Дороги и люди - Константин Багратович Серебряков

Хозяин молчал, как бы давая мне время освоиться. Потом, когда я посмотрел на длинные ряды книг, выстроившихся по стенам, он указал на полку, где стояли тома изданных на немецком языке мемуаров советских военачальников, и сказал:

— Мои настольные книги.

Это понятно: роман, принесший Дитеру Ноллю широкую популярность, — «Приключения Вернера Хольта» — произведение о второй мировой войне. Роман исповедальный, во многом автобиографичный. Нолль сам сказал об этом: «Позиция Хольта в романе адекватна моей тогдашней жизненной позиции — позиции антифашиста на подступах к социализму. В подобной ситуации находились в ту пору многие люди. Однако этого было недостаточно. Из противника нацизма надо было стать строителем социализма. Это означало также — и порой этот процесс был очень болезненным, — что необходимо оторваться от прошлого и стать на новый путь — и в собственной жизни, и в литературе».

В 1946 году Дитер Нолль вступает в ряды коммунистов. Работает в журнале «Ауфбау», жадно присматривается к жизни. Через несколько лет публикует книги очерков о том новом, что возникало в те годы в Германской Демократической Республике. Так, быть может, из сопоставления современной действительности с последними годами войны возникли идеи «Приключений Вернера Хольта», где столь отчетливо выражена позиция художника-гуманиста. Роман был удостоен премии имени Генриха Манна, переведен на многие языки мира.

— Да, я очень рад, что моя книга... — Нолль выбивает пепел из трубки, — что моя книга оказала известное влияние на молодых людей нашей страны. И прежних молодых, и нынешних. Их сознание тоже надо формировать. Никто готовым строителем социализма не рождается.

Мы вышли на веранду. Перед ней весело зеленела лужайка с низко подстриженной травой. Вдоль лужайки горели кусты роз. А дальше плескались зеленые воды озера Кросин с плакучими ивами по берегам и темной полоской леса на горизонте. И утки плавали, и лебеди, и белые паруса маячили вдали — все как на старинной, чуточку сентиментальной акварели. От слегка сумрачного неба краски были приглушены... Я спросил:

— Вы любите писать природу?

— Критики упрекали меня за пейзажи, и я перестал их писать. Но...

Он умолк. А я был настойчив:

— Что значит ваше «но»?

— А то, что я пишу природу только для себя.

— И этого вам достаточно?

— Видите ли, когда я пишу пейзаж, я не только вторично вижу его, но вживаюсь в него. И это острое ощущение природы питает творческие силы. Мне тогда легче даются психологические ситуации. Да что угодно легче! Могу еще признаться: пишу и стихи. И тоже только для себя. В литературе я скорее рационалист, но эмоции мне нужны. Хотя бы для душевного равновесия.

Супруга писателя поставила на стол поднос с чашечками и кофейником.

— Вот кто ухаживает за лужайкой, — сказал Дитер Нолль. И добавил: — Но Моника помогает мне и в работе. Я диктую — она стенографирует.

— Когда вы работаете?

— Ежедневно с пяти до десяти утра.

— И сколько страниц диктуете за эти часы?

— Бывает, до двадцати. Потом недели четыре правлю. Для последнего романа — «Киппенберг» — я написал пять тысяч страниц. Предварительно создал подробные биографии героев, чтобы знать всю их подноготную и лучше владеть материалом.

— Какая часть из пяти тысяч страниц вошла в роман?

— Лучшая, — сразу же ответил он, но тут же оговорился: — Впрочем, и остальное не пропадет...

«Киппенберг» вышел в 1979 году и быстро завоевал признание читателей, заждавшихся нового слова Дитера Нолля: интервал между «Приключениями Вернера Хольта» и «Киппенбергом» составил пятнадцать лет!

— Мое длительное молчание, — объяснил Нолль, — ничуть не удручало меня. Напротив, оно помогло избавиться от бремени успеха после «Хольта». Я решил, что если от меня не ждут ничего большего, то со временем можно предложить читателю нечто новое. Совсем новое. «Киппенберг» — не продолжение «Хольта», это новая проблематика.

Главный герой романа Иоахим Киппенберг — ученый. Но дело не в профессии героя. Это роман о человеке нашего времени. О гражданском долге, об ответственности за свое дело. Герою приходится решать сложные проблемы, требующие мужества, которого ему не хватило в необходимый момент. Отсюда острота конфликтной ситуации, чреватой серьезными нравственными уроками. И отсюда успех у читателя. Я спросил Дитера Нолля, как зародился замысел романа.

— После «Хольта» я работал над повестью, сюжет которой мне подсказала газетная заметка. То был случай, связанный со смертью девушки, отравившейся газом. Признаюсь, получалась душещипательная сентиментально-любовная драма. И для того чтобы изобразить несчастную любовь девушки к женатому человеку, мне нужен был персонаж, чье общественное положение и психологический склад определили бы развитие сюжета. Так я придумал доктора Киппенберга. Но герой — ничто, если он действует вне общественно-социальной среды. И к Киппенбергу я приставил еще несколько сотрудников и даже целый институт создал. И вот случилось так, что первоначально задуманный сюжет повести оказался лишь подступом к большой и серьезной работе. Неопубликованную повесть «Последнее дело Крузе» я называю теперь «Пра-Киппенберг»...

Медленно и величаво со стороны озера подошел кот.

— О-о, Мориц, давно тебя не было, — сказал хозяин, взял кота на колени и потрепал за ухо. — Ты что, опять за ондатрой охотился?

— ?

Дитер Нолль понял мое недоумение и пояснил, что в озере водится много этого зверька и Мориц наловчился истреблять его.

«Кот-браконьер», — подумал я про себя, но промолчал. И снова спросил:

— О чем будет следующий роман?

— Опять-таки о становлении нового человека, о развитии человеческой личности. А это, как вы знаете, процесс нелегкий. Пока, правда, я не могу сказать, в каких конкретных ситуациях будет действовать мой герой. Возможно, им будет артист. У меня уже есть ансамбль персонажей. Труппа, так сказать, подобрана, скоро начну репетиции. Но характеры и действия участников романа будут создаваться в процессе писания. Ведь известно, что герои не всегда подчиняются писателю. Порой они сами диктуют ему свою волю. Писатель — это не режиссер, требующий от артистов повиновения... — Нолль отпил кофе и неожиданно спросил: — А вас интересует, как у нас читается советская книга?

— Да, конечно.

— Расскажу о таком случае. Один из моих сыновей подружился с молодым человеком из семьи с мелкобуржуазными привычками и католическим духом. У молодого человека не