Сигнал сбора - Уильям Форстен

— Чтоб тебе! — заорал Мэлади, выхватив у него спичку. Мощный кулак машиниста сбил Джона с ног, и, схватив его на руки, Мэлади побежал к дверям.

— Держи этого сумасшедшего! — крикнул он кочегару.

Повернувшись, он помчался обратно в цех. Найдя бочку, он ногой вышиб дно, высыпал содержимое на полдюжины других бочек, а затем насыпал дорожку до самого входа.

— Вперед! — закричал Мэлади.

Паровоз дернулся на крутом повороте, направляясь обратно с холма. Мэлади смотрел, как поезд приближается к стрелке. Потом он зажег спичку и бросил ее на порох, который тут же вспыхнул; огненный ручеек потек назад, в здание.

Прерывисто дыша, он побежал к поезду, который медленно проходил стрелку. Стрелочник прыгнул в проходящий вагон. Кочегар с беспокойством оглядывался на своего начальника. Мэлади догнал паровоз, забрался внутрь и открыл заслонку до отказа. Поезд понесся прочь.

Позади раздался громоподобный взрыв. С сатанинским хохотом Мэлади наблюдал, как крыша здания поднялась в воздух, а из окон вырвались языки пламени.

Сотни тугар, поспешивших на холм вслед за поездом, завопили сначала из-за взрыва невиданной мощи, а затем и оттого, что на них набросился железный дракон. Они атаковали поезд с обеих сторон. Град стрел посыпался на пыхтящего, испускающего пар гиганта.

Привязав рукоятку открытой до предела дроссельной заслонки, Мэлади выхватил у Майны пистолет Высунувшись из кабины, он тщательно прицелился и начал стрелять. Один за другим тугары падали с седел. Один из воинов, размахнувшись длинным лассо, поскакал вдоль путей и попытался набросить его на поезд.

— Давай, давай, ублюдок!

Набирая скорость, «Бангор» летел вниз. А тугары с дикими криками продолжали свое безумное преследование.

Поезд содрогнулся, и Мэлади повалился на пол.

— Чертов идиот! — закричал он. Пошатываясь, он поднялся на ноги и высунулся из кабины, глядя на бесформенную груду, лежащую около путей. — Из-за него поезд чуть, не сошел с рельсов, черт тебя побери.

Толпы тугар гнались за составом, мчавшимся от первого поворота ко второму.

Сверху, с северо-восточного бастиона, несколько полевых орудий начали стрелять, чтобы рассеять тугарских воинов.

Один из тугар, подогнав своего коня, прыгнул на деревянный тендер. Мэлади обернулся и одним выстрелом сбил воина.

Еще один подъехал вплотную к паровозу, и машинист, взревев от восторга, выхватил кочергу у перепуганного кочегара и мощным ударом выбил тугарина из седла.

Сделав последний поворот, поезд направился прямо к земляному валу, ворота в котором были оставлены открытыми специально для него. На скорости более сорока миль в час паровоз с ревом пронесся по мосту через ров. Мэлади закрыл дроссельную заслонку и повис на тормозном рычаге, с силой пригибая его к полу. Искры разлетались из-под колес паровоза, с визгом проезжавшего мимо укреплений. Ворота захлопнулись за ним.

— Держитесь! — завопил Мэлади, когда поезд подпрыгнул на рельсах перед крутым поворотом у главной городской стены. С душераздирающим визгом паровоз соскочил с рельсов, разбрызгивая грязь по всем направлениям, и наконец мягко уткнулся в бревенчатые стены Суздаля.

Тысячи людей, которые затаив дыхание следили за этой гонкой, разразились громкими приветственными криками.

Мэлади спустился из кабины, добродушно приветствуя зрителей. Ласково похлопав «Бангор» по боку, он обошел его спереди. Забравшись на скотосбрасыватель, он вытащил застрявшее в нем копье, а затем отступил назад, разглядывая свою многострадальную машину.

— Черт возьми, это лучший рейс, какой я когда-либо совершал, — прошептал он с благоговением.

— Они идут.

Усталый до предела, Эндрю стоял на северо-восточном бастионе, наблюдая, как многотысячное тугарское войско приближается в пешем строю.

Начала стрелять артиллерия, оставляя кровавые борозды в наступающих рядах, которые достигли первой линии заграждений. Рубя своими мощными топорами колья и кустарник, отдельные воины продолжали натиск, но порядок наступления был сломан.

Эндрю повернулся и кивнул Гансу. Крики приказов прокатились по всей линии обороны, от дивизии к бригаде, от бригады к полку. Загремели тысячи мушкетов. И все же враг надвигался, прокладывая себе дорогу через ямы-ловушки и барьеры из кольев. В двухстах ярдах от них стояло наготове еще одно многотысячное формирование. От тучи стрел темнело небо. Однако стрелы приносили мало пользы, так как они попадали в защитный козырек из покрытых землей бревен.

Передние ряды наступавших подошли к краю высохшего рва. Некоторые прыгали внутрь, но большинство просто стояли разинув рты перед препятствием, которое им предстояло пересечь. Из рядов тугар в небо полетела стрела, на которой трепетала красная лента. Басом затрубил рог, и все тугары как один повернули и отступили, оставив за собой поле, покрытое сотнями павших. Огонь со стен прекратился.

