Путинбург - Дмитрий Николаевич Запольский

— Но у меня нет непроверяшки!

— Ну какая разница! Ты же можешь ее получить, если захочешь. У меня тоже нет. Потому что у меня есть харизма. Если балбес меня остановит, то сразу отпустит, почувствует.

Тут он правду говорил. За версту было видно, что Серега — большой начальник. Высокий, уверенный в себе, как бульдозер. Вальяжный и нахальный. Незадолго до трагической гибели он бросит дочку великой актрисы и женится на балерине Мариинского театра. Да, такой ресурс у него тоже был — умел он нравиться. Разным людям. В том числе и тем, кто в погонах. Его считали человеком Евгения Мурова, главы ФСО. Точнее, не столько считали, сколько знали наверняка: Путин очень не хотел засилья тамбовских в Петербурге. Ну там сдержки, противовесы, разделяй и властвуй, все такое. И Серега Зять был в фаворе. Он бился над одной задачей — стать губернатором. Но так и не стал. Слишком нестандартный.

— Так вот, о ресурсах. Следующий — ты будешь смеяться — интеллектуальный. Он легко конвертируется в остальные ресурсы. Но обладают им немногие, большинство ресурсных людей его покупают, чтобы получить администраторский или общественный и поменять их при необходимости на финансовый. Все ресурсы имеют свой курс. Ну как валюта. Сегодня выше евро, завтра — доллар, а тут, глядишь, франк растет. Чтобы выжить правильно и жить нормально, нужно уметь оперативно перебрасывать ресурсы из одного в другой. Ты понял, зачем я тебе это все объясняю? Да чтобы ты с НАМИ не воевал, а дружил. Нам ведь жалко таких, как ты, терять. У тебя есть возможность свой ресурс социальный и интеллектуальный развивать. Ну не очень самостоятельно, конечно. Но и не так, как сейчас у тебя — типа сам по себе. Надо войти в обойму. Вот посмотри: люди нормальные всегда в обойме. И ты определяйся! Сейчас такое время: пропадешь сам по себе. Я тебе про все семь ресурсов рассказал?

— Да вроде только про шесть.

— А, ну да. Забыл еще один. Как ты думаешь, какой?

— Наверное, про собственность? Недвижимость, акции, счета…

— Нет! Собственность — это производное. В любой момент могут отнять деньги, имущество.

— Тогда, наверное, здоровье?

— Здоровье купить можно. Или не портить. Если есть деньги или админресурс. Главный ресурс — стабильность. Зачем нам Путин? Для стабильности. Для предсказуемости и понятности. Вот почему мы так его ценим — потому что понятны правила игры. Кто не с нами, тот против нас. А кто не против — тот с нами. Неважно, в оппозиции ты или в «Единой России», — ты в игре. А если не в игре, то вылетаешь и остаешься без ресурсов. Ходишь и просишь тебя взять в партию. В игру. Ферштейн[515]? Хочешь в Москву на «Первый канал»? Докажи. Не выделывайся. Смирись — каждому свое! Помнишь?

Я помнил. Эта надпись, кажется, была у Данте. Нет. Не у Данте, а на воротах Бухенвальда. И сказал это, кажется, Платон. Впрочем, Гитлер вдохнул в этот афоризм новый смысл. Суум куиквэ[516]. Не иначе. Давно был этот разговор, за бокалом доброго коньяка у погасшего камина в старинном дворце. За сорок минут беседы я понял устройство того, что в России называют элитой, больше, чем за многие годы и до, и после беседы со своим Вергилием. Наверное, в ту минуту я понял, что больше не могу. Что тошно и безнадежно. Я вышел от него как проигравшийся в пух и прах Герман: тройка, семерка и туз лежали в кармане. Но карты были крапленые. Не садись играть с шулерами, а коли все-таки сел, найди в себе силы выйти.

А Серега погиб в аду. Когда взорвали поезд «Невский экспресс» в 2009 году, он ехал в вагоне номер один. В тот момент он был уже не вице-губернатором Петербурга, не спикером городского парламента и даже не сенатором, а распоряжался всеми деньгами Федерального дорожного фонда. Говорят, эта штука посильнее «Фауста». И Данте. Уж во всяком случае больше состояния Билла Гейтса. Не повезло моему Вергилию. Он не знал про то, что самый важный ресурс в России — не иметь ни к чему отношения, даже к стабильности…

КОЗАК

— Мудаки! Дебилы траханые! — Дима Козак яростно шептал мне на ухо. — Какой идиот у вас за это отвечает?

— Любовница Осеевского[517] — Света.

— Ду-у-ура набитая!

— А ты что думал, Митя, тут в «Единой России» Ньютоны работают?

— Да понятно, что придурки, но ведь не настолько же!

Мы стояли возле клумбы на Новоизмайловском, посреди студгородка[518]. Так назывался построенный в брежневские времена комплекс многоэтажных студенческих общаг, обнищавший и задроченный квартал. Каждый выросший в Ленинграде знал это место, многие прожили там по много лет, а уж в гостях у подруг или однокурсников точно бывали все. Дима Козак тоже.

— Господи, ну как же все засрано!

— Дима, так ведь и двадцать лет назад точно так же было.

— Ага. И дебилы такие же. Как из 1985 года!

Козак тогда учился на юрфаке и студгородок знал как свои пять пальцев. Был он парнишкой себе на уме, шустрым, общительным, самостоятельным. Салаги его не то чтобы не любили, но сторонились — за словом в карман не лез и мог врезать. В универ он поступил после службы в псковском спецназе ГРУ, причем именно политотдел направил его в Ленинград, сам Митя хотел поступать в Винницкий универ, рядом с домом. Он вообще деревенский парень. Фамилия по-украински произносится с ударением на «о», но Митя всегда поправляет, если дело касается официального обращения, — Коза´к. Ну типа он из казаков и фамилия соответствующая. И папа — колхозный счетовод Микола, воспитавший сына не без ремня. А мама — брюнетка. Из черты оседлости. Митя с отличием окончил универ и пошел работать в городскую прокуратуру, а не в комсомол. Потому и рвал свою задницу для красного диплома, что был в кадровом резерве и, по идее, должен был пойти по пути своего будущего друга и подельника Владимира[519] — в Краснознаменный институт. Но карьера Штирлица как-то не прельщала. Вскоре стал прокурором. Потом уволился и пошел в строительную фирму юрисконсультом. Познакомился с влиятельными людьми из портового бизнеса, в том числе с Трабером и Резником, и быстро наработал авторитет.

В 1990 году стал работать в юридическом управлении Ленсовета, быстро поднялся до начальника. Путин, слышавший о молодом суперэнергичном юристе от Корытова (начальника службы безопасности Трабера), порекомендовал