"Фантастика 2023-100". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Голотвина Ольга Владимировна

Советник на мгновение умолк. В его глазах мелькнула какая-то догадка.

– И вот еще что. Тебе нужно помиловать Энебиша, главаря разбойников, пойманного семь дней назад, которого ты повелел казнить. У него еще осталось много людей. И все они отчаянные головорезы.

– Как! – воскликнул Шибан, – этот шайтан еще жив? Так-то выполняются мои приказы!

– Прости повелитель, – смиренно опустил голову Багаманди, – в твоей воле казнить меня. Когда я узнал, что урусы вступили на наши священные земли, то взял на себя смелость отсрочить исполнение приговора. Мы поймали голову змеи, но ее тело еще остается на свободе. Лишившись главаря, разбойникам ни чего не стоить избрать другого предводителя. За сохранение своей никчемной жизни Энебиш будет предан тебе как пес. Мы бросим его людей в самое пекло. Они либо нанесут большой урон врагу, либо их всех перебьют. В обоих случаях выиграешь ты, мой повелитель.

– Ты хитер, – погрозил Шибан пальцем, – но как всегда мудр. Вели привести Энебиша ко мне. Я хочу, чтобы он поклялся мне в верности.

Багаманди поклонился и немедленно отправился в подвалы замка. Там в застенках томились неугодные наместнику люди. Советник был привычен к зверствам, которым подвергались пленники, посмевшие ослушаться наместника. Однако и его пробивала дрожь, когда он спускался в темные казематы, провонявшие тошнотворными запахами человеческого пота, крови, испражнений и гниющей плоти. Самые изощренные приспособления, предназначенные для причинения боли, до которых мог додуматься безумный ум, были собраны в пыточных помещениях подземелья.

Были там и дыба, на которой человеческое тело растягивалось, чуть ли не на целый аршин, разрывая суставы; и тиски, ломающие кости; покачиваясь, звенели цепями крючья, на которых несчастных подвешивали за ребра. На столах ровными рядами были разложены щипцы, клещи, иглы и множество других приспособлений предназначенных для причинения неимоверных страданий. Отдельно висела на цепях металлическая решетка, под которой ни когда не остывали угли. Человеческое тело медленно поджаривали на ней, поливая маслом и переворачивая, чтобы жаркое не подгорело. Рядом в огромном котле кипела смола. Над ней висела, пропущенная через блок веревка. С помощью нее пленника медленно опускали в котел.

Палачи не знали жалости. Были глухи к мольбам несчастных. Равнодушно они взирали на них, умело продлевая страдания.

Женский крик заинтересовал Багаманди. Он с интересом заглянул в одну из комнат. Там на деревянном ложе лежала обнаженная молодая женщина. Ее руки были привязаны к столбу, а ноги, с помощью специальных приспособлений разведены в сторону так, что создавалось впечатление, что она сидит на шпагате. Пока один из палачей, закусив щипцами соски несчастной, осторожно выкручивал их, другой, спустив штаны, пристроился спереди, активно двигая бедрами. Женщина стонала от боли, моля о пощаде. Ее взгляд упал на советника. В глазах несчастной было одно желание, умереть, чтобы эти страдания, наконец, прекратились. От вида пытки Багаманди неожиданно почувствовал что возбудился. Он решил повторить нечто подобное с какой-нибудь из своих наложниц. Тем временем детина, насиловавший женщину, отошел в сторону, вытащил из жаровни раскаленный металлический прут и ввел его в лоно несчастной. Женщина закричала. Ее голос сорвался на хрип, тело задергалось в конвульсиях. Палач вынул прут, подошел к изголовью, послушал дыхание. По-видимому, женщина была еще жива. Набрав ковш воды, детина отпил несколько глотков, а остатки выплеснул в лицо несчастной. Ее глаза приоткрылись. Женщина была еще жива, а значит ее муки продолжаться.

Багаманди оторвал свой взор от притягивающего страшного зрелища и пошел дальше. В следующем помещении он увидел распятого на деревянном кресте мужчину. Палач лоскут за лоскутом, умело снимал с него кожу. Кровь лилась ручьями. Кричать пленник не мог. Его рот был зашит. Он мог лишь мычать. Но по дергающемуся телу и бешено вращающимся зрачком, было видно, какие муки он испытывает.

