Эннера - Айлис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У тебя что-то случилось, — Мира на мгновение задержалась, прижимаясь к Ллэру и удерживая в ладонях его холодные пальцы. Потом отступила назад, обвела комнату широким жестом, приглашая располагаться там, где захочет. — Чем я могу помочь?
— Я идиот. Поможешь с этим?
— Попробую.
Ллэр выбрал нишу у окна, но сел не сразу. Некоторое время стоял, глядя вдаль. Потом всё же опустился на широкий выступ, поманил её к себе.
Мира послушно приблизилась, опустилась на его колени, обняла за шею. Нежно поцеловала в макушку, вдыхая родной запах. Она тоже ужасно соскучилась, но произносить вслух не стала — Ллэр знал без слов.
— Всё… меняется, — тихо заговорил он. — А атради не верят, что это конец. Не хотят верить. Замок развернулся, утратил многомерность, поломал к чертям половину леса, а они всё равно отказываются признавать очевидное.
— Конец? — Мира удивлённо вскинула брови. — Таль нашла лекарство от вечности?
— Не в Таль дело. — Ллэр вздохнул. — Понимаешь, я ведь хотел измениться сам. Хотел вернуть себе и другим выбор. Хотел отдать долг, — он смотрел мимо неё: в темноту, будто мог там что-то увидеть. А может, и мог. — Знаешь, на что меня в своё время поймала Роми?
Мира не знала.
— Мой отец умер до моего рождения, и мне его чертовски не хватало. А потом пришла она и… Безграничные возможности с вечной жизнью шли бонусом. Алэй не знал о моём существовании. Роми не рассказывала ему до последнего. Запретила мне. Ждала, пока я изменюсь. Боялась, что не выйдет, ведь такого никогда не было — чтобы кровные родственники обладали равным даром. Переживала, что тогда Алэй не выкарабкается, что потеряет его. Она, наверное, никогда ни за кого так не боялась, как за него, — Ллэр усмехнулся. — И я не знаю, хватило ли у неё смелости посчитать. У меня — хватило. Алэй был с моей матерью. Спустя день после похорон и за день или два до того, как в его ДНК не осталось ничего человеческого.
— Почему-то меня это не удивляет? — хмыкнула Мира, вспоминая красивую девушку из памяти Роми. Илара, точно. Значит, она и есть мать Ллэра. — Вы с ним говорили… после того, как я его вылечила?
— О тебе?
Она мотнула головой, хотя Ллэр по-прежнему не смотрел на неё:
— О том, как собирается жить дальше… вечно.
— Алэй как раз не собирается. Он в курсе, чем происходящее грозит атради.
Мира вздохнула, размышляя, стоит ли произносить вслух, что она на самом деле думает про его отца и о том, какой выбор он сделал, как сделал. Не потому что опасалась реакции. Просто не была уверена, нужно ли Ллэру это сейчас. Казалось, он хочет выговориться, а не выслушивать её мнение по каждому пункту. В конце концов, что она понимает? У неё никогда не было семьи и родных, ей не пришлось делать выбор между вечной жизнью и смертью, за неё всё решили другие.
— Не мне его судить.
— Не тебе. Но ты судишь, — Ллэр засмеялся и крепче обнял. — Я тот, кто я есть, потому что тогда всё сложилось именно так. У меня было чудесное детство. До тринадцати лет я, вообще, вёл себя, как избалованная маменькина сволочь. Смерть отца неожиданно принесла успех его последней книге. Моя семья и раньше не испытывала стеснения в средствах, но к моему рождению пришёл именно успех. Невероятный. Я ни в чём не знал отказа. Мог делать, что хочу, как хочу и где хочу. Алэй лучше меня. Когда-нибудь ты это поймёшь. Я никогда его не винил.
— Я тоже его не виню. Просто считаю, что он виноват, — улыбнулась Мира. — Так что у вас там стряслось?
— У нас там… — Ллэр, не выпуская её, устроился поудобнее. — Тмиор возвращает себе естественное состояние. Море Истока беснуется, солнце идёт пятнами, воздух становится ледяным, потом раскаляется и снова промерзает. Очень похоже на агонию, а значит, скоро сдохнет.
— Что ты имеешь в виду?
— Тмиор — искусственный мир. Точнее, изменённый для того, чтобы атради могли там жить. Лесные просторы вокруг, многомерный замок и всё остальное не возникли сами по себе. Не спрашивай меня, как и откуда. Я не знаю. Может быть, если бы знал, смог бы починить, — усмехнулся Ллэр. — Ломать — не строить.
Мира нахмурилась.
— Атради больше не смогут там?
— Именно. Но и без него не смогут. Нам останется или перестать быть атради, что пока невозможно, или найти другой источник питательной энергии вместо солнца Тмиора, что тоже вряд ли исполнимо.
— Таль знает, что делать?
— Пытается узнать. Ей нравится мысль получить несколько тысяч атради для опытов. Но пока у неё есть только я. Если она ошибётся, я могу подохнуть гораздо раньше, чем хотел бы.
Мира растерялась. Замерла, вцепившись в плечи Ллэра, сбивчиво зашептала:
— Ты… ты не можешь умереть. Я не хочу… не надо.
— Я тоже не спешу умирать. Смертность и уязвимость на Тмиоре теперь не лучший выбор. Я — идиот, но не… — наверное, он хотел сказать «самоубийца», но прозвучало бы двусмысленно. — В общем, я хотел попросить. Будешь рядом, если я всё-таки сделаю большую глупость?
— Конечно, буду. Буду, но не хочу быть последним утешением, если… когда…
Мира вскочила, несколько раз нервно прошлась от окна к двери и обратно, понимая свою беспомощность и одновременно не желая её признавать. Остановилась, глядя на Ллэра. Она ни за что не позволит ему умереть, пусть ещё не знает, каким образом. Она найдёт выход. Они найдут его вместе.
— Эль, помнишь, ты просил, чтобы я не вмешивалась в твои дела? Я послушалась. Ушла, не мешала, терпеливо ждала. Но больше не собираюсь, ясно? Ты слишком мне дорог, чтобы пассивно наблюдать, не ошибётся ли Таль с лекарством, если вообще собирается его искать.
Глава 19
Последние дни всё время болела голова. Чужая память тяжело приживалась, затуманивая то, что когда-то случилось с самой Роми. Оставляла лишь опыт, умения, знания.
