Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы - Джоанна Хиксон

Пиршественный зал замка Корбель был переполнен людьми и звенел от веселого гомона. Те, кому посчастливилось занять места за длинными столами, наливали в чаши вино из высоких кувшинов и хватали куски жареного мяса с огромных блюд, которые разносили по залу слуги. Те, кому за столом места не досталось, наполняли мясом хлебные тренчеры и ели, где могли – под стенами, подсев на край лавок или даже забравшись под стол вместе с собаками.

Протолкавшись сквозь толпу, Люк раздобыл три краюхи хлеба, и мы наполнили их ломтями сочного окорока. Хлеб вбирал в себя пряную подливу, и запах был невероятно аппетитным. Люк позаимствовал кувшин со стола приятелей-охотников, и мы пили вино из горлышка. Проходивший мимо слуга с кожаным бурдюком заново наполнил опустевший кувшин, и Люк отнес его на стол.

Слегка пошатываясь от крепкого вина и стараясь не уронить тренчеры на камыш, устилающий пол, мы начали пробираться к месту у стены, откуда было хорошо видно акробатов и жонглеров. Посреди пиршественного зала Иво-виолист наигрывал веселую мелодию, а остальные актеры являли гостям свое мастерство. Со всех сторон неслись непристойные замечания, восторженные возгласы и громкое хлопанье в ладоши. Утолив голод, я бросила собакам остатки тренчера, вытерла пальцы о нижнюю юбку и посмотрела на помост, украшенный цветочными гирляндами.

Там, в центре, словно две хищные птицы, сидели герцог Бургундский и принц Карл. Иоанн Бесстрашный, высокий и крепко сбитый, в черном упелянде, отороченном соболями и расшитом серебряными изображениями плотницкого рубанка – символа герцога, – походил на орла. Льняная сорочка, выглядывая у горла, напоминала белоснежные перья на орлиной груди. Рядом с герцогом в синевато-сером камзоле с абрикосовым кантом по плечам сидел дофин, похожий на сокола, с которым Екатерина иногда выезжала на охоту. Щупленький, сидящий на высоком позолоченном троне, будто на жердочке, Карл беспокойно оглядывал пиршественный зал. Общим в их внешности был только внушительный, как у всех Валуа, нос с горбинкой и хищным рисунком ноздрей. Августейшим сородичам, только что заключившим мирный договор, было нечего сказать друг другу. Говорил один герцог. Принц Карл слушал хмуро и неприветливо, ел мало, а пил еще меньше, словно сожалея о содеянном.

В тени балдахина, за спиной принца стоял бледный Танги дю Шатель в простом черном одеянии. Слева от него, в арочном проеме, виднелись двойные двери, обитые железными полосами. На пороге замерли два крепких стражника в ливреях с геральдическими лилиями. Я решила, что это вход в королевские покои. Значит, мне следовало дождаться, когда дофин покинет стол, и обратиться к стражникам.

Мы с Алисией наслаждались представлением, и я даже начала прищелкивать в такт озорной мелодии. Один из акробатов кувыркнулся и, не рассчитав прыжка, задел нескольких бургиньонов, которые присматривали за порядком в переполненном зале.

– Будь ты проклят, неуклюжий дурак! Смотри, что делаешь, а то на кинжал напорешься! – надменно выкрикнул кто-то, перекрывая гомон в зале.

Я узнала голос Ги де Мюсси, и кровь застыла у меня в жилах. Вероломный предатель с перекошенным от злости лицом стоял напротив меня, по другую сторону длинного стола, вцепившись в рукоять кинжала. Актеры бросились к перепуганному приятелю и окружили его плотной стеной. Воспользовавшись суматохой, я обхватила за плечи Алисию с Люком, и мы вместе спрятались под стол. Чуть погодя я осторожно выглянула из-под столешницы – и встретилась со злобным взглядом де Мюсси.

От Екатерины, дочери короля Франции,

мадам Гильометте Ланьер

Приветствую, возлюбленная моя Метта!

Я очень скучаю без тебя и даже пишу тебе письма, хотя знаю, что не смогу их отправить, поскольку мне запрещено всякое сообщение с внешним миром. Но мне очень хочется рассказать тебе о том, что случилось перед самым отъездом из Понтуаза. Увы, только лишившись твоего общества, я осознала, как много ты для меня значишь.

Итак, перед отъездом мне разрешили повидаться с королем. Мой отец пребывал в прекрасном расположении духа, однако называл меня именем моей покойной сестры Изабеллы, а когда упомянул Карла, я сначала подумала, что он имеет в виду прежнего дофина, который скончался в год моего рождения. Король подошел ко мне, поцеловал в щеку – такое случилось впервые! – и прошептал мне на ухо: «Скажи Карлу, чтобы не приходил. Здесь опасно».

Как ты думаешь, Метта, король говорил о покойном дофине или о моем любезном брате? Может быть, втайне от герцога Бургундского мой отец хотел предупредить Карла? Все считают, что король утратил рассудок, но мне кажется, что временами он все понимает. Я поцеловала его в ответ и заметила слезы в его глазах. От этого потрясающего открытия я сама не своя. Неужели под этой хрупкой оболочкой все еще трепещет искра королевского разума? Я надеюсь и молю Господа, чтобы так оно и было, хотя, возможно, отцу лучше не осознавать своего печального состояния. Я боюсь, что в мое отсутствие о нуждах короля не станут заботиться с должным почтением.

Я пребываю в полном здравии, хотя мне надоели жидкая похлебка и сухари, которыми меня кормят «во спасение духа». Сестра Мария добра ко мне, но держится отчужденно. За две недели мы с ней виделись лишь дважды: один раз она изложила мне условия моего содержания, а при второй встрече сообщила, что наша сестра Мишель изъявила намерение посетить аббатство. Неизвестно, приедет ли она повидаться со мной или станет убеждать меня в достоинствах семейства герцога Бургундского.

Между тем я продолжаю жить по уставу святого Доминика и блюду все заповеди, положенные послушнице. Устав труден, но мне придает сил мысль о том, что не нужно бояться новых поползновений герцога. Он осыпает аббатство щедрыми дарами, и монахини молятся за него! Очевидно, дьявол-герцог пытается купить себе место в раю. А я молю Бога и Его святых, чтобы мне довелось увидеть его падение.

Я ежедневно молюсь и за тебя, дорогая Метта, и если мои молитвы будут услышаны, тебе навечно обеспечено место подле Божией Матери. Но Господь милостив, и это случится не скоро, потому что прежде я надеюсь увидеться с тобой на земле, а не на небесах и поцеловать твои щеки с ямочками.

Твоя любящая молочная дочь,

Писано в Королевском аббатстве Пуасси,