Хулиган. Его принцесса - Эла Герс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я подумал, что ей нужен глоток свежего воздуха, — невозмутимо ответил я. — Она без устали развлекала гостей.
Глеб перевел взгляд на сестру и мне пришлось побороть желание спрятать ее от его глаз.
— Прости, Таня, если я не заметил этого. Но ты могла сказать мне, что тебе нужен перерыв.
Она опустила взгляд и ничего не ответила на это.
И моя ярость оттого троекратно возросла.
Я сделал шаг вперед, намереваясь высказать Градову всё, что о нем думал.
Или проверить кулаком прочность его челюсти.
Но прежде чем я успел что-либо сделать, Таня бросилась к брату. Она взяла Глеба за руку и положила ладонь ему на сгиб локтя. Был ли он удивлен этим внезапным проявлением привязанности, я не знал, да и не собирался проверять, потому что неотрывно смотрел на встревоженное лицо Тани.
— Я достаточно отдохнула, Глеб, — пробормотала она ему. — Пойдем. Наши гости будут гадать, куда мы запропастились, если мы сейчас же не вернемся.
Глеб некоторое время смотрел на нее и я пожалел, что не знал, что творилось в его коварной голове.
Затем он улыбнулся и похлопал ее по руке.
— Тогда иди.
Тревога на ее лице тут же сменилась неподдельным страхом.
— Но…
— Иди, сестренка, — сказал он мягко, но с повелительной ноткой в голосе. — Папа ищет тебя.
Лицо Тани снова изменилось.
Она встретила взгляд Глеба с безмятежным выражением лица, которое скрывало страх внутри нее. Страх, который она могла скрыть от кого угодно, но не от меня.
Я увидел, как ее руки сжались в дрожащие кулаки, когда она отпустила руку своего брата.
— Хорошо, — тихо ответила она.
Не оглядываясь, она вернулась в зал. Я тоже хотел вернуться вслед за ней. И не потому, что меня тянуло к Тане, а потому, что я не мог больше ни минуты находиться в присутствии этого ублюдка, но тут он заговорил:
— Как поживаешь, Данил? — спросил он с напущенным беспокойством. — Я тебя давно не видел. Если быть точным — с тех пор как моей сестре исполнилось 12 лет.
Я вскинул на него глаза.
Значит, так всё будет, да?
Он будет провоцировать меня на завязывание разговора, в котором презрение будет скрыто за вежливостью.
Глеб был мастером в этом искусстве. Он освоил ценность разговоров и научился скрывать истинные чувства за вежливостью даже раньше меня, все-таки пять лет разницы в возрасте сделали свое дело. Но и я был мастером в этом искусстве за счет уроков своих родителей.
Стало быть, в эту игру будут играть двое.
— У меня все хорошо, — ответил я ровным тоном. — А как насчет тебя, Глеб? Ты здесь надолго?
— Думаю, да, но я все еще раздумываю. Возможно, ты не слышал, но наша мама заболела и пока остается в Японии. Мне нужно быть рядом с ней.
— Я уверен, что с ней все будет хорошо.
— Конечно, будет. За ней ухаживают лучшие врачи.
Мое едва наметившееся терпение лопнуло, отчего я негромко сказал:
— Но ведь твоя мать — это не то, о чем ты хочешь поговорить со мной, не так ли? Переходи ближе к делу, Глеб.
Градов улыбнулся беззлобной, снисходительной улыбкой.
— Раньше ты был таким послушным и воспитанным ребенком. Ты очень изменился.
— А ты нет, — сердито парировал я.
Когда я впервые встретил Глеба, то был в неописуемом восторге от него.
Будучи ребенком, Глеб был тихим и проницательным, проявляя заметную зрелость для своего возраста. Я познакомился с ним еще до того, как познакомился с Таней, и тогда я стал завидовать девочке, что у нее был такой брат, как он.
Он был старше меня на пять лет, и, хотя мы жили в разных городах, а то и в разных странах, новости об одаренности этого вундеркинда доходили до моих ушей. Глеб неизменно получал самые высокие оценки по каждому предмету в школе, быстро усваивал любые знания и умения, которым его учили, и в конечном итоге он стал очень популярным среди сверстников.
Мой отец постоянно хвалил Глеба, говоря мне, что я должен был быть похож на него.
И я честно пытался подражать ему.
Пока не узнал, как он обращался с собственной сестрой и не узнал его истинную сущность.
Именно тогда я перестал смотреть на него сквозь розовые очки и перестал равняться на него.
И долгое время я не мог поверить, что меня так нагло обманули.
— Моя сестра сегодня прекрасна, не так ли? — теперь в голосе Градова зазвучала насмешка. — И с возрастом она станет еще прекраснее.
Я пристально уставился на него. Игра перешла на новый уровень…
— Я всегда старался защитить свою сестру от людей, которые могут использовать ее в своих интересах. И, увидев, как она выглядит сегодня, я подумываю о том, что должен усилить свою защиту.
Чудом я не потерял самообладания от его наглого заявления и всего лишь спросил:
— А кто защитит ее от тебя?
— Я вижу, ты остался при своем чувстве юмора, — наигранно рассмеялся Глеб и его смех только сильнее разжег мой пока еще контролируемый гнев. — Я знаю, что лучше для моей сестры, Данил. И, честно говоря, я сомневаюсь, что ты и есть то самое “лучше” для нее.
— Думаешь, меня это волнует? — спокойно ответил я.
— Думаю, тебе все равно на мое мнение. Но что насчет мнения Тани? — Глеб склонил голову набок и изогнул бровь. — Ты забыл, что сделал с моей сестрой?
Я откинул голову назад.
— Ты забыл, как причинил ей боль?
Мое тело застыло подобно статуе.
— Забыл, как унизил ее?
С моих губ само собой сорвалось:
— Заткнись.
— Забыл, как заставил ее чувствовать себя никчемной?
Я закрыл глаза и опустил голову.
— Заткнись, — вновь процедил я сквозь зубы.
— И из всех дней ты выбрал ее день рождения.
Открыв глаза и подняв голову, я рявкнул:
— Я сказал, заткнись!
В глазах Глеба появился довольный блеск, когда он улыбнулся.
— И знаешь, что было хуже всего?
Я не мог ответить. И не только потому, что у меня было море вариантов, а потому, что мое дрожало от ярости.
— Это был тот день, когда она нуждалась в тебе больше всего.
Мое горло сжалось, чувство вины и раскаяния скрутили желудок, а ровное пламя внутри меня превратилось в бушующий огонь, который прожег дыру в груди.
Что он имел в виду?
Почему именно в этот день она нуждалась во мне больше всего?
Я не мог найти слов, чтобы просто сказать “отвали”. Кожу стало покалывать, а внутри всё
