Гиперион - Дэн Симмонс

– Чертовски холодно, – откликнулся Силен. – А когда перевалим через хребет, будет еще хуже.

– Я, пожалуй, спущусь за курткой, – сказала Ламия. Но не успела она сделать и шагу, как внизу кто-то пронзительно закричал:

– Кровь!

И в самом деле – кровь была повсюду. Каюта Хета Мастина выглядела на редкость опрятно: нетронутая постель, ровный штабель чемоданов в углу, на стуле – аккуратно сложенная одежда. Но на полу, на переборках, на потолке, куда ни глянь – кровь. Шестеро паломников вошли в каюту и кучкой столпились у дверей, не решаясь пройти дальше.

– Я как раз шел мимо, хотел подняться на верхнюю палубу. – Голос отца Хойта был до странности монотонным. – И тут заметил, что дверь приоткрыта. Мне сразу бросилось в глаза… кровь на стене.

– А это в самом деле кровь? – засомневался Мартин Силен.

Ламия Брон шагнула вперед, провела рукой по заляпанной красными пятнами переборке и поднесла пальцы к губам.

– Да! Кровь. – Она огляделась вокруг, подошла к платяному шкафу, быстро осмотрела пустые полки и вешалки, затем направилась к маленькому иллюминатору. Он был закрыт на щеколду и закреплен изнутри болтами.

Ленар Хойт, выглядевший совершенно разбитым, сделал несколько неверных шагов и рухнул на стул.

– Так он мертв?

– Утверждать наверняка мы не можем. Известно только, что капитан Мастин исчез из собственной каюты и что в ней полно крови. – Ламия вытерла руку о штанину и добавила: – Надо тщательно осмотреть весь корабль.

– Верно, – согласился Кассад. – А если мы не найдем капитана?

Ламия Брон открыла иллюминатор. Каюту наполнило громыхание колеса и шуршание травы под корпусом. Запах свежей крови, наводящий на мысль о бойне, стал понемногу выветриваться.

– Если мы не найдем капитана Мастина, – сказала она, – останется предположить одно из двух: либо он покинул корабль по собственной воле, либо его похитили.

– Но кровь… – начал отец Хойт.

– Не доказывает ничего, – закончил за него Кассад. – Госпожа Брон права. Мы не знаем, какая у него группа крови, какой генотип… Кто-нибудь видел или слышал что-нибудь подозрительное?

Раздалось несколько «не-а», остальные молча покачали головами.

Мартин Силен встрепенулся:

– Послушайте, да это же работа нашего друга Шрайка! Неужели не узнаете почерк?

– Не обязательно, – отрезала Ламия. – А может, кто-то решил навести нас на мысль, что это Шрайк.

– Зачем? – спросил отец Хойт, тяжело дыша. – Бессмыслица какая-то.

– И тем не менее, – сказала Ламия. – А теперь надо обыскать корабль. Разбиваемся по парам и приступаем. Кто при оружии?

– Я, – отозвался полковник Кассад. – У меня и лишнее найдется, если надо.

– У меня ничего нет, – объявил отец Хойт.

Поэт отрицательно покачал головой.

– У меня тоже, – сказал Сол Вайнтрауб, заглянув в каюту (увидев кровь, он сразу же вышел в коридор).

– И у меня, – добавил Консул. Отстояв вахту, он тут же вернул Кассаду его «жезл смерти».

– Так, – подытожила Ламия. – Священник пойдет со мной на нижнюю палубу. Силен с полковником – на среднюю. Господин Вайнтрауб, вы с Консулом проверьте все наверху. Постарайтесь ничего не пропустить. И ищите любые признаки борьбы.

– Позвольте вопрос, – перебил ее Силен.

– Да?

– Кто, черт возьми, выбрал вас королевой бала?

– Я частный детектив. – Ламия пристально посмотрела поэту в глаза.

Мартин Силен пожал плечами:

– Присутствующий здесь отец Хойт является священником какой-то забытой религии. Но не значит же это, что мы должны преклонять колена, когда он служит мессу.

– Ну что ж, – вздохнула Ламия, – придется прибегнуть к более весомому аргументу.

Консул и глазом моргнуть не успел, как она оказалась рядом с Силеном. Секунду назад Ламия стояла возле иллюминатора, а в следующее мгновение была уже в центре каюты, и поэт, поднятый в воздух ее мускулистой рукой, беспомощно болтал ногами и силился разжать пальцы, сомкнувшиеся вокруг его тощей шеи.

– Ну что, порассуждаешь еще или будешь делать то, что сказано?

Мартин Силен что-то невнятно прохрипел.

– Так-то, – коротко заметила Ламия и опустила поэта на пол. Силен сделал несколько шагов, пошатнулся и едва не сел на отца Хойта.

Появился Кассад с двумя малыми нейростаннерами в руках. Один из них он вручил Солу Вайнтраубу.

– Мое оружие – вот, – сказал он. – А ваше, Ламия?

