Помилованные бедой - Эльмира Нетесова

Отцы повели мальчишек по домам, а санитары шли следом обескураженно:

— Как мог отличить наркоту от взрывчатки? Я б ни за что не сумел! Ты б видел, как они вырывались от паханов, а как визжали!

Бронников пошел на обход в мужской корпус. И приметил, как больные, окружив самого молодого паренька, говорят с ним грубо, на повышенных тонах.

— Чего раскричались? По какому поводу митинг? — оглядел собравшихся главврач.

Мужики мигом смолкли.

Я вас спрашиваю, чего не поделили?

Двое больных поспешили уйти в палаты. Еще двое отвернулись, словно не имели к сборищу ни малейшего отношения. Оставшиеся, как пацаны, застигнутые врасплох, переминались с ноги на ногу, а ответить на вопрос не хотели.

— В чем дело? Здесь больница или хаза для разборок? Не называете причину, значит, есть чего стыдиться. Коли так, мне не нужны здесь всякие происшествия и я созваниваюсь с вашей родней, пусть забирают всех по домам.

И тут же повело Султана. Лицо перекосило, руки выкручивало. Человек не смог устоять на ногах. Упал, задергался. Больные держали его, чтоб не окалечился. Приступы у Султана становились все чаще. Когда-то могучего человека совсем измотала болезнь. Сначала приступы эпилепсии были редкими и он молчал, стыдился своей болезни и тщательно скрывал. Но постепенно приступы участились. Они становились продолжительнее и болезненнее. Пробовал лечиться дома. Но не получилось. Младшая дочка, увидев, как отец бьется в конвульсиях, осталась заикой. Жена обратилась к врачам, и его срочно перевезли в больницу. Султан лечился уже больше года, но результатов не было, незначительные облегчения быстро проходили, а он таял на глазах у всех. Из красивого рослого мужчины превращался в согбенную жердь.

Бронников понимал, что больной неизлечим. Но и возвращать в семью его было опасно. По четыре-пять приступов за день. Жена не смогла бы погасить и одного. Она часто навещала Султана и уже поняла, что надеяться не на что.

— Юрий Гаврилович! Я понимаю, вы не можете вылечить мужа. Он безнадежен. Скажите, сколько он проживет, чтоб знать, к чему готовиться. Муж уже и сам устал болтаться между жизнью и смертью.

— Что вы предлагаете? Прекратить лечение?

— Оно ничего не дает. Лишь продляет мучения.

— В таком случае пишите расписку и забирайте домой. Но помните: в одиночку с приступами не справитесь. А когда он умрет, вы так и не сможете честно ответить детям, почему забрали его домой.

— Кому в радость такая жизнь? Я уже устала от его болезни…

Султан услышал тот разговор нечаянно. И потерял последний интерес к жизни. Перестал выходить к жене и детям. Не брал еду. Замкнулся. Стал неразговорчивым и заговорил о смерти.

Уж как ни пытался Петухов отвести Султана от печальной темы, тот словно зациклился.

Бронников лишь поначалу не уловил, а потом понял, что его пациент ищет способ ухода из жизни.

Прежде всего попытался повеситься на поясе халата. Но пояс не выдержал веса, оборвался. Потом пытался порезать вены, больные увидели и отняли лезвие. Теперь его санитары сами брили, не доверяя станок. Пытался отравиться ртутью из градусника. Султан после этого пообещал Бронникову не хулиганить, но когда оставался наедине с собой, мысли о самоубийстве не оставляли человека. Главврач это видел, понимал, не знал лишь, какой путь избавления от жизни изберет больной нынче.

Юрий Гаврилович чувствовал, что в этот раз Султан постарается довести задуманное до конца и предпринять все меры, чтоб никто не помешал и не сорвал намеченное. Как упрямы в достижении своей цели ненормальные, Бронников знал. Именно потому велел санитарам не спускать глаз с Султана. В конце концов за три месяца он вымотал всех. И Юрий Гаврилович как-то поделился с Петровичем. Тот выслушал и ответил:

— Твой Султан считает, что совершит подвиг, расставшись с жизнью. А ты опусти его задумку до смешного. Пусть ему неловко станет за свою затею перед психами. Он хорошо играет в несчастного. Ведь все попытки к самоубийству делались на людях. С прицелом на помеху. А это значит, что жить ему хочется. Но еще больше любит жалость к себе, уговоры. У тебя с Петуховым времени нет, жена устала, а Султану обидно, что остался в забытьи. Все ж Султан как-никак, хоть и припадочный. Такой помирать будет на ковре, в окружении гарема. Кстати, ты знаешь, что эта жена у него пятая по счету? По возрасту она моложе его старшей дочери на три года.

— Откуда знаешь?

