Секретные протоколы, или Кто подделал пакт Молотова-Риббентропа - Алексей Кунгуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Председательствующий. Пять минут прошло. (Шум в зале).
Вульфсон М. Г. Дайте мне еще одну минуту. (Шум в зале).
Председательствующий. Пожалуйста, продолжайте.
Вульфсон М. Г. Неужели это неуважение к малочисленным народам будет нашей главной линией? Здесь, товарищи, моими устами говорит жертва этого сговора. Неужели к этому нет никакого уважения? Я призываю вас одобрить заключение комиссии, в которой сначала расходились мнения, в которой шла острая дискуссия, в которой участвовали представители как прибалтийских республик, так и других, представители великого русского народа, которые отстаивали его честь в лучшем смысле этого слова. 24 человека против 1 проголосовали за это решение комиссии. Неужели сегодня вы дадите вбить в себя сомнения после такой длительной, трудной, кропотливой, честной и верной работы? Неужели у вас сегодня есть сомнения в том, что был протокол, что была договоренность, что ввели войска в эти страны в точные дни, в точное время? Вы думаете, это все были случайности?
Я участник этих событий. Я убедился в этом после того, как все сверил. Все, как в протоколе написано, с которым пришлось, правда, познакомиться позже. Произошло точно, минута в минуту. Так что здесь любые сомнения несправедливы. В своих руках я держал пленку, в Бонне в архиве ее сфотографировали. В ее достоверности не может быть сомнений, потому что рядом с ней разные документы договоров, заключенных между царской Россией и Германией. Они спешили — Берлин бомбили. Быстро все это снимали на пленку, которая осталась. Так что здесь сомнений нет. Все, что написано, так и произошло. Почему нам сомневаться? Если я договорюсь с сидящими передо мной встретиться у гостиницы «Москва», мы ведь встретимся не случайно. Так и эти встречи были по договоренности. Я призываю вас голосовать полностью за наше предложение. Мы смоем пятно стыда, скажем правду нашему народу. Спасибо. (Аплодисменты).
Кто говорит, что прибалты — меланхолики? На съезде они устраивают форменную истерику. Хотя Вульфсон чистопородный еврей. Этот тип до того договорился, что объявил себя живым свидетелем подписания «секретных протоколов». Аргументация у него тоже сверхубедительная: раз он подержал некую пленку, отснятую в архиве Бонна, и рядом с ней лежали царские договора, Берлин бомбили, они спешили, все сошлось минуту в минуту, он все сверил, хотя увидел протокол позже и сидящие встретятся у гостиницы неслучайно — значит надо признать работу Яковлева виртуозной. Есть такое психическое заболевание — шизофразия называется. Первое впечатление, что депутат Вульфсон злостно уклоняется от психиатрического обследования. Но потом я узнал о нём больше: профессор марксистско-ленинских наук (преподавал историю КПСС в академии художеств), журналист с 60-летним стажем, телеведущий, блестящий лектор, один из популярных эстонских политиков. Такие люди косноязычием не страдают.
Тогда почему он, самый информированный член комиссии Яковлева, дважды ездивший в Германию, побывавший в политическом архиве ФРГ, державший в руках микрофильмы, не может связно сказать и двух слов? Так потому и не может, что сказать нечего. Скажешь ненароком чушь, какой-нибудь дотошный депутат зацепится за слово, и пошло-поехало. Вместо членораздельной речи он камлает, как заправский шаман. Его задача — не объяснить, а сбить с толку, напустить тумана, создать атмосферу. «Выступление Вульфсона можно вписать в хрестоматию мирового ораторского искусства», — так оценил впоследствии этот поток бессвязных слов депутат Дайнис Иванс, коллега Вульфсона по пятой колонне. Если оценивать эффект от вульфсоновских истерических воплей, а не смысл сказанного, то я согласен.
Странно, что Вульфсон умолчал об источнике получения ценных сведений относительно протокола — бывшем сотруднике Абвера и агенте американской разведки Херварте. Что ж, милок, застеснялся-то? Ведь фон Херварт — это живой свидетель заключения советско-германского пакта, якобы сливший американцам информацию о нём уже 24 августа 1939 г.
Председательствующий. Слово имеет депутат Казанник.
