Авантюрист - Марина Дяченко

– Почему мы должны тебе верить? – спросил я.

Мы стояли на заднем дворе захудалой корчмы. Лужи, навоз, разоренная поленница, одинокая курица, выпущенная попастись на первую травку. Мы стояли; Черно Да Скоро сидел на колоде, полы лохматой шубы лежали в грязи.

– А вы и не должны мне верить. – Чонотакс пожал плечами, и жест вышел странным из-за связанных за спиной рук.

– Никто не подпустит тебя к госпоже Тории, – сказала Танталь сквозь зубы. – На пушечный выстрел. Забудь.

– Забудь. – Чонотакс прикрыл глаза. – «Он бросит тебя и забудет. Ты наймешься служанкой в какую-нибудь лавку, всю жизнь будешь мыть заплеванный пол и выслушивать брань. А когда жирный хозяин станет тискать тебя где-нибудь в кладовке, ты будешь вспоминать своего благородного рыцаря и глотать слезы…»

Он явно цитировал кого-то, повторял чьи-то слова, подражая и голосу тоже; голос не был мне знаком, но Танталь мгновенно побледнела, да так, что я испугался.

– «Я ничего не скажу тебе, – проговорил Чонотакс уже другим голосом, глухим, срывающимся. – Ты знаешь сама».

– Замолчи, – попросила Танталь.

Черно Да Скоро поднял веки. Непонятно, что выражал этот взгляд. Черно, может быть, и менялся со временем, но взгляд оставался все тем же – малость сумасшедшим. Самую малость.

– Я добуду свою вещь, – сказал он мягко. – Она мне НУЖНА. Будет неплохо, если вы мне поможете… для ВАС неплохо. Потому как, – он вдруг развязно подмигнул мне, – все меняется, теперь я нужен вам куда больше, чем вы мне… Да, Ретано?

Я чувствовал, как тяжело дышит Алана. Не глядя, положил руку ей на плечо. Притянул к себе. Ничего, Черно, говори, говори…

– Мир меняется. – Черно зажмурился, будто эта мысль доставила ему несказанное удовольствие. – Когда я заглядываю в этот колодец… мне хочется, чтобы кто-то еще разделил мой восторг. Мой сладостный трепет… когда я глядел на изнанку мира. Это… как страстные объятия, Алана, ты ведь знаешь теперь, что такое страсть?!

Алана вздрогнула. Я крепче сжал руку на ее плече.

Чонотакс повозился – ему неудобно было сидеть. Он предпочел бы упереться локтями в колени и опустить подбородок на сплетенные пальцы.

– Да… Мы живем на тарелочке, обведенной нашим круглым горизонтом, и мы никогда не заглядывали за край. Придет хозяин, выгребет ложкой простывшую кашу… наполнит нашу тарелку горячим супом. Или мясной подливой; у хозяина на шее будет болтаться странное украшеньице, чистого золота предмет…

– Маму ПЫТАЛИ за него, – неожиданно сказала Алана. – Она уже вынесла все, что можно вынести… неужели ты думаешь, что она тебе его отдаст?

Черно улыбнулся. Мягко, по-отечески.

– Он уже не принадлежит твоей маме… А твой брат устал. Неужели ты думаешь, что как страж я в чем-то уступаю твоему брату?!

– Какой такой «хозяин»? – переспросил я с опозданием. – Какой такой «суп»?

– Черно, ты его не получишь, – устало бросила Танталь. И посмотрела на меня; странный это был взгляд. Как будто у Танталь нестерпимо болел зуб, а она тем временем сохраняла бесстрастную мину.

– С незапамятных времен, – со вздохом сообщил Чонотакс, – Амулет Прорицателя доставался единственно тому, кто мог им обладать. Все попытки недостойных использовать его оканчивались жестоким провалом; я МОГУ носить Амулет, Танталь. Золотая штучка совершенно бесстрастна: она сама решит, кого предпочесть. Но у меня есть основания верить, что она выберет меня.

– Ты уже дважды пробовал, – медленно сказала Танталь. Глаза ее не отрывались от глаз господина мага, но у меня было чувство, что она вот-вот взглянет на меня. Хочет взглянуть. Хочет сообщить важное, надеется, что я пойму…

Черно прищурился:

– «Только дважды. Третья попытка – волшебная».

Он опять говорил чужим голосом. Я не трус, но у меня по спине забегали мурашки.

– Ты кто такой? – спросила Танталь после паузы. – Откуда ты взялся? Кто за тобой стоит?

Черно открыл было рот, но Алана, шагнув вперед, не дала ему сказать ни слова:

– Третьей попытки не будет. Тебе не добраться до моей мамы. Я не позволю, чтобы ты ее мучил. Ты плохо кончишь, Чонотакс, плохо, как Фагирра!

Имя было знакомо всем, кроме меня. Танталь вздрогнула и закусила губу. Чонотакс с сомнением покачал головой; я поразился, до чего Алана похожа на Эгерта Солля. Особенно в эту минуту. Особенно сейчас, когда она верит, что способна защитить свою маму, что ее предсказания хоть что-нибудь да значат…

В этот самый момент Танталь кинула на меня новый напряженный взгляд. И я внезапно понял, чего она хочет. А поняв, похолодел.

– Разве госпожа Тория Солль не тосковала о сыне десять лет подряд? – удивленно спросил Чонотакс. – Разве она не мучилась чувством вины, вспоминая, как отреклась от него? Разве она не пребывает вот уже три года в мире собственных иллюзий, полностью закрытом мире, разве не от себя она спряталась, зашилась в кору безумия?

– Мама не безумна! – выкрикнула Алана. А я шагнул в сторону; маленький шажок – и вот я уже за плечом господина мага, еще шажок – и вот я за спиной, Алана о чем-то горячо говорит, я вижу, как смотрит с ее лица молодой Эгерт Солль… И Танталь говорит тоже. Сквозь зубы, веско, неторопливо. Танталь видит меня. Танталь тянет время.

Дураки мы. Наивные дураки; может быть, еще есть время исправить ошибку?

Теперь говорил Чонотакс. Я не видел его лица, но знал, что он усмехается.

Он говорил о страхе перед неизвестным. О вечно меняющемся мире, о пересыпающихся песчинках, о золотом Амулете, о Другом, стоящем над краем нашей привычной земной тарелки. О том, как похожи слова «другой» и «друг», о том, что с ножом не обязательно приходит убийца, – лекарь тоже бывает вооружен ланцетом, и эта кровь – на благо…

Я перестал его слушать. Я взглядом измерял расстояние до поленницы; хозяин корчмы был неряхой и лентяем, горы мусора свидетельствовали о его бездарности. Рядом с беспорядочной грудой поленьев лежал сейчас забытый топор.

Рекотарсы не нападают со спины.

– А если я попрошу тебя, Черно? – мягко сказала Танталь. – Во имя… некоторых вещей, ты ведь понимаешь лучше, чем кто угодно… Ты ведь понимаешь, Черно. И все равно делаешь… решаешься… А если я попрошу тебя, униженно, на колени стану? Нет?

Она откровенно молола чепуху. Так, во всяком случае, мне в тот момент показалось.

– Мне холодно, Танталь, – сказал Чонотакс, и в голосе его не было привычной насмешки. – Позволь мне согреться.

Топор лег ко мне в руку – удобно, будто я всю жизнь тем только и занимался, что лупил людей по головам.

– И ведь такие, как ты, не становятся на колени… – Черно хотел еще что-то сказать, но в этот самый момент я ударил его обухом по макушке.