Индийская принцесса - Мэри Маргарет Кей

Джули все еще спала, и спустя какое-то время Аш прекратил обследовать взглядом пустой склон, повернулся и посмотрел на нее. Странно, но он не испытал никаких чувств, которые, казалось бы, должны были переполнять его при виде девушки.

Она находилась здесь, рядом с ним, свободная наконец от уз, связывавших ее с ненавистным мужем и обожаемой сестрой, и по идее он должен был бы сходить с ума от радости и восторга. Но все чувства и ощущения словно угасли в душе, и он мог лишь бесстрастно смотреть на нее, думать: «Бедная Джули» – и испытывать к ней жалость, ибо она претерпела много страданий. Но он жалел и себя тоже. За то, что поневоле убил Шушилу и стал косвенно повинен в смерти Манилала и Дагобаза, чьи бренные останки скоро жестоко изуродуют шакалы, стервятники и прочие пожиратели падали.

Если бы он мог похоронить их!.. Или сжечь, как сожгли Шушилу, чтобы их тела, как ее тело, стали чистым пеплом, а не грудой истерзанной плоти и обглоданных костей…

Как ни странно, именно эта мысль причиняла самую острую муку. Он видел своего рода посмертное предательство в том, что обезглавленное тело толстого, преданного, отважного Манилала оставлено лежать в долине, отданное во власть разложению и коршунам, и что вся сила и грация, которые были Дагобазом, будут растерзаны шакалами и вороньем. Правда, Дагобазу, в общем-то, все равно. Но вот Манилалу…

Если бы судьба позволила Манилалу вернуться в родной дом в Каридкоте и прожить там жизнь в покое, его тело после смерти тоже предали бы огню. А потом пепел бросили бы в горный поток, который отнес бы его в реку Чинаб, а по течению Чинаба прах Манилала достиг бы Инда и, наконец, моря. Плохо, что его тело оставлено гнить под открытым небом, точно труп бездомного пса.

Что же касается Дагобаза… Но о Дагобазе Аш не хотел думать. Оглядываться в прошлое не имеет смысла. Сделанного не воротишь. Надо смотреть вперед и строить планы на будущее. Завтра… завтра они доберутся до маленького зеленого оазиса среди голых скал и остановятся там на ночь. А на следующий день они будут в покрытых джунглями предгорьях, откуда рукой подать до нормальной дороги. Правда, обратный путь займет больше времени, потому что они не смогут все ехать верхом теперь, когда Дагобаз…

Куда подевался Букта? Он ушел еще до восхода луны, а теперь она снова спускалась к горизонту, и ветерок, постоянно дующий от заката до первых часов после полуночи, слабел в преддверии затишья, которое наступает на исходе ночи и кончается, когда поднимается предрассветный ветер. Букта давно должен был вернуться. Если только не… Холодная, неприятная мысль проскользнула в сознании Аша, и по спине у него пробежали мурашки.

Что, если с Буктой произошел несчастный случай по пути к каньону? Что, если он оступился в темноте, поскользнулся и упал, как Дагобаз? Возможно, он лежит сейчас, оглушенный падением и беспомощный, у подножия какого-нибудь крутого склона или со сломанной лодыжкой ползет на четвереньках по каменистому гребню горы. В этих предательских горах с ним могло приключиться все, что угодно, а поскольку Сарджи и Гобинд не решатся двинуться в путь без него, значит, они по-прежнему ждут в каньоне. Но как долго они будут ждать?

Бледное пульсирующее зарево в небе над долиной свидетельствовало, что многочисленный отряд врагов все еще стоит там лагерем, а следовательно, Сарджи и Гобинду придется уйти оттуда до рассвета: как только станет светло, кто-нибудь обнаружит, что вход в каньон больше не охраняется, и через несколько минут сотня солдат снова пустится в погоню за ними. Если с Буктой произошел несчастный случай…

«Я должен отправиться на поиски, – подумал Аш. – Если он пострадал, я смогу вернуться за пони и посадить его в седло. В конце концов, я уже дважды проходил по этой местности, а потому вряд ли собьюсь с пути».

Но, снова взглянув на Анджули, он понял, что уходить нельзя. Он не вправе оставить ее здесь одну, ведь если с ним что-нибудь случится – если он оступится на крутом склоне или заплутает в горах, а Букта вообще никогда не вернется, – что станется с ней? Сколько времени она протянет, покинутая на произвол судьбы в этом лабиринте суровых пустынных гор?

Она даже не знает, в какой стороне находится Гуджарат, и запросто может ненароком вернуться обратно в долину, где ее схватят и почти наверняка убьют. Бросить ее одну здесь слишком рискованно. Ему придется остаться, сохранять спокойствие и молиться, чтобы Букта и остальные вернулись до восхода солнца.

Следующие несколько часов показались вечностью. Луна спускалась все ниже к горизонту, и тени становились длиннее, а когда ночной ветерок улегся, в ночи воцарилась такая тишина, что Аш слышал тихое дыхание Джули и доносившийся откуда-то издалека слабый вой шакальей стаи. Но как он ни напрягал слух в попытке различить стук копыт по твердой земле или приглушенные человеческие голоса, он не слышал больше никаких звуков. Ничто не нарушало ночного безмолвия, покуда не задул предрассветный ветер – сначала едва ощутимый, он постепенно набирал силу и проносился над горами, пригибая траву и сметая со склонов мелкие камешки, со стуком скатывавшиеся в ущелье.

Он стирал с небес ночную мглу, как домохозяйка стирает пыль тряпкой. Когда луна побледнела и звезды исчезли, заря разлилась потоком желтого света над восточной частью горизонта – и Аш увидел крохотную темную фигуру, которая появилась на гребне гряды и ненадолго вырисовалась на фоне шафранного неба, а потом начала медленно и устало спускаться к ущелью.

Аш бросился навстречу, спотыкаясь и поскальзываясь на сланцеватой глине, крича во все горло, испытывая головокружительное чувство облегчения и совершенно не думая о шуме, который производит. И только на полпути вверх по травянистому склону он резко остановился, и сердце у него мучительно сжалось, словно стиснутое безжалостной ледяной рукой. Он осознал, что фигура по-прежнему одна. Букта вернулся один. Он подошел ближе, и Аш увидел, что одежда шикари покрыта ужасными бурыми пятнами.

– Они оба были мертвы, – проговорил Букта бесцветным от изнеможения голосом и, не извиняясь, бессильно опустился на корточки в траву, похожий на старую усталую ворону.

Но одежда у него была испачкана не его кровью: он пришел уже после того, как все закончилось.

– Очевидно, эти песьи отродья поднялись в горы и, спустившись за каньоном, застигли наших товарищей врасплох. Там состоялось сражение, лошадей тоже убили, и врагов, я думаю, полегло немало, ибо земля между камнями покраснела от крови и была усыпана стреляными гильзами – судя по количеству гильз, они израсходовали все патроны до единого. Но к тому времени, когда я пришел, бхитхорские псы уже забрали своих мертвых и раненых. Должно быть, понадобилось много человек, чтобы отвезти всех их в город, потому что они оставили всего четырех солдат охранять вход в каньон.