Сталин против партии. Разгадка гибели вождя - Александр Костин

Из всех сталинских выдвиженцев, которые лишились своих должностей в ЦК, «падение» Брежнева было самым сокрушительным. Действительно, из четырех освобожденных секретарей ЦК один был назначен Первым секретарем Горьковского обкома (Игнатов), другой — секретарем Президиума Верховного Совета СССР (Пегов), третий, как уже отмечалось выше, — министром культуры СССР (Пономаренко), оставаясь при этом кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС. По логике вещей Брежнева можно было бы вернуть обратно в Молдавию — мол, рановато взлетел на такую высоту. Ан нет, его, «сухопутного» генерала-политработника, отправляют в заместители к морскому асу, который весьма неласково встречает новоиспеченного «моряка», будущая служба которого обещает быть малоприятной и безрадостной.

Или взять «сокращенных» кандидатов в члены Президиума ЦК, коих оказалось одиннадцать персон. Все, кроме Л.И. Брежнева, были неплохо трудоустроены. Пятеро стали (или остались) министрами, двое— первыми секретарями обкомов, двое послами, а вышеупомянутый Пегов перешел на парламентскую работу.

Брежнев тяжело переживал эту явную несправедливость со стороны новых руководителей, о чем он впоследствии с горечью вспоминал, как о самом тяжелом периоде в своей карьере. Сам он объяснял случившееся тем, что не успел наладить должных отношений с новыми коллегами, которые воспринимали его как личного выдвиженца Сталина, а этим все сказано.

«Связи и окружение наверху иногда гораздо важнее личных заслуг и качеств, — признавался он в минуты откровенности своим подчиненным по Президиуму Верховного

Совета в 1960 году. Так вот, не хватало их у меня. А тут новое руководство, Маленков — аппаратчик, у него собственные подходы к кадрам. Я его расположением не пользовался. Был молод и горяч»[126].

В этом признании, на наш взгляд, ключевые слова «молод» и «горяч». Видимо по молодости сталинский выдвиженец «горячо» взялся за дело, чем и вызвал недовольство партийных корифеев. За свою «горячность» он еще легко отделался, а ведь мог поплатиться и жизнью. Так, А. Хинштейн, сумел «раскопать», что уже под старость Леонид Ильич вспоминал, как после смерти Сталина он сидел три дня, запершись в квартире, напропалую пил горькую вместе с парой таких же лишенцев и ждал, когда же за ним придут. Эту историю ему поведал внук Брежнева — Андрей[127].

Однако с назначением в заместители к адмиралу Н.Г. Кузнецову злоключения опального сталинского выдвиженца не закончились. Вскоре военно-морское министерство было упразднено и влилось в состав Министерства обороны. При этой реорганизации военных ведомств о Брежневе просто забыли, и он целых два месяца находился в «подвешенном» состоянии. Все, что составляло смысл его жизни, в одночасье пошло под откос. В отчаянии он пишет слезное письмо своему главному гонителю, Председателю Совета Министров Г.М. Маленкову, где, в частности, кается в несуществующих грехах:

«Если я допускал в работе какие-либо недостатки или ошибки, прошу их простить… Доверие, которое Вы мне окажете, я всем своим существом буду оправдывать». По состоянию здоровья он просит направить его на любую партийную работу в Украину:

«Теперь, когда возраст приближается к 50 годам, а здоровье нарушено двумя серьезными заболеваниями (инфаркт миокарда и эндартериит ног), мне трудно менять характер работы или приобретать новую специальность. Прошу Вас,

Георгий Максимилианович, направить меня на работу в парторганизацию Украины…».

Это верноподданническое письмо возымело действие, и ровно через 20 дней он получил новое назначение, став заместителем начальника Главного политуправления Советской армии и Военно-морского флота. Этому назначению в немалой степени поспособствовал начальник Главпура Алексей Сергеевич Желтов, который был назначен на эту должность в апреле 1953 года. Желтов хорошо знал Брежнева со времен войны, став уже в июне 1941 года корпусным комиссаром и пройдя всю войну в войсках. Так Брежнев стал заместителем Желтова, а в качестве утешительного приза ему было присвоено звание генерал-лейтенанта.

Брежневу была совсем не по душе его новая работа. Поутру, когда ему приносили деловые бумаги, он морщился и ворчал:

— Опять эти ЧП, учения, собрания и портянки… Надоело.

Позднее Леонид Ильич говорил, что с ним «после Сталина неправильно и несправедливо поступили— по существу, выбросили за борт». В начале 60-х его однажды стали расспрашивать про историю этого «падения»:

— Кто это вас подсадил так?

— Мало вы понимаете нашу структуру, — отвечал Леонид Ильич. — Все закономерно. Слишком рано я стал секретарем ЦК, да и связывали мое выдвижение с личностью Сталина. Опасное это дело — зависеть от его расположения, но мне повезло, побывал в Президиуме ЦК… но, видно, не имел еще достаточных связей.

«Тут он интригующе посмотрел на окружающих», — вспоминал его сотрудник Юрий Королев.

— Порядок я в армии и на флоте наводил недолго, около года, но авторитет у военных заработал, а это иногда, при определенных ситуациях, очень много значит.

— А как вы оттуда выбрались? — продолжали расспрашивать его слушатели. — Видно, нелегко это было?

— В политике все нелегко. И вверх, и даже вниз. Главное, стойкость и целеустремленность. И повезло мне: попал в Казахстан, на целину, лучшую школу для приобретения опыта трудно найти. Да и недоброжелатели там меня достать не смогли. А главное, ближе к народу, к его взглядам и привычкам, быть попроще, не задаваться, как у нас говорят. Помните песню: «А слава тебя найдет»? Ну и самому поработать надо…»[128]

Таким образом, по воле Н.С. Хрущева оба сталинских выдвиженца одновременно оказались в Казахстане.

Много позже, уже на склоне лет, Леонид Ильич тепло вспоминал об этом периоде: «Целина прочно вошла в мою жизнь. А началось все в морозный московский день 1954 года, в конце января, когда меня вызвали в ЦК КПСС. Сама проблема была знакома, о целине узнал в тот день не впервые, а новостью было то, что массовый подъем целины хотят поручить именно мне. Начать его в Казахстане надо ближайшей весной, сроки самые сжатые, работа будет трудная — этого не стали скрывать. Но добавили, что нет в данный момент более ответственного задания партии, чем это. Центральный Комитет считает нужным направить туда нас с П.К. Пономаренко»[129].

Но прежде, чем поведать о «целинной эпопее» тандема Пономаренко — Брежнев, несколько слов об отдаленных последствиях неласкового приема руководителем военно-морского ведомства, своего нечаянного заместителя, для самого адмирала Н. Г. Кузнецова. Замечательный флотоводец, Герой Советского Союза, адмирал флота Советского Союза — Николай Герасимович Кузнецов был человеком нелегкой судьбы. За годы своей военно-морской карьеры он дважды попадал в опалу, скатываясь с вершины своей карьеры на несколько ступеней вниз. В первый раз это случилось через несколько лет после окончания Великой Отечественной войны, когда, будучи обвиненным в содействии утечки за рубеж секретной информации, он был снят с должности руководителя министерства Военно-морского флота, разжалован в воинском звании с адмирала флота Советского Союза до контр-адмирала и направлен на Дальний Восток в качестве зам. командующего Дальневосточной армией по военно-морским делам. Однако, через два года Сталин вернул контр-адмирала на прежнюю должность и Кузнецов вновь стал сначала вице-адмиралом, а затем и адмиралом флота. Воинское звание адмирал флота Советского Союза он вновь получил уже при Хрущеве в 1955 году.