Казанник А. И.,доцент кафедры трудового, экологического и сельскохозяйственного права Омского государственного Университета (Омский национально-территориальный избирательный округ, РСФСР). Глубоко уважаемые народные депутаты! Я всегда выступаю только по той проблеме, которую хорошо зною. И я стремлюсь, чтобы мы уважали профессионализм.
В этой комиссии мне приходилось работать очень много. Работа была напряженная. Вначале наши позиции не совпадали. Но потом за подписью Александра Николаевича Яковлева нам поступило столько документов из советских архивов и из архивов Федеративной Республики Германии, что я вынужден был отвести для них маленькую комнатку из своей небольшой квартиры.
Весьма интересно: документы поступали именно через Яковлева и за его подписью, а не в адрес комиссии по ее официальному запросу за подписью должностного лица архива. Так или иначе, но Казанник утверждает, что комиссия получала документы не напрямую, а из рук ее председателя, причем только тогда, когда позиции не совпали.
Я брал эти акты и пытался их квалифицировать как юрист. К какому же выводу я пришел? к такому, что, действительно, секретный протокол существовал. У юристов есть доказательства как прямые, так и косвенные. И на основании косвенных доказательств можно сделать заключение, которое не вызывает никакого сомнения. Во-первых, есть пленка, которая снята, по-видимому, с оригинала. Я говорю — по-видимому. Во-вторых, во всех документах имеются многочисленные ссылки на этот секретный протокол. В-третьих, логика фактических событий уже подтверждала наличие этого протокола.
С момента выступления Казанника прошло почти 20 лет. Никаких документов со ссылкой на «секретные протоколы» не известно (ссылки на «секретный протокол от 23 августа 1939 г.» есть лишь в последующих «секретных протоколах»). Хорошо бы проверить «маленькую комнатку», не завалялось ли там чего. Кстати, это откровенное заявление весьма ценно. Если Съезд учредил официальную комиссию, то ее деятельность должна быть обеспечена. По меньшей мере, соответствующее помещение для работы и хранения документов должно быть выделено. Если же отдельные депутаты будут растаскивать по домам мешки с документами, то с чем будут работать другие члены комиссии?
Действительно, комиссия Яковлева получила в свое распоряжение помещение в здании ЦК КПСС на Старой площади. Но основная работа отчего-то происходила в маленькой комнатке небольшой квартиры Казанника.
Таких фактов вполне достаточно для того, чтобы даже осудить человека в суде. Я имею в виду — по уголовным делам. Здесь у комиссии уже не осталось никаких сомнений. И мы стремились выработать компромиссное решение. Нам это в значительной степени, как я считаю, удалось. А теперь я вижу, что многие депутаты, может, недостаточно изучив все эти документы в полном объеме (а их, я повторяю, получили десятки тысяч), ставят под сомнение заключение комиссии.
Видимо, депутат Казанник не пускал сомневающихся депутатов в свою небольшую квартиру, чтоб они могли ознакомиться с десятками тысяч документов в полном объеме. С другой стороны, дабы распознать фальшивку, не надо читать тысячи бумаг. Чтобы понять, что суп из тухлого мяса, не обязательно есть всю кастрюлю целиком.
Мне очень жаль, и я хотел бы призвать депутатов проголосовать за проект этого решения. Спасибо вам. (Аплодисменты).
Председательствующий. Слово имеет депутат Ландсбергис. (Шум в зале). Спокойно, товарищи.
Ландсбергис В. В., профессор Государственной консерватории Литовской ССР, г. Вильнюс (Паневежскнй городской национально-территориальный избирательный округ, Литовская ССР). Уважаемый председатель, уважаемые депутаты! 23 августа этого года, когда народы Литвы, Латвии, Эстонии вышли, взявшись за руки, на балтийский путь, образовав живую двухмиллионную цепь памяти и интернациональной солидарности от Таллинна до Вильнюса, в Варшаве заседал Сейм Польской Народной Республики. В его резолюции говорится, что так называемый пакт Риббентропа-Болотова был не только постыдным с моральной точки зрения, но и несовместимым с основными принципами международного права, в связи с этим изначально недействительным и никчемным, что он останется навсегда примером имперского мышления и тайной дипломатии, пренебрежения правами более слабых народов.