Белое Рождество. Книга 2 - Маргарет Пембертон

17 апреля посольства Серены и Майка официально предупредили их о необходимости приготовиться к отъезду, пока продолжают летать коммерческие рейсы.

– Я никуда не поеду, пока сохраняется хотя бы малейшая возможность отправлять отсюда детей! – с жаром заявила Серена.

– А как же Чинь? – спросила Габриэль. – Она знает, что ей делать?

Сотрудник американского посольства, с которым беседовала Серена, согласился обеспечить отъезд Кайли, Чинь и ее сестры, когда будет объявлена окончательная эвакуация. Для этого по городу должны были курсировать автобусы, подбирая американцев и вьетнамцев в условленных местах, и доставлять их на вертолетные площадки. Оттуда их перевезут на американские корабли, стоящие на рейде. Серена кивнула:

– Да. Она получила все необходимые документы и адрес, куда должна явиться сразу после того, как по американским армейским радиоканалам будет передан сигнал к эвакуации.

– Что же это за сигнал? – с любопытством спросила Габриэль. Сигнал до сих пор держался в секрете, но она знала: Льюис сообщил его Серене и Майку.

– Когда настанет решительный момент и северовьетнамцы подступят к Сайгону на расстояние часа пути, военные рации начнут каждые пятнадцать минут транслировать сообщение: «Температура воздуха в Сайгоне сто пять градусов и продолжает расти». Вслед за сообщением будут передавать песню Бинга Кросби «Белое Рождество».

Габриэль рассмеялась:

– В Сайгоне не бывает снежного Рождества, cherie! Тем более в апреле!

24 апреля в Америку отправились последние дети, которым Серена и Майк сумели найти приемных родителей. Серена сама отвезла их в аэропорт. «Радио Ханоя» объявило, что все вьетнамцы, причастные к вывозу сирот за границу, будут считаться военными преступниками. Майк расспросил сотрудников приюта, не хотят ли они покинуть страну. Те, кто изъявил желание уехать, были включены в официальные списки лиц, которым предстояло сопровождать отбывающих детей.

Они вылетали последним рейсом компании «Пан-Ам» из Сайгона. Несложная задача провести детей через пограничный контроль в зону вылета превратилась в настоящий кошмар. Зал был забит охваченными паникой людьми, тщетно умолявшими продать им билет, и даже те, кто его имел, продирались сквозь толпу, опасаясь, что в любой момент у них выхватят из рук билет и не позволят подняться на борт самолета.

Серена держалась с великолепным британским хладнокровием. В большинстве своем люди, ломившиеся в галерею вылета, были вьетнамцами, имевшими французское подданство и французские паспорта. Это были счастливчики. Избранные.

В ту минуту, когда Серена прощалась с детьми и вьетнамками, которые отправлялись с ними сопровождающими, над летным полем низко промчались несколько истребителей, обстреливая аэропорт.

– Что случилось?! – сквозь слезы воскликнула одна из вьетнамок, вцепившись в руку Серены. – Мы не смажем вылететь? Наш самолет разбомбят?

Сквозь грохот артиллерийской и минометной стрельбы Серена заверила ее, что самолет отправится в путь без всяких приключений.

Минуты спустя, как только исчезли истребители, в динамиках раздался голос, приглашавший пассажиров занять места в самолете.

Серена смотрела им вслед, чувствуя, как неистово колотится ее сердце. Но истребители больше не появлялись. Огромный лайнер пробежал по взлетной полосе и плавно взмыл в воздух, унося на борту последних сирот, которым удалось найти приемных родителей. У них по крайней мере есть будущее. Они станут членами семей, которые будут любить и лелеять их. Война уже не будет калечить их жизни. Серена отвернулась, внезапно ощутив такую усталость, что едва устояла на ногах. Не замечая ничего вокруг, она проехала по запруженным беженцами улицам, направляясь к «Континенталю». Оказавшись в номере, который уже много лет служил ей домом, она, даже не сняв одежды, свернулась калачиком на постели и через несколько секунд забылась сном.

Через два дня, 26 апреля, было официально объявлено, что пост президента Южного Вьетнама займет генерал Ван Минь. К этому времени в Сайгоне почти не осталось иностранцев. Британский посол уехал, новозеландское представительство опустело и словно вымерло; даже подавляющее большинство журналистов покинули страну.

Избавившись от хлопот по получению необходимых документов и мест в самолете для детей, которые обрели новые семьи, Майк проводил все свое время в попытках облегчить страдания больных и измученных тяготами военного времени беженцев, которые по-прежнему устремлялись в город.

Весь следующий день Серена не разлучалась с Чинь. Она уже позвонила Эббре, подробно описала ей ситуацию и попросила встретить Чинь, Май и Кайли, когда те прибудут в Штаты. Эббра с готовностью согласилась и, в свою очередь, сообщила, что они со Скоттом и Санем вновь живут вместе единой семьей. При этом ее голос буквально звенел от счастья. Серена втолковала Чинь, кто такая Эббра и как с ней связаться в случае непредвиденных затруднений.

– Вот фотографии Эббры, – сказала она, протягивая Чинь пачку снимков Эббры, Скотта и Саня.

Чинь бросила взгляд на карточки и вновь подняла глаза на Серену:

– Ее мальчик – он вьетнамец?

– Да, Эббра и Скотт усыновили его. Я уверена, он будет рад гостям из Вьетнама. Кайли подружится с ним так же быстро, как подружилась с крошкой Гэвином.

– Теперь Гэвин не такой уж и крошка, – заметила Чинь с улыбкой, столь редко появлявшейся на ее лице. – Госпоже Райан скоро придется придумать другое имя, чтобы не путать ребенка с отцом.

Как ни старались Серена и Габриэль уговорить вьетнамку звать их по именам, Чинь неизменно отвечала отказом.

– Возможно, сегодня мы в последний раз видимся на вьетнамской земле, – внезапно становясь серьезной, произнесла Серена и поднялась, собираясь уходить. – Завтра Большого Миня введут в должность президента, и мне кажется, что, как только это произойдет, развязка не заставит себя долго ждать.

– Но я встречусь с вами в Америке? – В темных глазах Чинь промелькнуло беспокойство. Останься Кайл в живых, Америка не внушала бы ей опасений. Но Кайл погиб, и теперь Штаты казались ей пугающе чужой страной.

– Да, – уверенно отозвалась Серена. – Я навещу вас в Штатах. Хао, Чинь.

– Хао, Серена, – чуть застенчиво произнесла Чинь. Серена улыбнулась. Наконец-то по прошествии столь долгого времени – пожалуй, даже слишком долгого – ей удалось пробить стену недоверия Чинь и заручиться ее дружбой. Кайл был бы доволен.

На следующий день небо было серым и зловещим, плотные тучи сулили первый в эту весну муссон. Инаугурация генерала Миня началась в пять часов. Церемонию показывали по телевизору, и Серена с Майком и Габриэль смотрели ее в номере Серены в «Континентале».