Та сунула руку в карман своей просторной накидки и извлекла оттуда допотопный пистолет.

Кассад мельком взглянул на эту реликвию, затем кивнул.

– Друг от друга ни на шаг, – приказал он. – Прежде чем стрелять, уясните, что перед вами и насколько это опасно.

– Остается последовать вашим рекомендациям, полковник, – сказал Силен, массируя шею, – и немедленно пристрелить эту сукину дочь.

Ламия Брон шагнула к поэту.

– Ну-ка, хватит ссориться, – осадил ее Федман Кассад и вышел из каюты. Мартин Силен последовал за ним.

Сол Вайнтрауб подошел к Консулу и протянул ему станнер:

– Не хочется мне таскать эту штуку, когда Рахиль у меня на руках. Идем наверх?

Консул кивнул и взял оружие.

Глас Древа тамплиеров Хет Мастин бесследно исчез. После часа поисков все опять собрались в каюте пропавшего. Кровь уже потемнела и стала засыхать.

– Может, мы что-то упустили? – спросил отец Хойт. – Какие-нибудь потайные ходы? Или тайники?

– Вряд ли, – ответил Кассад. – Я прочесал весь корабль с помощью датчиков тепла и движения. А от них даже мышь не укроется.

– Если у вас есть такие датчики, – возмутился Силен, – какого черта мы целый час ползали по разным углам и закоулкам?

– Потому что соответствующее оборудование или одежда могут спрятать человека даже от них.

– Я хотел бы уточнить. – Отец Хойт на секунду замолк: лицо его исказилось от боли. – Получается, что с помощью этого оборудования или одежды капитан Мастин мог укрыться от нас, спрятавшись в каком-нибудь тайнике?

– Возможно, но маловероятно, – ответила Ламия Брон. – Скорее всего на судне его нет.

– Это Шрайк. – В голосе Мартина Силена слышалось отвращение. Он не спрашивал – утверждал.

– Может быть, – сказала Ламия. – Полковник, последние четыре часа на вахте стояли вы с Консулом. Вы абсолютно уверены, что не видели и не слышали ничего подозрительного?

Оба одновременно кивнули.

– На судне было совершенно тихо, – добавил Кассад. – До этого, кстати, тоже: шум борьбы я бы услышал в любом случае.

– А я, сменившись с вахты, совсем не спал, – заявил Консул. – Каюта Хета Мастина рядом с моей. Но я ничего не слышал.

– Итак, – сказал Силен, – мы выслушали двух человек, которые разгуливали по судну с оружием как раз тогда, когда бедняга был убит. И оба утверждают, что невиновны. Следующее дело!

– Если Мастин и был убит, – спокойно заметил Кассад, – то по крайней мере не «жезлом смерти». Ни один известный мне тип современного бесшумного оружия не вызывает таких потерь крови. Выстрелов тоже никто не слышал. Следов пуль нет. Так что пистолет Ламии тут ни при чем. Если это действительно кровь капитана Мастина, значит, действовали холодным оружием.

– Шрайк и есть холодное оружие. – Мартин Силен хмыкнул.

Ламия подошла к невысокому штабелю чемоданов.

– Хватит спорить. Давайте-ка лучше посмотрим его багаж.

Отец Хойт предостерегающе поднял руку:

– Это… ну… это ведь его личные вещи, не так ли? Мы не имеем права…

Ламия Брон скрестила руки на груди.

– Послушайте, святой отец, если Мастин мертв, ему все равно. А если все-таки жив, то, осмотрев его вещи, мы, возможно, поймем, где искать его самого. Но в любом случае нам нужно попробовать.

Хойт кивнул, соглашаясь, но весь его вид выражал сомнение. В конце концов посягательство на чужую собственность состоялось. В первом чемодане обнаружилось лишь несколько смен белья и «Книга Жизни» Мюира. Во втором – сотня сублимированных саженцев, завернутых каждый в отдельности, вместе с землей.

– Посещая новую планету, тамплиер должен посадить там не менее ста саженцев Вечного Древа, – пояснил Консул. – Приживаются они редко, но так у них принято.

Тем временем Ламия Брон занялась большим металлическим ящиком, стоявшим в самом низу.

– Не трогайте! – остановил ее Консул.

– Почему?

– Это куб Мебиуса, – ответил за Консула полковник Кассад. – Оболочка из углепласта, а под ней – замкнутое на себя сверхпроводящее защитное поле.

– Ну и что? – возразила Ламия. – Кубы Мебиуса используют для консервации артефактов и всякого хлама. Но они же не взрываются.

– Сами-то они не взрываются, – согласился Консул, – но то, что в них заключено, взорваться может. А может быть, уже взорвалось.

– Куб такого размера может остановить на стадии детонации и сколь угодно долго удерживать внутри ядерный взрыв мощностью в одну килотонну, – добавил Федман Кассад.

Ламия хмуро посмотрела на ящик.