Дневники 1926-1927 - Михаил Пришвин

Ясно: любовь, как она мне мерещится и как раскрывается смысл пережитого, есть путь к творчеству.

3 Марта. Блины.

Пустить по роману роковой посул: «не видать тебе ее, как ушей своих».

Состоялись блины, жратва, питье — дрянь. Больше такой гадости не буду устраивать и вообще бросаю питье совершенно.

Мой милый протеже напился{60}, все хорошее, выработанное в страстотерпстве от большевиков, слетело, и остался гвардейский офицер с пошлыми словами о коммунистах, о женщинах, даже о жене. «Козья матка» слушала его и сказала: «А у меня этого нет» (и стала рассказывать о хороших коммунистах, и что она не по коммунизму смотрит на них, а по человеку). Вот в этом-то «обывательском» понимании человека и заключается единственное средство против войны.

Как разврат заводится прежде всего в голове, в воображении, так в голове же, в отвлеченности, начинается и война.

4 Марта. Снег киснет.

5 Марта. Воскресение князя: 1) Братья князья, один заграницу бежит (почему?), другой остается (мои мотивы: в Ельце — хабар бар?) и следователь. 2) Жизнь того заграницей и тайное путешествие в Россию: князь другой, отрекшись от всего княжеского (офицерского) смотрит глазами человека (а этого нет у меня…). Вот и надо сделать, и весь смысл будет: одного обнаружить как гусара, другого как человека, и когда сам человек, другие называют князем. Внутренний материал взять из себя.

Писарев Сергей Евгеньевич. Безумный химик. Трагический эротоман.

Этому человеку можно отдать идею «химического господства». Вот как значит: вся сила теперь находится в науке, причем происходит все большая и большая концентрация знания в личности, и это должно кончиться таким изобретением, которое <она> не отдает за деньги, а, сохранив его в тайне, организует для господства класс ученых. Пора, давно пора перестать ученым быть в рабстве «государей», опирающихся на физическую силу людей, эта физическая сила людей уже отказывается безропотно повиноваться, но без единой воли государя она ничто, на ее место станет физическая сила интеллекта и сделает господами мира не капиталистов, не рабочих, а ученых. Эти ученые дознаются, что «власть» исходит вовсе не от желания народа, а существует как физическая сила, которую берут в свои руки люди, инстинктивно ее понимающие. Свет знания окончательно уничтожит господство этих проходимцев, и народы будут жить, подчиняясь тем же законам, как и планеты. Вместе с этим совершенным отделением власти от демократии и гуманизма будет освобождена личность, творящая качество жизни: нравственно — безнравственно, красиво — некрасиво.

7 Марта. 1-я неделя Поста.

Солнечный день. Зелень хвойного леса в этих весенних лучах узнает свою красоту. И темные стволы деревьев лиственных стоят, как беременные. В городе сыро стало ходить в валенках. Проселки побурели.

Радиосны.

В этой маленькой хижине, бывало, все сны рассказывали друг другу, как обыкновенную жизнь, и жизнь передавалась как сон. Теперь над домом шест со скворечником и проволокой к березе. В маленьком домике слушают радиопередачу. Зайдешь к ним чаю попить. Хозяйка станет рассказывать что-то в своем обыкновенном стиле сна.

Часто думаешь, сон она это рассказывает или явь, даже, бывает, спросишь: «Это что же у нас было на улице или вам привиделось так?» «Нет, — отвечает хозяйка, — это сказывали намеднись по радию».

К устроению Берендеева царства: обдумать новый закон (закон светлой точки), который будет относиться к «гигиене духа» для подготовки «родственного внимания». «Игра» в Берендеевом мире: «охрана детства».

На завтра: 1) Сходить к садовнику и упросить доставить доски и столбы для загородки.

2) Послать Груздеву «спешное» о корректуре и в нем <1 нрзб.>

3) К Егорову и в Охотничий союз в поисках егеря, может быть, к лесничему.

Организация поездки на весеннюю охоту. Хорошо бы поехать до распутицы: установить завтра с охотниками этот срок (если от 9-го ст. Марта (22) по 9 ст. Апреля (22), значит, две недели — и до Пасхи: неделю в ожидании пролета, неделя пролет, глухари, ток)…

До поездки, за две недели, надо прочитать весь роман, чтобы, вернувшись, сесть за отделку, т. е. с Мая, Июнь, Июль и к Августу сдать: за три месяца 5 листов. С 1-го Августа опять в деревню на охоту.

Перечитав сегодня письма с почты, пошел по городу с приятным чувством, как будто у меня душа маслом полита. Долго не мог припомнить, отчего же именно: в письмах все было среднее. И вдруг вспомнилось, почему: Смирнов ужасно хвалит «Кащееву цепь». Подумав крепко, я постарался снять масло с души: Смирнов такой человек, что, может быть, и врет, и пишет, чтобы выманить у меня рассказ для охотничьего сборника, который редактирует сам. «Кащеева цепь» писалась под таким давлением нужды, что не может быть цельной, ровной вещью, в ней, наверно, есть много неверного. Хорошо еще, если достоинства перемогут недостатки.

Купить непременно «Дневник» Короленки: сегодня я читал выдержки из этого дневника и мне мелькнуло, что как некоторым людям, служившим революции, пожинавшим лавры признания, тяжело было иго революции: да, ведь были, конечно, и такие, и какая должна была за то выработаться у них, у этих «честных, прямых», личина (Розанов о Короленке: «он, конечно, несколько сумасшедший»…).

10 Марта. Начало токования тетеревей.

Продолжается оттепель, был дождик. Дороги держат еще, но очень побурели. Снег без осадки зимой — теперь уже дрыхлый, зернистый местами.

Илья Мих. Старов говорит, что за Баркановым, проезжая, видел 2-го Марта на дереве 8 тетеревей, одна самка была на дереве, другие на снегу, и один петух чуфыкал на снегу, бежал и проваливался: токовал.

Спугнешь выводку, молодой рябчик взлетит, зацепится за черешок орехового листа, лист повернулся и закрыл его. Я заметил, вижу, а он (хозяин) не видит. Смотрел, смотрел — плюнул. «Ну, скажи!» — просит. — «Скажу только с условием: не стрелять». Он согласился, я показал.

Лисица мышкует на поле против леса. Я объехал ее, прижал к лесной дороге. Поставил на дороге лошадь, а сам обошел лесом к другому краю, утаился за деревом возле дороги и жду в расчете: лисица пойдет по дороге на меня, а если в другую сторону — там лошадь, от лошади повернет и опять на меня.

Лисица же пошла на лошадь, увидала ее, посмотрела, тихонечко подошла. Лошадь подняла голову на нее, глядит строго. Но я крепко ее привязал: чувствует повод, стоит. А лисица это все поняла: значит, в санях нет человека. Обошла она лошадь, к саням подошла, понюхала что-то, подняла ногу, оставила тут свою заметку и пошла себе… (проверить).