Паук раскинул сеть (СИ) - Романовская Ольга

  - Я не просил тебя помогать, - теперь голос Брагоньера звучал увереннее, жёстче. - Тебя не пощадят. И некромант... Ты прекрасно знала, но сделала. Хорошо, за измену прощаю, хотя это и тяжело...

  Он замолчал и глотнул воздуха. Эллина видела его глаза - холодные, чужие, и понимала, соэр лжёт. Измена для него - хуже смерти, пусть даже иного выхода нет.

  - Попытаюсь простить, - исправился Брагоньер. - Остальное... Посмотри на меня.

  Гоэта покорно села так, чтобы от любовника не укрылось ни единого жеста, и уставилась ему в глаза. Горько, когда допрашивает и обвиняет любимый человек, но его можно понять. Очевидно, соэр увидел нужное, потому что с облегчением вздохнул и попросил воды. Эллина тут же налила и помогла выпить, придержав голову.

  - Прощаю, - уже уверенно повторил соэр. - Об остальном потом. Можешь остаться.

  Гоэта кивнула и подоткнула одеяло. Брагоньер тут же прикрыл глаза и задремал. Врач говорил, сон ему на пользу.

  'Потом' наступило нескоро. Соэр долго набирался сил перед тем, как устроить Эллине разнос.

  Брагоньер уже слышал о новом монархе и сделал вывод, что либо против него готовят показательный процесс, либо герцог собирается выслать его из страны. Не знать о выжившем инквизиторе тот не мог. Сольман, навестивший Брагоньера в конце августа, ввёл друга в курс дел при дворе. Судьба главы Тайного ведомства тоже висела на волоске. Всё решится после Дворянского собрания. Поговаривали так же, будто её величество в положении. Она дважды была у женского врача и дважды возвращалась задумчивой. Но пока слухи ничем не подтверждались, и даже горничные не могли назвать имя отца ребёнка, если таковой вообще существовал. Словом, у Брагоньера имелись все основания ждать беды. Его пока не уволили, а сам Главный следователь Сатии находился в отпуске по болезни.

  Брагоньер позвал Эллину через слугу. Когда она вошла, соэр полулежал на подушках и смотрел в окно. Читать ему запрещали, долго сидеть тоже, не больше часа в день. Зато зубы и челюсть зажили, ожоги тоже затянулись корочкой над свежей кожей.

  - Садись, - Брагоньер указал на кресло у кровати. - Письма на моё имя есть? Если да, потом прочитаешь мне?

  - А можно? - удивилась Эллина, придвинувшись вплотную к изголовью.

  - Раньше бы спрашивала! Например, стоит ли обращаться к тёмному магу, - ядовитым тоном разбередил старую рану соэр. - Но ты не думаешь, Лина, отвечать же приходится мне. И ты даже не считалась с моими чувствами. Да, я об измене, - подтвердил он невысказанное предположение. - Надеюсь, ты никогда больше так не поступишь. Особенно с этим...

  Брагоньер с презрением сплюнул. Он не хотел признаваться в бешенной, неподвластной разуму ревности к Малису, но и сдержать эмоции не сумел. Лучше бы с другим, чем с некромантом! Одно радовало, Эллина действительно изменила только ради безопасности окружающих, никакого влечения к Малису она не испытывала, даже мимолётного. Только поэтому соэр простил одно из самых страшных преступлений по шкале своего мировоззрения. Если б не любовь Эллины, Брагоньер без раздумий расстался бы с ней.

  - Но самое страшное не это, а условия сделки. Как понимаю, жизнь взамен на деньги и желание. Ты не ребёнок и должна понимать, к каким последствиям это повлечёт. Твой друг - преступник, тёмный. Чем я занимаюсь, ты в курсе. Сделай выводы сама.

  Эллина потупилась и вздохнула. С одной стороны, он прав, но, с другой, разве сам не поступил точно так же ради жизни любимой? Однако вслух ничего не сказала.

  - И что ему нужно? Помимо драгоценностей, которые с лихвой окупили бы работу.

  - Откуда ты?.. - вспыхнула гоэта.

  - Мать рассказала. Потом сходишь с ней к портнихе. Я просил сшить тебе платье. Итак?

  Эллина пожала плечами. Малис не объявлялся с того самого вечера.

  - Так узнай, - с лёгким раздражением сказал Брагоньер.

