Тени Былого - Андрей Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внутри дом оказался не менее величественным, чем снаружи. Правда, вечер уже вступил в большинстве помещений в свои права, и потому в иных коридорах молодых людей встретила темень, пусть не непроглядная, но все же очень и очень густая. Но ряд комнат все же был залит неярким солнцем, уходящим от Коли и Женьки до завтрашнего утра, и они смогли полюбоваться потолочными мозаиками, хитроумными узорами паркетных полов и искусно выложенной печной голландской плиткой. Судя по всему, именно эти изыски и являлись главными ценностями музея, поскольку других экспонатов, вроде картин, сервизов и прочих предметов роскоши, вокруг не наблюдалось. Нет, на стенах висели какие-то пейзажи и портреты, а под стеклом поблескивали несколько табакерок и часы с навеки остановившимися стрелками, но при виде этих экспонатов сразу становилось понятно — они лишь крохи былого величия, исчезнувшего в круговерти революции старинного рода. И еще неясно, подлинные это раритеты или же нет.
Особенно впечатлила Женьку бальная зала, идеально круглая, просторная, и при этом крайне уютная. А еще тут имелся небольшой балкончик, на котором когда-то оркестр наяривал галопы, лансье и котильоны. Несмотря на мальчишескую прическу, и то, что в юбке ее никто никогда в отделе не видел, она все же оставалась девушкой, потому в ее воображении мигом нарисовалась картина, на которой красавец-поручик с тоненькими усиками и широкими плечами кружит в вальсе юную рыжеволосую и зеленоглазую дебютантку в великолепном платье.
— Прикольно. — Мезенцева несколько раз повернулась на пятках, паркет под ее ногами скрипнул. — Нет, серьезно. Балы и все такое… Менуэты там, полонезы.
— Вот и протанцевали державу, — скептически хмыкнул Нифонтов. — А мои прадеды после эту публику в бараний рог скрутили со всеми их полонезами. Нифонтовы не из дворян, скрывать не стану. И вообще — пошли уже. Я там у лестницы, ведущей на второй этаж, закуток один приметил, для нас самое то. Все двери более-менее под присмотром, слышимость хорошая и луна, если что, через стекла лестницу подсветит.
Электрический свет ребята решили не включать, чтобы не спугнуть вероятных противников. Хотя, походив по залам, Коля пришел к выводу, что ворам тут делать точно нечего. Трудно украсть что-то там, где ничего нет.
Время шло, темнота потихоньку залила дом, но вскоре луна, выбравшаяся на небо, проложила свою серебряную дорожку прямиком через лестницу и застыла четверным квадратиком на дальней стене.
— Мне кажется, что этот дом живой, — в какой-то момент прошептала Мезенцева на ухо Коле. — Серьезно. Тут все время что-то поскрипывает, потрескивает… Но это не шаги.
— Так он же деревянный, — объяснил ей Нифонтов. — В таких местах тишины никогда не услышишь, все время что-то где-то скрипит. Ты просто небось всегда в многоэтажках жила, а я в детстве три года у бабушки прожил, вот в таком доме. Ну не непосредственно таком, разумеется, куда меньше и скромнее, но смысл тот же. Помню, первое время потом холодным обливался по ночам и уснуть не мог, а потом привык ко всем этим страшилкам и перестал их слышать.
— Нет, он живой, — прошептала Женька и подняла руку, которая тут же окрасилась лунным светом. — И это здорово!
Коля хотел было отпустить на этот счет шутку, но не стал этого делать. Не так часто можно увидеть Мезенцеву в хорошем настроении, и еще реже — в лирическом. Чего ради портить такой момент?
Время шло, в какой-то момент огромные напольные часы, которые молодые люди обнаружили на втором этаже, огласили дом лязгающим звоном, пробив двенадцать раз и сообщив им, что наступило завтра.
— Еще пара часов — и начнет светать, — подавив зевок, сообщил Мезенцевой Коля. — Июнь на дворе, не успеет стемнеть — уже утро наступает.
— Я в курсе, — чуть сонно ответила та, но тут же встрепенулась. — Слышишь?
И верно — где-то в глубине первого этажа раздались шаги. Не скрип рассыхающейся паркетины, не странный ночной шорох, а именно шаги. Причем тот, кто ходил, не сильно и скрывал это. Мало того — вскоре скрипнула дверь, и, судя по звуку, как раз та самая, что вела в бальную залу. Очень у нее примечательный скрип был, словно младенец плакал.
— Не зря приехали. — Коля достал из наплечной кобуры пистолет, тихонько снял с предохранителя и дослал патрон в ствол. В эту поездку он табельное оружие все же прихватил, поскольку больше верил в то, что это пошаливают живые люди, а не обитатели Ночи. — Пойдем поглядим. Жень, только сразу стрелять не начинай, очень тебя прошу!
— Не дура, — огрызнулась девушка, тоже уже доставшая оружие. — Сначала два предупредительных в воздух дам, как положено.
— В потолок, — немного неуклюже пошутил Нифонтов. — Но лучше обойтись и без них, все-таки это музей. Увидит бабуля по возвращении две новые дырки, и все, по новой ее в больничку везти придется. Если это какие-то местные ухари, то просто шуганем их для начала незамысловато, без пальбы. Вряд ли это матерые уголовники, скорее всего обычная «синева», которой лишь бы на бутылку наскрести. Вчера их смотрительница спугнула, вот они сегодня и вернулись, думают, что здесь никого нет.
Коридор был пуст, всюду царила темнота, и только из-под одних дверей пробивался свет, тех, что вели в бальную залу.
— А там-то что стырить можно? — озадачился Коля. — Разве что паркет с пола отколупнуть.
— Да какая разница! — азартно шепнула ему напарница. — Давай уже! Или, хочешь, я первая могу пойти.
— Не лезь поперек батьки в пекло, — посоветовал ей Нифонтов, распахнул двери и шагнул вперед, громко произнеся: — Московская полиция, всем стоять на месте!
На самом деле все получилось совсем не так, как планировалось, и если бы те, кто находился внутри помещения, задумали пустить в ход оружие, то шансов уцелеть у Коли почти не имелось. Все дело в свете. Он оказался настолько ярким, что оперативник, шагнувший из темного коридора, на мгновение ослеп. А с другой стороны, чего ему не быть таким? Две огромные люстры, в каждую из которых было вставлено не менее полусотни свечей, да шандалы, расставленные
