Имаго - Юрий Никитин

Я свесился через перила. Двадцатый этаж, внизу асфальт. Если вдруг перевалюсь чуть сильнее, лететь всего несколько долгих секунд. Потом сильный удар и… мозги расплескаются на десятки шагов. Да и всего меня расплещет ой-ой-ой, буду как жаба, перееханная катком. И мое сверхгениальное открытие, моя сверхценная догадка, мое поистине божественное озарение погаснет вместе со мной?.. Останутся другие мои «я», в других телах, намного проще, озабоченные поисками самки, еды, нехитрых развлечений?

Вдруг представилось, что едва я начну падать, меня подхватят огромные широкие ладони… конечно, незримые, и мягко опустят внизу на асфальт. Или даже больше: вот начну перелезать через перила, а большая ласковая ладонь мягко загородит дорогу, толкнет обратно. Не может Бог допустить, чтобы погиб именно я, ибо только я знаю, только меня озарило…

Я невольно оглянулся, но на балконе я один. Никакого покрытого шерстью с рогами и хвостом рядом нет, никто не нашептывает льстивые слова, не соблазняет. Да, я уже в другом веке. Теперь и рай, и ад не разнесены на небеса и в подземелье, а собраны в самом человеке. И дьявол не прилетает издалека, а мы его носим постоянно в себе.

Неугасимый жар сжигал меня изнутри, как неостановимая болезнь, как чума. Перед глазами часто возникало лицо Тани, я всюду видел ее расширенные в удивлении глаза. Кулаки сжимались сами, я в бессилии спрашивал себя, что за наваждение, что за наказание…

В этом огне ковал строки, выгранивал, дабы смутно понятное мне стало ясным сперва для меня самого, потом для других. Для всех. Сейчас вот на экране, повторяя движения моих пальцев, идут строки: «Вся мощь наша будет брошена на науку, культуру и технику! И только на те, что возвышают человека, а не тешат в нем скота».

– Свет, – сказал я, и вспыхнувший в комнате огонь загнал тьму в углы, добил ее там и сжег начисто. – Да будет новый чистый свет…

От этой библейской или почти библейской фразы мысль метнулась к Богу, которого решили… ладно, я решил – в новом учении признавать, хотя и в ином облике. Итак, «Бог – бессмертен, человека создал по образу и подобию, но для себя бессмертие человек должен обрести сам». Где? Не в молитвах, ессно. Бессмертие достижимо только в пылающем жерле науки. Человек уже выковал бы себе бессмертие, если бы не отдавал свою мощь ублажению скота в себе, потаканию его прихотям.

Мелькнула мысль, не пройтись ли по этим блудням вавилонским, но решил, что не стоит масло перемасливать, а соль пересаливать. Уже все видят, что перебрали, но не понимают, что делать, и перемасливают еще больше, до тошноты. Потому надо меньше обличать, пороки уже видны даже общечеловекам, а я должен чаще указывать на выход из тупика.

А выход – небывалый, резкий, экстравагантный, дикий… Правда, потом, когда примут, покажется всем естественным, а как же иначе, все его знали и видели… но пока что придется убеждать до хрипоты или до западания клавиш. Правда, бессмертия человек, понятно, желает, хоть и не признается, трусливая тварь, на этот крючок его стоит ловить. Кроме того, надо обязательно вписать и такое: «Став бессмертным, человек да вспомнит, кто ломал камень, отесывал и скреплял пьедестал для общего взлета – он восстановит древних строителей из праха, да работают они дальше, ибо в этом их счастье». Это для тех, кто наверняка скажет: а на фиг мне корячиться для потомков? Я-то успею подохнуть на строительстве этой суперпирамиды Хеопса! Мол, благодарные потомки воздадут за труды…

Так, теперь наверняка надо вот такое: «Вечная жизнь нужна человеку, чтобы, свободно и без помех перепробовав утехи дочеловека, убедился в их малости и скудости. Увидел сам, что богатство и бесконечность живут только в мире знаний, открытий, свершений. Рассветник уже без конфликта со своим диким «я» презрительно пройдет мимо скотских утех и устремится в безбрежный звездный океан».

Правда, это разжевывание. Потом, возможно, кое-что придется сократить, дабы фразы стали короче и упруже. Да и само слово «рассветник», как ни нравится, как ни смотрится поэтично, стоит заменить чем-нибудь более сухим, традиционно с латинским «измом» на кончике длинного хвоста…

К примеру, «иммортист». Его сразу надо вводить в обиход, как сокращенное от «бессмертный человек». Точнее, «человек, стремящийся к бессмертию»… Можно бы «имморталист», так точнее, но длинновато. Даже у нас сократят, а для юсовцев трехсложное слово уже проблема.

Надо не обращать внимания, если обвинят, что я – убежденный атеист, вдруг заговорил о Боге. Фигня это все: есть Бог, нет Бога. Истинного атеиста ничего не волнует. У него нет проблемы: есть Бог – нету Бога. Атеист живет растительно, по-юсовски, ни над чем не задумываясь и ничего не переживая. Как только он задумался, он уже не юсовец, и он уже на пороге к Богу. Человек может считать себя абсолютным атеистом, и все же он живет в Боге… В том Боге, частицей которого являемся мы все. Он знает только одну молитву – молитву делом. Только она доходит, только ее слышит, только по ней решает, запустить этот образец снова на Землю, как доказавший свою пригодность, или же в аннигиляцию, как полный брак…

Да, надо будет отметить и повторить пару раз, что юсовцы – брак, ошибка. Их всех в переплавку там наверху, а мы должны без жалости их здесь, на планете Земля. Если Бог существует, то наш атеизм должен казаться ему меньшим оскорблением, чем показная религия юсовцев, их церкви, их обряды, их священники, смеющие толковать Его волю так, как им, ничтожным и грязным скотам, выгодно…

Вчера был ясный солнечный день, солнце припекало кожу, а сегодня с утра задули холодные ветры. Ртутный столбик на термометре за окном опустился сразу на двадцать градусов. В сводке новостей предупредили, что ночью заморозки, водители пусть помнят, что на шоссе возможен по утрам гололед. Кто не сменил летнюю резину на зимнюю, может вдребезгнуться сам, это хрен с ним, но может задавить и других, что не совсем прекрасно…

Бабье лето кончилось, но по ночам выстрелы гремят все так же, а машины взрываются и ночью, и днем. Говорили, что колабов стало меньше, устрашились, но по стране прокатывалась волна арестов, по телевидению показывали схваченных боевиков РНЕ, суды, где их приговаривают к смертной казни, и снова колабы возникали, как грибы на дерьме. Россия показывала всему миру, что подонков в ней все-таки больше, чем героев.

Сами юсовцы не спешили распространять свою власть по Москве, хотя, если честно, могли бы сделать с легкостью. По крайней мере, если бы завтра уже по всем улицам начали разъезжать морские пехотинцы, а вместо омоновцев за спиной гаишников встали бы звезднополосатые коммандос, наши обыватели только поворчали бы малость, а демократы и демократки так и вовсе вышли бы на улицы с цветами.