Паук раскинул сеть (СИ) - Романовская Ольга

  Некромант не врал, впрочем, духи не могли бы обмануть тёмного мага. Мэтр Каррен, или Эльес Шарт, лежал в мешке с двумя арбалетными болтами в сердце. Через пару дней его тело должны были прилюдно сжечь в Калеоте. Герцог держал данное слово, не побрезговал застрелить сам. Некромант не успел даже вскинуть руку или проклясть - будущий король Тордехеша недаром слыл отличным охотником. После герцог спокойно позвал стражу и солгал, будто мэтр Карен пытался убить его. Министр знал, при расследовании всплывёт, что именно этот некромант оборвал жизнь его величества, те же следы обнаружили некогда на месте инсценированного покушения. Круг замкнётся, все успокоятся, а герцог останется вне подозрений.

  Это случилось в вечер дня убийства короля, уже после разговора с королевой, между раздумьями о судьбе принца. Герцог решил не откладывать последний акт. Пьеса должна походить на реальность, логично, что подосланный аваринцами или действовавший по собственному почину тёмный маг попытался расправиться с возможным претендентом на престол. Врагам выгодна анархия, а не сильный мужчина на троне.

  Всего этого Малис, разумеется, не знал, духи поведали только о смерти того, кто пытал Брагоньера. Никаких сообщников у него не оказалось. Мэтр Карен всегда действовал либо в одиночку, либо в паре с Майей, доживавшей последние дни в застенках инквизиции, и уж точно ни с кем бы не поделился удовольствием мести.

  - Ну, диктуй адрес, - снизошёл до просьбы Малис, всем своим видом демонстрируя пренебрежение к спящему Брагоньеру.

  Эллина нахмурилась, припоминая, в итоге назвала только ориентиры, остальное вылетело из головы. Некромант укоризненно глянул на неё и забурчал себе под нос поисковое заклинание. Через минуту Малис уже знал, какие координаты задавать. Взвалив соэра на плечо, не особо заботясь, доломает ли кости, некромант велел Эллине встать рядом и сжать его руку.

  На этот раз перемещение не казалось вечностью и не закончилось головной болью. Зажмурившись, Эллина не сразу поняла, что стоит в холле столичного особняка Брагоньеров. Её немного пошатывало - последствия усталости и прыжка через пространство.

  - Всё, я свою часть договора выполнил, - Малис сгрузил соэра на пол и выжидающе глянул на Эллину. Поколебавшись, та нерешительно отпустила его руку и чмокнула в щёку, пробормотав скупые слова благодарности. - Ты свою тоже, теперь очередь за господином инквизитором. Приду через неделю. Ты уж позаботься, чтобы меня приняли.

  - А что ты у него попросишь? - гоэта с тревогой заглянула в глаза некроманту.

  Тот лишь усмехнулся и покачал головой.

  - Всё, что угодно, Линка. Пусть помучается в ожидании.

  Заслышав шаги, Малис сжал второй артефакт переноса и, не прощаясь, исчез. Эллина с минуту смотрела на то место, где только что стоял некромант, а потом отрешённо глянула на дворецкого с лампой в руках. Тот уже заметил лежавшего на полу обнажённого Брагоньера. Только многолетняя выдержка помогла дворецкому не закричать, но эмоции всё равно отразились на лице.

  - Врача! - набросилась на слугу Эллина.

  Тот нервно сглотнул, отшатнулся, как от мертвеца, и убежал. Гоэта надеялась, спешил послать за лекарем. Вроде, Эллина уловила голоса и цокот копыт. Ну да, у каждого богатого дома есть чёрный ход...

  В холле вспыхнул свет. Эллина заморгала, а, когда привыкла к освещению, вновь увидела дворецкого.

  - Скажите леди ли Брагоньер, я нашла её сына, - ссутулившись, бесцветным голосом пробормотала гоэта и тяжело опустилась рядом с соэром. - Если она не желает видеть меня в этом доме, я найду пристанище, но хочу получить право навещать благородного сеньора.

  - Вы ведь госпожа Эллина Тэр? - уточнил дворецкий.

  Гоэта кивнула и с нежностью провела рукой по спутанным волосам любовника. Пока он спит можно. Находись соэр в сознании, запретил бы: на людях неприлично любое открытое проявление эмоций.

  - Я немедленно доложу госпоже.

  Дворецкий ушёл, и Эллина смогла без помех поцеловать Брагоньера. За этим постыдным занятием её и застала хозяйка дома. Разумеется, вслух ничего не сказала, но ещё раз убедилась, у любовницы сына напрочь отсутствует воспитание.

  - Вот, - вспыхнув, Эллина поспешила вскочить.