  Его поражала беспечность любовницы. Тёмный наверняка потребует нечто противозаконное, отыграется за годы преследования, унизит, растопчет.

  В дверь постучались, и дворецкий доложил:

  - Его светлость герцог Ланкийский желает вас видеть. Они поднимутся наверх.

  'Вот и пришёл час расплаты!' - пронеслось в голове Брагоньера, но внешне он остался спокоен. Выслал Эллину и попросил переодеть себя. Смерть в лице регента надлежало встречать не в ночной рубашке и с растрёпанной головой.

   Глава 18. Каждому по потребностям

  Эллина столкнулась с герцогом в коридоре и с трудом присела в низком реверансе. Как ни далека она оставалась от политики, новости слышала. Если бы знала, чем грозит этот визит, Эллина и вовсе бы онемела. Так же она видела перед собой лишь будущего монарха - само по себе немало для мелкой мещанки. Сердце ушло в пятки, ноги дрожали от напряжения.

  Остановившись напротив Эллины, герцог окинул её задумчивым взглядом. Гоэта опустила голову ещё ниже, гадая, что же ему понадобилось. Справиться о здоровье Брагоньера? Так наверняка доложили.

  - Встаньте, - милостиво прервал затянувшуюся пытку герцог.

  Эллина с облегчением выпрямилась, но поднять голову всё ещё не решалась.

  - Госпожа Эллина Тэр, - он будто пробовал её имя на вкус.

  В коридоре повисло вязкое молчание.

  Краем глаза Эллина видела пышную свиту и двух солдат из личной охраны, замерших за спиной регента. Странно, обычно охрану оставляли внизу. В душе заскреблось нехорошее предчувствие.

  Герцог улыбнулся краешками губ. Он чувствовал страх Эллины, тот изрядно забавлял. Как и траур, который герцог носил по убитому родственнику. Ничего, скоро можно будет убрать чёрный шейный платок на дальнюю полку.

  - Госпожа Эллина Тэр, - вновь задумчиво повторил регент и неожиданно протянул ей руку.

  Гоэта правильно поняла, что её надлежало поцеловать, а не принять. Проклиная собственную неуклюжесть, возникавшую в самый неподходящий момент, Эллина склонилась над батистовой перчаткой со знаками королевской власти. Герцог молча наблюдал за выражением её лица: не промелькнёт ли брезгливость или ярость?

  - Оставьте нас, - регент обернулся к свите.

  Придворные попятились. Вскоре коридор опустел, только охрана всё ещё маячила за спиной герцога. Тот молча указал им на двери спальни Брагоньера, и служивые стали на часах.

  - Да, не позавидуешь вам. Столько пережить за короткие летние месяцы! - регент предложил Эллине локоть, и та робко продела в него ладонь. - Я просмотрел ваше дело, оказывается, вы славно послужили на благо Тордехеша. Почему никогда не требовали награды?

  Гоэта нервно сглотнула, ощутив на себе цепкий немигающий взгляд. Точно так же некогда смотрел на неё Брагоньер во время допроса.

  - Почему? - с нажимом повторил герцог и разрешил выпустить из спальни соэра дворецкого.

  - Полагаю, - губ регента вновь коснулась лёгкая усмешка, будто набежавшая на солнце тучка, - ваш любовник не обидится, если мы навестим его чуть позже.

  - Мы, ваша светлость? - в горле пересохло, и Эллина скорее шептала, нежели говорила.

  - Кое-что предназначено и для ваших ушей. Но это потом, сейчас же вы немного со мной пооткровенничаете.

  Ситуация повторялась: пальцы герцога вновь крепко сжимали запястье. Он неторопливо вёл спутницу к зимнему саду. Со стороны казалось, кавалер просто ведёт светскую беседу с дамой, на деле Эллина не могла пошевелиться. Запястье болело, взгляд регента морозил и обжигал одновременно. Гоэта в отчаянье обернулась: никого. Солдаты стоят молчаливыми стражами и даже не смотрят в её сторону.

  - У вас есть основания бояться меня?

  - Н...н-ннн-нет, - с трудом выдавила из себя Эллина и торопливо добавила: - Ваша светлость.

  С такими вещами следует проявлять осторожность, тщательно соблюдать этикет, особенно когда говоришь с без пяти минут королём.

  - Итак, госпожа, - герцог остановился и развернул Эллину к себе лицом, - что вам известно? Лучше признаться сразу. Речь о похищении моей дочери.