Ленин и Сталин против Троцкого и Свердлова - Сергей Сергеевич Войтиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1 января 1919 г. своих бывших сторонников по левокоммунистической оппозиции, а именно Московский комитет РКП(б) и Мосгубисполком, интересы которого представлял МК, поддержал главный редактор газеты «Правда» Н.И. Бухарин, опубликовавший статью о необходимости замены ВЧК «правильно построенным революционным судом» или в крайнем случае подчинения комиссии «ряду связывающих общих норм» – с отказом от политики красного террора. Бухарин подчеркнул, что в противном случае чрезвычайные комиссии начнут «выдумывать» для себя работу, т. е. вырождаться»[1128]. Из тактичности по отношению к еще одному бывшему левому коммунисту – Ф.Э. Дзержинскому – Н.И. Бухарин не уточнил, что чрезвычайные комиссии уже стали выдумывать себе работу, «т. е. вырождаться».
«Железный Феликс», запаса стали в нервах которого было явно меньше, чем о том принято думать (всегда приятно подхватить шутку Л.Д. Троцкого), принимал все близко к сердцу: 6 февраля 1920 г., заслушав приветственное слово от младших товарищей, председатель ВЧК, растрогавшись, заявил: «Только та поддержка, которую я всегда имел со стороны товарищей, работающих в ЧК, только та поддержка и создала успех той работы, за которую не я, а вся ЧК была награждена орденом Красного Знамени. Мы переживали тяжелые дни и месяцы, когда работали в одиночку, когда нас не понимали ни партия, ни другие советские органы, [когда] к нам относились свысока»[1129]. И через пару минут признался: «Раньше […] нам некогда было разбираться в деталях, мы били в определенную точку и таким образом не раз расстраивали те органы, которые были призваны для воссоздания экономической жизни»[1130].
3 января 1919 г. вопрос о взаимоотношениях с ВЧК и ее местными органами был обсужден вначале Президиумом Мосгубисполкома, а затем и пленумом Мосгубисполкома. Президиум собрался в преддверии прибытия докладчика от ВЧК на заседание пленума Мосгубисполкома. Члены Президиума выработали максимум уступок: «Уездные и районные [ЧК] могут быть ликвидированы. Губернская [ЧК] не должна быть ликвидирована, на нее должна быть возложена посылка своих агентов в уезды, причем посылаемые агенты должны находиться при отделах Управления»[1131].
На заседании пленума Мосгубисполкома доклад ВЧК «О ликвидации губ[ернской] ЧК» сделал «представитель ВЧК Краскин», перед фамилией которого в протоколе не поставили даже слово «т[оварищ]»[1132]. Краскин, как сказано в протоколе: «…указывает, что вопрос о ликвидации Мос[ковской] губ[ернской] чрез[вычайной] ком[иссии] был решен на II Всероссийской конференции чрез[вычайных] ком[иссий]»[1133].
Самое по себе простое информирование Мосгубисполкома было вопиющей наглостью, но на этом второстепенный работник ВЧК не остановился, пояснив: «При решении этого вопроса конференция руководствовалась стремлением пресечь, с одной стороны, возникающую борьбу между существующими в одном месте несколькими однородными организациями: как, например, в Москве – ВЧК, [Московская] г[убернская] ЧК, МЧК и Московская у[ездная] ЧК и, с другой – экономией сил и средств. При том же при существовании ВЧК, МЧК и и [Московской] у[ездной] ЧК у [Московской] губ[ернской] ЧК не остается [п] оля (вместо этого слова в протоколе описка по Фрейду – «ноля». – С.В.) деятельности и предлагает поэтому принять постановление (очевидно, в значении смириться. – С.В.) конференции о ликвидации [Московской] губ[ернской] ЧК»[1134].
Стоит ли говорить о том, что члены Мосгубисполкома приняли решение II Всероссийской конференции чрезвычайных комиссий – однако не к исполнению, как и полагало руководство ВЧК, направляя в Мосгубисполком никому не известного чекиста, а в штыки. Член Мосгубисполкома Иванов сразу припомнил «все [т] е препятствия, которые ставились [Мос] губисполкому при его стремлении создать орган контроля за деятельностью местных чрезвычайных комиссий»[1135]. Член Мосгубисполкома Штернберг «поразился»[1136] доводам докладчика, прямо заявив: «Весь опыт говорит за то, что [ЧК] надо держать под тщательным контролем, т. к. за отсутствием такового контроля они превращаются в бандитские и мародерствующие организации»[1137].
В бой вступила тяжелая артиллерия. Т.В. Сапронов констатировал, что «ВЧК настолько уже не считается с [Мос] губисполкомом, что не считает нужным представить более обоснованный доклад. Более того, задачей ВЧК [стала] не борьба с контрреволюцией, а [борьба] с [Мос] губисполкомом (курсив наш. – С.В.)»[1138]. Свои обвинения Сапронов подкрепил «рядом фактов», среди которых фигурировали: «угрозы арестом, а также и арестов членов местных исполкомов без ведома [Мос] губисполкома, угрозы арестом при проведении в жизнь постановлений [Мос] губисполкома, провокационные действия местных ЧК в период их ответственности только перед ВЧК и т. д.»[1139].
Сапронов подчеркнул, что «вся ответственность» возлагалась за происходящее в Московской губернии центральными властями на Мосгубисполком, а следовательно, «все органы», действовавшие на территории Моск[овской] губ[ернии], должны быть его органами и перед ним ответственны, не исключая и чрез[вычайные] ком[иссии]»[1140]. Вполне резонное предложение Инессы Арманд – «в виду того, что ВЧК не предоставила доказательств и доводов, которые говорили бы за необходимость ликвидации [Московской] губ[ернской] ЧК», доклад ВЧК «не обсуждать» и перейти «к очередным делам» – представитель ВЧК Краскин принял, потребовав заключительного слова.
Слово для ответа на критику ему предоставили, но вместо вдумчивого предложения Краскин начал свое «заключительное слово» словами, которые не свидетельствовали ни о его уважении к заслуженным членам партии, заседавшим в Мосгубисполкоме, ни о его тактичности в целом. В протокол заседания, первый и последний раз на всем протяжении текста, была внесена прямая речь: «Я думаю, что здесь сидят более или менее внимательные люди, которые могли бы понять…»[1141]
Бестактность Краскина вызвала шквал возмущения: «Подымаются резкие протесты, – зафиксировано в протоколе. – Председатель призывает Краскина к порядку, тем не менее Краскин продолжает вести себя вызывающе и продолжает говорить (так в тексте, видимо, следует – дерзить. – Авт.). Его прерывают резкими протестами. Тов. Штернберг предлагает выразить самый резкий протест ВЧК против поведения ее представителя. Председатель (Т.В. Сапронов. – С.В.) заявляет Краскину, что он не дает ему слово и предлагает [товарищам] послать протест Президиуму ВЧК, довести до сведения [В] ЦИК (и, надо полагать, Я.М. Свердлова и Л.Б. Каменева как основных застрельщиков дискуссии о ВЧК. – С.В.) об оскорблении [Мос] губисполкома и удалить Краскина. Предложение принимается»[1142]. Т.В. Сапронов попросил Краскина удалиться.
Мосгубисполком для начала передал выработку «резолюции-протеста»[1143] в Бюро Московского окружного комитета РКП(б) как, во-первых, партийный, а не советский орган, а во-вторых, как в очаг оппозиции, в котором у председателя Мосгубисполкома Т.В. Сапронова были сильные позиции. Затем Мосгубисполком поставил на голосование предложение члена президиума исполкома И.Ф. Арманд не принимать