Не найдя и здесь главаря разбойников, Багаманди проследовал далее. Наконец он нашел то, что искал.

Энабиш, лишенный всей одежды, был крепко привязан к столбу. Перед ним двое палачей мучили одного из разбойников. Один откусывал ножницами пальцы, другой разрывал ноздри.

Багаманди, знаком велел палачам удалиться. Они подхватили под руки свою жертву, потащив его по длинному коридору в другое помещение.

Советник, некоторое время, молча, разглядывал лицо главаря разбойников.

– Повелитель решил помиловать тебя, – наконец произнес он, брезгливо вытирая сапог об кучу валяющегося в углу тряпья, после того как наступил в желтую лужу, оставшуюся после унесенного пленника.

Энабиш равнодушно смотрел на стоящего перед ним вельможу. Лишь кривая усмешка, говорила о том, что он рад такому исходу.

– Я, так понимая, что и мне, придется сделать что-то для него?

– Верно, – кивнул Багаманди, – Жестокий ворог вторгся в наши земли. Инородцы жгут наши города, грабит правоверных, насилует женщин. Ты должен поклясться повелителю верой и правдой служить ему. Твои люди помогут нам победить врага.

– Мне не страшны пытки. Я не боюсь смерти, – твердым голосом произнес Энабиш, – и мне плевать на правоверных. Но инородцы забирают себя добычу, которая могла бы стать моей. За нее я готов драться хоть с самим шайтаном. Если Шибан отдаст мне всю добычу, что мои люди завоюют, то я готов ему служить.

– Я думаю, что повелитель согласиться…,– немного подумав, сказал Багаманди, – чрез некоторое время тебя и твоих людей, что еще остались целы, отпустят. Ступайте и соберите остальных. Через три дня ты должен прибыть к месту сбора. И гляди, не обмани… Иначе твоя смерть не будет легкой.

Глава 18. Новые подданные

Незадолго до полудня, Гордеев услышал множество голосов, раздававшихся с площади перед теремом, ранее принадлежащим мурзе Тайбуга Аскеру. Воевода отложил перо и грамоту, которую намеревался отправить Великому князю Владимирскому, и поспешил узнать причину шума.

Он вышел в коридор, тут же чуть не столкнувшись с юной служанкой, спешившей к нему в кабинет с подносом в руках. От неожиданности девушка отшатнулась, выронив свою ношу. Кувшин, кубок, наполненный вином и блюдо с холодными закусками, покатились по полу, оставляя на ковровой дорожке мокрые следы. Служанка, до недавнего времени бывшая рабыней мурзы, побледнела от страха. Упав на колени, она обхватила руками ноги Гордеева, прижавшись губами к его сапогам.

– Прости глупую рабыню, господин! – взмолилась девушка, заливаясь слезами, – не наказывай меня за ужасную провинность!

Дмитрий замер. Он и не думал, что что-нибудь может привести его замешательство. Воевода не сразу нашелся, что сказать.

– Успокойся милая, – наконец произнес Гордеев как можно ласковее. Он поднял плачущую девушку, положил руки на ее вздрагивающие плечи, – разве тебе не сказали, что отныне в царстве Сибирском больше не будет рабства? – Дмитрий приподнял за подбородок голову девушки. Заглянул в большие серые глаза. Достав из кармана платок, воеводы вытер скатывающиеся по щекам слезы.

Первым его распоряжением был указ об упразднении рабства. Со всех невольников были сняты ошейники и кандалы. Их всех переодели в добротную теплую одежду и выдали деньги на обустройство. Гордеев строго настрого велел не причинять бывшим рабам вреда, но не препятствовал возникновению близких отношений. В дальние земли он отобрал тех ратников, что еще не успели обзавестись семьями. Расчет был простым: воины не будут горевать об оставленных родных, а пускали корни в новой родине. Многие дружинники уже обзавелись семьями. Некоторые даже смогли покорить сердца самых красивых одалисок из гарема бывшего хозяина города. Игумен Варфаламей с удовольствием венчал возлюбленных, расширяя свою паству.

– Да, господин, – совсем по-детски шмыгнула носом служанка, – мне еще трудно привыкнуть к новым порядкам. Старый хозяин за подобный проступок, велел бы отдать меня на поругание своим нукерам…