Хулиган. Его принцесса - Эла Герс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поскольку Глеб уедет, вероятно, уже ночью, а отец рано утром улетит в очередную командировку, дом будет предоставлен самому себе, и мне не перед кем будет отчитываться. Да здравствует свобода!
Улыбка дрогнула в уголках моего рта.
— Надеюсь, это твой последний бокал вина на сегодня, папа, — тихо напомнила я отцу, пока мы наблюдали за парами, кружащимися под живую музыку. — Подумай о своем давлении.
— Конечно, милая, — с улыбкой ответил он. — Я не могу допустить, чтобы моя прекрасная дочь беспокоилась обо мне
— Я всегда буду беспокоиться о тебе, папа, — улыбнулась я в ответ.
Отец ласково похлопал меня по плечу, а затем вдруг его взгляд скользнул мне за спину и на его лице появилось довольное выражение.
— Данил, — сказал он и я почувствовала, как у меня по телу пробежала дрожь.
— Андрей Степанович, — его голос тихо прошелестел рядом со мной.
Я сосредоточилась на черном пиджаке отца и сосредоточилась на правильном дыхании. Это всё, что я могла делать, чтобы не потерять самообладание и себя саму.
— Ты что-то хотел? — добродушно спросил отец.
— Если позволите, я бы хотел пригласить вашу дочь на танец.
Папа обратил на меня свой восторженный взгляд.
— Что скажешь, Таня?
Я не могла отказаться. Выражения восторга на его лице было достаточным, чтобы я была вынуждена согласиться на танец.
Черт возьми…
Почему он не мог просто оставить меня в покое?
Глубоко вздохнув, я подняла голову и увидела, что на меня смотрели его зеленые глаза.
— Не хочешь потанцевать, Таня?
Таня. Не Градова. Даже не Принцесса. А просто Таня…
Должно быть, мое лицо выдало недовольную растерянность, которую я испытывала, потому что он вызывающе приподнял бровь.
Вдохнув еще раз, я слегка кивнула ему. Он протянул руку и я вложила в нее свою ладонь, стараясь не показать своих унизительных шрамов. Первое прикосновение было электрическим, как будто моя кожа узнала, кто это был, а оттого возбудилась. Я испустила дрожащий вздох и вызвала этим тень улыбки на его губах.
Подведя меня к самому центру зала, он взял мою ладонь левой рукой, а правую положил на мою талию. Я по-прежнему старалась сохранять невозмутимое выражение лица и не смотреть прямо на него. Шум, казалось, разом стих и у меня возникло ощущение, чтовсе в зале смотрели только на нас. Я чувствовала себя центром внимания на научной выставке и это не способствовало снижению напряжения, которое я испытывала.
А потом мы начали двигаться.
Данил повел меня в танце и мягко закружил. Я почти не могла сосредоточиться на танце, потому что единственное, на чем я могла сконцентрироваться, — это ощущение того, что я находилась в его объятиях.
Он молчал, я тоже. И я была благодарна ему за это.
Его рука, казалось, прожигала мое платье, оставляя на мне клеймо и заставляя мое сердце трепетать в бешеном ритме.
Краем глаза я случайно заметила, что Глеб наблюдал за нами. В его глазах вспыхнуло недовольство и у меня перехватило дыхание, когда я вспомнила его наставление — держаться подальше от Громова и не подпускать того к себе.
Внезапно рука Данила, покоящееся на моей талии, сжалась и я тихонько ахнула. Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом, что было ошибкой, потому как меня моментально поглотил зеленый омут. Я больше не могла отвести взгляд. Это было выше моих сил.
— Передашь своему брату кое-что от меня?
Я вздрогнула от его тона и осипшим голосом пролепетала:
— Что?
Он еще раз закружил меня, прямо в тот момент, когда песня подошла к концу, а вместе с ней и наш танец. Утратив возможность держать меня в своих объятьях, он отпустил меня, а затем наклонился к моему уху и прошептал:
— Передай своему брату, что он может убираться к черту.
И с этими словами он отвесил мне поклон и направился на выход из бального зала.
Глава 20. Зарождение дружбы
*Даня и Леша в возрасте тринадцати лет*
На лестнице послышались громкие шаги, затем раздался противный смех, сердитые голоса и какое-то хныканье, за которым последовали звуки ударов плоти о плоть.
Данил оторвался от своего комикса, отвлекшись на весь этот шум. Рядом с ним на школьной скамье сидел его лучший друг Леша, который в силу некоторых обстоятельств поступил в школу, где учился Данил.
Учителя были обескуражены, когда образцовый ученик Данил превратился в бездельника, лентяя и дебошира. Они винили в этом холодного и неприступного Лешу, но потом все просто перестали обращать на них внимание.
Теперь, в возрасте тринадцати лет, их существование едва признавали, даже несмотря на то что Леша был выдающимся гением, а Данил — умным и исключительным мальчиком. А поскольку их форма обучения была гибкой, то вся школа довольно редко их видела.
Но это не помешало им завести друзей…
— Хватит! — услышал Данил чей-то голос.
— Хватит, — передразнивающе повторил другой голос, после чего снова раздался противный гогот.
Послышались новые шаги и группа из трех парней, тащивших еще одного, выскочила с лестницы на второй этаж. Эта часть школы была пустой из-за ушедших на каникулы младших классов, поэтому было совсем неудивительно, что их занесло именно сюда.
Не обратив на это никакого внимания, Данил вернулся к своему комиксу. С недавних пор он стал бесчувственным и безжалостным ко всем, кто не был его лучшим другом. Но вдруг он почувствовал, как Леша пошевелился рядом с ним.
Орлов поднялся со своего места, его глаза были сосредоточены и насторожены. Удивленный этой внезапной переменой друга, Данил проследил за его взглядом.
Трое парней, выглядевшие на год или два старше их, приставали к худощавому мальчику помладше, которого они силой затащили на этаж.
Один из парней толкнул младшего к стене и сказал своим приятелям:
— Вы слышали? Этот урод признался Насте в любви.
Его друзья разразились смешками.
— Тебе понравилась Настя Антонова, признанная красавица школы? Ты себя то в зеркало видел, уродец? Она не твой уровень.
Данила внезапно осенило — он узнал этого мальчика, загнанного в угол этими придурками. Это был Кирилл Романов, единственный наследник одной из старейших и богатейших семей города. Его родители умерли, когда он был еще маленьким, а потому