— Он сам ко мне привозил свою первую жену. Лет семь назад похоронил. Потом еще одну. Я и спросил, сколько ж их у него в обойме. Сам признался и сказал, что оставшихся трех ему маловато. Придется обзавестись еще двумя. Спросил его, не боится ли измен. И знаешь как ответил? «Пока умею удерживать одной рукой дикого скакуна, стрелой нагоняю девушку на рысаке, выезжаю на охоту с соколом, говорить о возрасте мне рановато. Чего бояться измен, если все мои жены каждый год рожают моих детей!» А теперь подумай, захочет ли такой мужик наложить на себя руки? Лично я в это не верю!

— Лень, но вешался Султан всерьез!

— Он бы еще на бинте вздернулся! Давай я его от шантажа отучу! Перестанет тебя доставать!

— Зачем ему это нужно?

— А вот тогда и расколется. Сам скажет!

— Петрович, ты часто помогал мне. Но в этот раз мы ошибемся оба. Султан не из дешевых трюкачей. Он основательный, серьезный человек, добившийся в жизни многого.

— Да иди ты! Он добился! Чем? За счет чего вылез? У себя в Казахстане женился на дочери председателя колхоза. Не отец с матерью подсказали, сам допер. Тесть отправил зятя учиться в город. А тот через пять лет закончил Высшую партшколу и вместе с дипломом привез вторую жену. Та моложе первой на десять лет. Самого направили работать в обком партии. Так-то вот и стал начальником над первым тестем, он боялся и рот открыть на Султана. Родители второй жены тоже не морковкой деланы. Отец — директор хлопкового комбината, мать — директор туристического комплекса. Так что жены его могли спокойно содержать. И он как сыр в масле катался. Посмотри, сколько ему лет, а на голове ни одного седого волоса.

— Да откуда знаешь, как он женился?

— Ты в курсе, что у меня есть сестра. Так вот до самой психушки они работали вместе лет десять. Как раз после разгрома всех обкомов. Функционеры разбежались по России, этот зацепился у нас в городе.

— Вместе с гаремом?

— Ну, у казахов многоженство было всегда. У них нет росписи. Но поверь, в Средней Азии даже стыдно иметь одну жену. Такого мужчиной никто не назовет. С ним не только старики, бабы не будут здороваться, овцы разбегутся, не признав хозяином. Там человек просто обязан иметь гарем. Чем больше в нем женщин, тем богаче хозяин и большим уважением пользуется.

— Как же он пятерых содержал на одну зарплату? Я единственную свою Тамарку не могу прилично одеть. Внуки на даче голозадыми все лето бегают. А этот размахнулся!

— Не равняйся с ним! Он умел работать для себя! Ему еще на сотню баб хватило б! Он накопил и наворовал неплохо. Вдобавок родня жен помогала. Сами бабы не сидели сложа руки. Вкалывали как ломовые.

— Подожди, Лень, а они знали друг о друге?

— Естественно! И не только знали, а и дружили меж собой. Никогда не ссорились, вместе детей растили и дом вели, за Султаном ухаживали, увеличивали состояние семьи. Им из Казахстана родители и теперь присылают фрукты вагонами. Женщины их продают. Часть выручки отправляют родителям, основное — в семью. Доход у них очень хороший, и жены не заглядывают в руки мужа, не зависят от него. Ты б побывал у него дома как-нибудь. Там такой коттедж, шапка свалится. Огромадный. В пять этажей. Кругом, куда ни ступи, ковры, зеркала, хрусталь, самая модная мебель, изящная посуда, холодильники до потолка, музыкальные центры, домашние кинотеатры. Короче, живут на широкую ногу. Ты б видел, как одеваются жены Султана дома — для него, не для гостей. Да с такими бабами даже я, трупная муха, на тот свет улетел бы мужиком. Они его каждую ночь ласкают. Ты это можешь себе представить? И еще, самое главное, они никогда не пилят мужа. Ни одна, ни словом…

— Ну, это ты, Петрович, маху дал! Такого не бывает. Может, на том свете? Иль ты красивый сон видел про гармонию? В жизни-то — нереально. Может, скажешь, что и выпить приносят?

— Султан мусульманин, он не выпивает. Верой запрещено. Зато женщин — сколько одолеешь!

— Вообще это разумно. Дети здоровые родятся у трезвых родителей, — согласился Бронников и добавил: — И все ж мы счастливее! Пусть у нас одна жена, зато самая любимая! Единственная на всю жизнь. Она и приголубит, и побрюзжит, и выпить поставит, особо на праздник, никогда не забудет. Она и в горе, и в радости со мной.

— Эти тоже Султана не бросят до последней минуты.

— Не поверю. Одна была тут, приходила, спрашивала, к чему ей готовиться. Спросила, сколько еще ждать. Что отвечу? Разве от меня зависит что-то? Мое дело лечить. Иного, сам знаешь, на руках приносят, а через месяц, смотришь, совсем другой человек: не буйствует, ни на кого не бросается, выздоравливает. Случаются и такие, как Султан. Видно, не ждут, не любят дома, потому что их много, на всех не хватает мужика. Вот была б одна! Другое дело!