Эркюль Пуаро - Агата Кристи

Она посмотрела на Пуаро с веселым недоумением.

– Ну разумеется, о работе! О его работе... а также о моей.

– Он упоминал при вас о теории, которую недавно изложил в докладе, прочитанном в Британском научном обществе?

– Конечно, упоминал. Он только о ней и говорил.

– Его идеи были несколько фантастичны, не так ли? – небрежно спросил Пуаро.

– Кое-кто так и подумал. Но я с этим не согласна.

– Вы рассматривали их с практической стороны?

– Только с практической. Направление моих собственных исследований в чем-то сходно с этими идеями, хотя и подразумевает другие результаты. Я занимаюсь гамма-лучами, излучаемыми веществом, известным под названием радий-C, – и при этом я натолкнулась на некоторые весьма интересные магнетические феномены. На деле у меня есть теория о подлинной природе сил, которые мы называем магнетизмом, но пока еще не пришло время познакомить мир с моими открытиями. Эксперименты и идеи мистера Холлидея чрезвычайно заинтересовали меня.

Пуаро кивнул. Потом он задал вопрос, который меня удивил:

– Мадам, где вы обсуждали все эти вопросы? Здесь, в гостиной?

– Нет, мосье. В лаборатории.

– Могу я взглянуть на нее?

– Разумеется.

Мадам Оливер направилась к двери, через которую вошла в салон. За дверью оказался небольшой коридор. Мы миновали еще две двери и очутились в большой лаборатории, сплошь заставленной лабораторной посудой и тиглями, а также сотнями приборов, о названии которых я не имел ни малейшего представления. Двое сотрудников были заняты какими-то опытами. Мадам Оливер представила их:

– Мадемуазель Клод, одна из моих ассистентов. – Высокая серьезная девушка поклонилась нам. – Мосье Генри, старый испытанный друг.

Молодой человек, низкорослый и смуглый, коротко кивнул.

Пуаро осмотрелся по сторонам. В лаборатории оказалось еще две двери, кроме той, через которую мы вошли. Одна из них, как объяснила мадам, вела в сад, другая – в меньшее помещение, также предназначенное для исследований. Пуаро выслушал все это, а затем изъявил готовность покинуть лабораторию.

– Мадам, во время вашей беседы с мистером Холлидеем кто-нибудь присутствовал здесь?

– Да, мосье. Оба мои ассистента находились в той комнате, за дверью.

– Мог ли кто-нибудь подслушать ваш разговор... кто-нибудь посторонний?

– Не думаю. Я почти уверена, что не мог. Все эти двери были заперты.

– А мог кто-нибудь спрятаться в этом помещении?

– Там в углу есть большой шкаф... Да нет, ваше предположение абсурдно!

– Pas tout à fait[47], мадам. Еще одно: Холлидей упоминал о своих планах на вечер?

– Он ничего такого не говорил, мосье.

– Благодарю вас, мадам, и извините за то, что потревожили вас. Умоляю, не беспокойтесь – мы сами найдем дорогу к выходу.

Мы добрались до холла. Через парадную дверь только что вошла с улицы какая-то леди. Она быстро взбежала по ступеням наверх, и я успел заметить лишь плотную вуаль, какую носили обычно французские вдовы.

– Весьма необычный тип женщины, – заметил Пуаро, когда мы вышли.

– Мадам Оливер? Да, она...

– Mais non, не мадам Оливер! Cela va sans dire![48] Это совсем другое дело. Подобных гениев немного в мире. Нет, я имел в виду другую леди – ту, что так красиво пробежала по ступеням наверх.

– Я не видел ее лица, – удивленно сказал я. – И не понимаю, как вы могли его рассмотреть. Да и она на нас не взглянула.

– Потому я и говорю, что это весьма необычный тип женщины, – благодушно ответил Пуаро. – Женщина, которая входит в свой дом... а я уверен, что это ее дом, поскольку она отперла дверь своим ключом, – и бежит вверх по лестнице, даже не бросив взгляда на двух незнакомцев в холле и не пожелав выяснить, кто они такие, это весьма необычная женщина... это даже неестественное поведение! Черт побери! Что это?

Он резко толкнул меня назад – и как раз вовремя. Прямо на дорожку грохнулось дерево, едва не задев нас. Пуаро уставился на него, бледный и ошеломленный.

– Да ведь мы едва не погибли! Но это грубо, безусловно, слишком грубо... ведь у меня не было подозрений... до этого момента – ни малейших подозрений! Да, если бы не мой острый взгляд, если бы не моя кошачья реакция – мир мог лишиться Эркюля Пуаро! И вас тоже, mon ami... хотя это и не стало бы национальной катастрофой.

– Спасибо, – холодно произнес я. – И что мы будем теперь делать?

– Что делать? – воскликнул Пуаро. – Думать! Да, прямо сейчас и здесь мы начнем упражнять свои маленькие серые клеточки. Начнем с этого мистера Холлидея – а был ли он вообще в Париже? Да, был, профессор Буржоно, который знаком с ним лично, видел его и говорил с ним...

– К чему, черт побери, вы ведете?! – воскликнул я.

– Было утро пятницы. В последний раз его видели в пятницу вечером... но видели ли его?

– Но портье...

– Ночной портье – до того он не видел Холлидея. Вошел какой-то человек, скорее всего даже похожий на Холлидея – уж в этом мы можем довериться нашему Номеру Четвертому, – спросил письма, поднялся наверх, уложил маленький чемоданчик и наутро ускользнул. В течение всего вечера никто не видел Холлидея – да, никто, потому что он уже попал в руки своих врагов. Кто приходил к мадам Оливер, был ли он Холлидеем? Да, был, потому что, хотя она и не знала его в лицо, вряд ли кто-нибудь смог бы обмануть ее с профессиональной точки зрения. Он вошел сюда, поговорил с мадам, вышел.