящими царями природы, — пригрозил Сева останкам стреляющих растений и искренне улыбнулся. — Ну что, это не нападение и не угроза. А значит, можно снова отправиться спать.

Так мы и сделали. На пути обратно Маркус вслух пообещал, что обязательно включит природные «ракеты» в план своих исследований. И займётся ими, как только освободится… от пары десятков других проектов.

С тех пор, если на небе не было гигантской луны, почти каждую ночь раздавались взрывы. Иногда близко, а порой почти на грани слышимости. Вскоре к ним привыкли как люди, так и остальные жители джунглей. Всего лишь новая нота в голосе ночного леса. Всего лишь ещё один мелкий нюанс.

32 декабря 6 года — 17 августа 7 года. Орден

Благодаря тому, что преступность среди свободных практически исчезла, а здоровье у народа в целом стало лучше, у сатанистов тоже появился небольшой избыток времени. В связи с этим Вадим решил подвигнуть своё племя на составление досье, чтобы потом с большей вероятностью предполагать, что и от кого можно ожидать (особенно в плане преступлений или предательства). Причём под проверку должны были попасть не только входящие в союз (хотя в первую очередь — они), но и вообще все свободные, а по возможности даже йети. Данное предложение вызвало большие сомнения у правительства, учитывая то, что разрешения на процедуру сатанисты спрашивать не собирались, а, чтобы сохранить её в тайне, после разговора планировали стереть память.

— Не слишком ли круто вы взяли? — поинтересовался волгорец.

— Да, подход может показаться жёстким, — согласился Вадим. — Но позже он позволит быстрее принять меры, если возникнет такая необходимость. Тем более, что мы не собираемся использовать полученные сведения в ущерб их владельцам (если они не преступят закон) или для личной выгоды.

Лидер сатанистов сделал долгую паузу, а потом продолжил:

— Мы понимаем, что это предложение спорное, поэтому готовы пройти проверку, что не преследуем корыстных целей. Также согласны регулярно подтверждать, что не злоупотребляем полученными сведениями. К тому же, предложенной мной проверкой займётся не всё племя, а только входящие в правительство.

Уточнив ещё несколько деталей, мы закончили очередное совещание. Такие решения не принимаются быстро: надо десять раз всё обдумать и оценить.

Из-за поднятой на совете темы в этот предновогодний вечер на меня навалилась грусть, и, механически упаковывая очередную партию репеллента, я погрузилась в раздумья. А ведь когда-то, отделившись от царского каравана, мы назвали себя свободными. Теми, кто может сам принимать решения о своей жизни, теми, кто отвечает только за себя. Увы, мир не позволил нам такой роскоши… или мы сами решили поиграть в тиранию? С другой стороны, кто может гарантировать, что все люди окажутся сознательными, никто не преступит закон, не попробует воспользоваться трудами других или не ущемит чужую свободу? Скорее, наоборот: практически вся наша короткая история — подтверждение тому, что если возникнет возможность нажиться за чужой счёт, появятся и желающие ей воспользоваться. И лично я вижу только два варианта: люди либо должны разбежаться так далеко друг от друга, чтобы физически не суметь навредить, либо сформировать некую силу, что будет противостоять беззаконию и защищать обычный народ. Но если воплощать первый вариант, то ни о какой цивилизации даже речи идти не может. Да и нереален он в наших условиях. А при втором — защищающая сила сама начнёт ограничивать свободу, диктовать свою волю и ставить условия. От этого тоже никуда не деться… но как же неприятно ощущать себя по ту сторону баррикады, которую привыкла винить.

Попытавшись представить себя на месте обычного человека, я хмыкнула. Со стороны правительство и союз выглядят аппаратом насилия. Не знай я причин, подноготной наших решений и поведения, точно бы сложилось негативное мнение. Хотя даже сейчас не могу сказать, что союз — однозначное добро. Слишком много нам пришлось принимать сомнительных законов, внедрять спорные методы, судить за то, что не всеми порицается, и рисковать.

— Что-то случилось? — присоединился к скатыванию шариков мази Маркус.

— Мы — тираны, — горько поделилась я выводами. — От свободных осталось только название… а ведь какая была идея. Союз ограничивает и контролирует, диктует свою волю и карает за её невыполнение.

— Только минусы? — с улыбкой приподнял бровь физик.

— Не только. Союз производит лекарства, репеллент, защищает от преступности, хранит закон и порядок, помогает в лечении… — я вздохнула. — Но я не об этом! Не слишком ли много мы на себя взяли? Какое право, в конце концов, мы имеем распоряжаться чужими жизнями?