— Так что же это было? — спросил Калинка.

— Проверка наших линий обороны, — ответил Ганс. — Профессионалы, чертовски хорошие профессионалы.

Вздохнув, Эндрю посмотрел на своих помощников.

— Слишком близко, — прошептал он. — Мы почти все потеряли там. — И он неопределенно кивнул по направлению к северу. — Ладно, Ганс, как там у нас с цифрами?

Ганс вытащил клочок бумаги и начал читать вслух свои записи.

— За двенадцать дней свыше четырех тысяч убитых и раненых, одиннадцать полевых орудий потеряно, также свыше тысячи мушкетов и другого стрелкового оружия. Израсходовано более половины всех боеприпасов для артиллерии и треть для пехоты. На сегодняшнее утро три полка уничтожены целиком, в остальных примерно третья часть; в дивизии Хьюстона потери более пятидесяти процентов. Хьюстон убит, Киндред ранен, в Тридцать пятом полку и Сорок четвертой батарее тридцать процентов раненых. — Ганс остановился и посмотрел на измученное, осунувшееся лицо Эндрю.

— Чертовски хорошо прошел мой первый опыт командования, не так ли, сержант?

— Вы в течение двенадцати дней удерживали врага, в десять раз превосходящего нас по численности, — возразил Ганс. — Это действительно чертовски хорошо. У нас достаточно мушкетов для еще одной дивизии, артиллерии хватит еще на один дивизион, и почти половина истраченных боеприпасов восполнена. Флетчер докладывает, что провизии хватит на пять месяцев при полном рационе. По-моему, сэр, это победа.

Эндрю попытался выдавить из себя улыбку.

— И сорок процентов раненых при моем командовании, — проговорил он слабо.

— Вы делали то, что нужно было делать, — ответил Ганс с оттенком упрека в голосе.

— Конечно, я всегда делал то, что нужно, — ответил Эндрю отстраненно.

— Посмотрите-ка, кто к нам пришел! — прервал их О’Дональд, оглядываясь через плечо. Все расступились, пропуская Готорна, который в сопровождении прихрамывающего Дмитрия прошел вперед и, устало вытянувшись, отдал честь.

— Полковник Готорн докладывает, сэр. Остатки Пятого и Одиннадцатого суздальских полков и Третьей батареи вернулись в город. Солнце садится, сэр, и вы говорили, что в это время увидитесь со мной.

Это уже чересчур для одного дня, подумал Эндрю, глядя, во что он превратил молодого солдата — в еще одного убийцу. Как и Джона, пришла ему в голову горькая мысль, совсем как Джонни. «Я взял этого мальчика и бросил его в пекло, оставив умирать».

— Неужели уже полковник? — прорычал О’Дональд. — Промокший, как утопленный котенок, а туда же, полковник.

Поморщившись, Ганс так посмотрел на О’Дональда, что тот сразу угомонился под его укоряющим взглядом.

— А Данливи? — спросил О’Дональд, сразу посерьезнев.

Готорн покачал головой.

О’Дональд повернулся и вышел.

Эндрю сделал шаг вперед и, взяв молодого человека за руку, попытался выдавить из себя улыбку.

— Ты все сделал хорошо, сынок. Я горжусь тобой.

«Горжусь тем, что сделал тебя убийцей», — подумал он, глядя Готорну в глаза — глаза, которые видели слишком много.

Эндрю опять попытался улыбнуться, и наконец переутомление, шок и все, что случилось, взяли над ним верх.

— Слава Богу, ты цел, по крайней мере ты цел. — Разразившись рыданиями, он обнял дрожащего мальчика, который был теперь так похож на него самого.

— Мы столкнулись с тем, чего раньше не могли себе даже представить, — сказал Кубата, повернувшись к Музте.

Странная погоня за огнедышащим драконом оставила его без сил, и, к своему удивлению, он обнаружил, что втайне восхищается человеком, так храбро управлявшим этим чудищем.

Каким образом эти люди превратили русский скот в таких воинов? Шесть тысяч мертвых тугар лежали на пространстве в тридцать миль, и еще двадцать тысяч были ранены. Три умена полностью уничтожены.

— Нужно действовать осмотрительно, — мрачно сказал Музта, и его внимание вновь привлекли мощные городские стены и укрепления. Тысячи и тысячи его воинов потоком лились через поля, чтобы взять город в кольцо. — Во время последней атаки мы поняли, что нам будет нелегко, — продолжал Музта. — Если бы они не встретили нас и не сражались с нами, я, как последний дурак, мог бы послать в атаку сразу все умены, и мы совершенно бессмысленно потеряли бы в пять раз больше людей, это точно. Но мы будем делать это медленно и осторожно. Хотя я и предпочитаю, чтобы скот был упитанным, мы дадим им похудеть, прежде чем прикончим их. Пойдем, мой друг, мы собрали больше тысячи тел сегодня. По крайней мере, сегодня вечером мы хорошо поедим.