Сказания о русских витязях - А. Лидин

Наконец сей варвар, видя изнеможение своих сотоварищей и не надеясь успеха в своей обороне, бросился в каюту, где заключена была похищенная им девица, и, схватя ее в беремя, поднялся с ней на воздух, будучи вспомоществуем украденными у Остана сандалиями, и весьма в короткое время убежал у всех из вида. Оставшие разбойники, видя побег своего начальника и лишась надежды отбиться, сдались нападающим, прося помилования своей жизни. Но индийцы раздраженные злодейством их атамана, унесшего девицу, перерубили без милосердия их всех и покидали в воду.

Учинив таким образом кровавое отмщение злодеям и причалив их стружок к своему, возвратилися они со славянами в городок. Отец похищенной девицы, который, по причине глубокой своей старости, не мог за разбойниками гнаться, ожидал их на берегу со всеми своими родственниками, волнуяся между страхом и надеждою. При виде привязанного разбойнического стружка, все они закричали радостным голосом, который, по привалении судна к берегу, пременился в плач и рыдания, когда объявлено было следствие погони. Светлосан старался, сколько возможно было, утешить бедного старика, который паче всех рвался о похищении своей дочери; но таковые несчастья единое токмо время приводит в забвение.

По сем печальном приключении, недолго пробыл Светлосан в сем месте, но, наняв порядочное судно для мореплавания, пустился в море с последователями своими. Плавание их даже до равноденственной черты довольно благополучно было, но при подъезде к оной тихая погода переменилась и ветры начали возмущать гладкие воды. Вскоре Похвист, божество бурливых ветров, явился на воздух, гоня стадами мрачные и густые облака, которые, распростираясь по горизонту, затмили сияние блестящего Световида и преобразили день в ночь. Ужасный гром и беспрестанные молнии приумножали свирепость бури и страх пловцов, а разъяренные волны, вздымая их к небесам, низвергали до жилища Нии, подземного царя. Седая пена, вияся клубами, окружала корабль со всех сторон и, ввергаясь в него с валами, угрожала плывущим неизбежным утоплением. К довершению же напасти, неукротимые сыновья ветра, сломив щеглы и оторвав кормило, понесли корабль по пространству моря, крутя и порывая его по глубоким и высокомерным валам. Ужас и темнота отняли присутствие разума, бодрость и силы у кормщика и мореходцев: все кричали и повелевали, но никто не исполнял повелеваемого. Один Светлосан и со-путники его сохраняли бодрость, вспомоществуя повсюду и ободряя мореплавателей. Но наконец последний и свирепейший всех вал отнял последнюю у всех надежду, повергнув корабль на подводный камень и раздробив его вдребезги об оный. В сию ужасную минуту несчастливейшие погрязли тотчас в глубине морской, а прочие, ухватясь за разломанные части корабля, предалися волнам, полагаясь на волю провидения. В сем числе спасшихся находился и Светлосан: при расторжении корабля попался ему в руки большой оного обломок, за который он ухватясь предался свирепости моря. Разъяренные волны понесли его с великим стремлением по пространству вод и напоследок, утомив его несказанно, привели в беспамятство и почти окаменение. В сем жалостном состоянии выбросили его воды на пустой и каменистый остров, в самую глухую полночь. От причиненного удара сим извержением Светлосан несколько опамятовался, но, избавясь от страшного зрелища свирепствующего моря, не на приятнейшее попал он место. Посредством блиставшей молнии увидел он престрашные высотою и положением горы, покрытые дремучими лесами, полуголую землю, усыпанную всю каменьями, причем рев и вой свирепых зверей, совокупясь с пресильным визжанием ветров, ломавших и исторгавших с кореньями деревья, представил ему сию страну ужаснее и самого моря. Изнеможение сил и хлад, страх от плотоядных чудовищ, ужас от беспрестанных сверканий и грома и лишение отвсюду помощи поколебали всю его бодрость. Он бросился на колени, чтоб принести молитву богам, на коих ему тогда последняя оставалась надежда, но в самое то время оторванный вихрем камень с висевшей над ним стремнины поразил его столь сильно, что он упал без памяти. Погруженный сим жестоким ударом Светлосан в беспамятство и почти в смертное бесчувствие пролежал на сем каменистом береге до совершенного восхождения солнца, которое благотворными своими лучами мало-помалу возвратило ему напоследок чувства. Он растворил смутные свои глаза и, осматривался во все стороны, насилу мог вспомнить, где он находится. Сие воспоминание, представляя ему тогдашнее печальное его состояние и постепенно потом все бедственные приключения с ним и его родственниками, погрузило его в глубокое размышление и напоследок начало было приводить в отчаяние. Князь, приметив, что сей яд разливается весьма быстро по его жилам, вооружился всеми оставшими силами своей бодрости и, принеся молитву небесам, восстал и, предал себя их воле, вознамерился все бедствия свои сносить великодушно. В сем намерении будучи, предприял он осмотреть весь остров, ласкаясь некоторою тайною надеждою, что получит на нем счастливое окончание своему странствованию.

Ободренный сими мыслями, прошел он великий округ каменистого берега и пришел напоследок на плодоносное место, коего приятный вид бодрость его приумножил. Луг, покровенный многоразличными и благовонными цветами, деревья, обремененные прелестными плодами, принимали к себе его взоры; он сорвал несколько плодов, которых приятный вкус и запах, услаждая его чувства, подали ему новые силы. Светлосан, получив от сего наиболее надежды к лучшему впредь, возблагодарил богам и, увеселяясь сим лестным упованием, начал прохаживаться по сей благоуханной долине, наслаждался веселыми ее предметами. По нескольких минутах его прогуливания, пришел он на прелестнейшее и того место, и когда взоры его по ней обращались, то представилось ему зрелище, весьма несовместное с приятностями места. Это был человек, лишь только растерзанный зверем; стенания его привлекли к нему Светлосана и побудили его подать ему помощь, ежели осталось какое к тому средство. Но сколь велико было его удивление, когда он в сем человеке увидел того разбойнического атамана, который, будучи рабом, украл у Остана сандалии и с коим он сражался на море за похищенную им девицу! Но при плачевной участи сего бедняка, гнев его уступил место сожалению: Светлосан начал ему помогать перевязыванием его ран.

— Великодушный незнакомец! — сказал ему разбойник томным голосом. — Труды твои напрасны: смерть мою ничто уже остановить не может; сами боги ею меня наказуют за мои злодейства. Но благодарю их, что при последнем моем конце послали они ко мне тебя свидетелем моего раскаяния. Сними с меня, — промолвил он, — драгоценные сии сандалии, которые похитил я у древлянина, и возврати ему их, а меня оставь пожранию моей смерти.