  Ей стало стыдно за свою грязную одежду и нечёсанные волосы. Леди ли Брагоньер может хоть сейчас идти на бал, а Эллина только в коровник.

  Хозяйка дома промолчала. Она привалилась к перилам лестницы и, тяжело дыша, будто всю дорогу бежала, смотрела на сына. Только теперь, когда Эллина посторонилась, леди ли Брагоньер рассмотрела, в каком он виде. Рука леди потянулась к декольте.

  - Дагор, да поторопятся эти олухи?! - в сердцах пробормотала она, прижав ко рту платок.

  Гоэта ошеломлённо смотрела на аристократку. Она не верила, будто эта каменная женщина способна за кого-то волноваться. Но, зная повадки Брагоньера, Эллина понимала, та сейчас едва ли не бьётся в истерике. А ещё находится на грани обморока: леди позеленела лицом и, вцепилась в перила так, что побелели костяшки. Странно, у Брагоньера кровавая работа, неужели прежде мать не видела его раненным? Хотя, с другой стороны, таким точно нет. Эллина сама чуть не потеряла сознание, а леди ли Брагоньер наверняка не привыкла к виду крови. Тогда она отлично держится.

  Подоспевшие, наконец, слуги подхватили Брагоньера и понесли. Эллина поспешила следом, но хозяйка дома удержала её, перехватив руку. Гоэте оставалось лишь, кусая губы, следить за тем, как скрываются из виду носилки.

  - Спасибо, - сухо поблагодарила леди ли Брагоньер. Она уже оправилась и вела себя с прежним спокойствием.- Можете остаться у нас. Я извещу вас о состоянии сына, сейчас же ему необходим покой.

  И тут Эллину прорвало. Позабыв о страхе перед этой женщиной, она перешла грань допустимого.

  - Вы будто подачку мне бросаете, благородная сеньора. А ведь я не чужая вашему сыну, без меня он бы погиб.

  - Вы получите награду, - по-своему поняла её леди ли Брагоньер.

  - Да не нужны мне ваши деньги, мне нужен он! Живой и здоровый, больше ничего, - гоэта чуть не плакала. - Возможность ухаживать за ним, сидеть возле его постели.

  Леди ли Брагоньер скептически подняла бровь и с убийственной вежливостью сообщила:

  - Он на вас всё равно не женится, госпожа, ваши усилия пойдут прахом. Я найму хорошую сиделку, вы сможете приходить, когда хотите, но, вероятно, сами скоро забудете сюда дорогу. Нет, я желаю сыну добра, но он может остаться калекой.

  Эллина вспыхнула и, не раздумывая, выпалила:

  - Я останусь с вашим сыном, даже если его парализует. Я не охотница за деньгами, леди ли Брагоньер, могу вернуть стоимость всех подарков. К сожалению, вернуть сами подарки не могу: продала их ради спасения господина соэра. Но не беспокойтесь, я напишу расписку и стану отдавать вам три четверти заработка. Не люблю быть должна.

  Леди ли Брагоньера по-новому взглянула на замухрышку. Оказывается, у этой безродной есть гордость. Вряд ли притворяется - от возбуждения по щекам пятна пошли.

  - Не я вам их дарила, не передо мной и отчитываться. В остальном же решайте сами. Я препятствовать не стану. Вам приготовят гостевые покои. Полагаю, переодеться вам не во что, - леди ли Брагоньер презрительно наморщила нос, окинув перепачканную в крови и грязи Эллину высокомерным взглядом. - Возможно, в пору придутся платья моей молодости.

  Гоэта проглотила завуалированное оскорбление и осталась терпеливо ждать горничную. Леди ли Брагоньер чётко дала понять, где её место. Ничего, перекусив и переодевшись, Эллина проскользнёт в спальню любовника. Если леди ли Брагоньер решила, будто гоэта проведёт ночь у себя, она ошиблась.

  Врач, разумеется, маг, приехал буквально через пару минут. Он долго пробыл в спальне Брагоньера, не пуская туда никого, кроме помощницы. Та то и дело меняла розовую от крови воду на новую, варила на кухне отвар, стерилизовала пугавший слуг скальпель, подогревала мазь для компрессов. От вопросов отмахивалась - мэтр объяснит. Уже за полночь врач покинул спальню больного и велел его не тревожить. Выпил предложенного коньяка и пригласил леди ли Брагоньер поговорить в кабинете. Эллина терпеливо ждала в сторонке, догадываясь, она в круг избранных не входит. Оставалось только строить догадки. Раз врач закатал рукава, значит, оперировал. Гоэта догадывалась, у соэра отбиты внутренние органы, но надеялась, хирургическое вмешательство не потребуется. Значит, ошиблась.