Сказание об Иле - Альберт Иванович Калинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последнее слово произнес Роха почти шепотом. А потом раздел одного из врагов и облачился в его презренные одежды.
– А-а-а… – пронесся ропот среди людей Сенаки.
Завидев ожившего вдруг врага, все, оторопев, попятились назад. Ни только одежды, но и черное костяное лицо, и жилистые, как будто из веревок, руки и сильно выпирающие суставы – таким предстал Роха перед защитниками Иля.
– Стойте! – крикнул Сенака бегущим ему на помощь. – Стойте! – поверив превращению Рохи, еще раз повторил он.
Все остановились.
– Ну что? Теперь я убедил тебя? – выдавил из горла Роха.
Кое-как совладав с новым облачением, он взял дубину и побрел. Но, сделав несколько шагов, вдруг захотел припасть к земле. Роха так и сделал: встал на четвереньки и побежал.
Никто на белом свете не смог бы отличить его в этот час от истемника. Во всяком случае, так думали те, кто видел его.
Раздвигая ветки, Роха не пробежал и половины пути, когда заметил пещерную собаку, лежавшую меж сухих корней. Вероятно, ту самую… из рассказа Тирзая. Такую тварь он уже встречал у Ямыха.
Собака была еще жива, несмотря на то что несколько стрел пробили её шкуру. Учуяв Роху, собака завыла так, будто призывала смерть. Роха поднял дубину и обрушил ее на пса.
И вот… Земля разверзлась под его ногами, и истемник Роха ухнул вниз.
Когда он открыл глаза, то обнаружил себя стоящим на краю каменного склона. Это была огромная пещера, каких он никогда не видал. Сверху полетели камни. Они падали медленнее, чем это представлялось Рохе прежде. Один, другой, третий… Все мимо.
«Бух…» «Бух…» «Бух…» Камнепад сопровождало гулкое эхо.
Сквозь шум раздался голос, кто-то кричал за спиной Рохи.
Прежде никогда не слышал он такого странного наречия и этих неблагородных звуков, что складывались в корявые слова. Однако понимал весь смысл:
– Что застыл?! Двигайся давай!
Не оглядываясь, Роха стал спускаться вниз. Не ловко, ровно так, как сделал бы это человек. Склон был довольно крут, и Спасенный старался быть осторожным. Он не сразу заметил истемников, оказавшихся рядом. Справа и слева, вперед головами, напоминая пауков, по склону спускались истемники. Встав на четвереньки, они торопились вниз. Вдруг один истемник неестественно повернул голову и посмотрел на Роху. Сыну Иля сразу бросились черные пятна на его безжизненном лице и злой взгляд направленный на него. Истемник явно чем-то недоволен.
В этот момент Спасенный пожалел об потерянной неизвестно где дубине. Но тут же сообразил, в чем дело, и принял подобающее ситуации положение тела. Он, как и другие, стал спускаться вниз, подобно пауку. Но, сделав несколько шагов, сорвался и быстро покатился в низ.
Роха прилично ободрался, прежде чем сумел остановиться. Не рискуя больше, воспитанник мастерового прижался к склону и снова начал двигаться так, как это было бы удобно человеку, то есть спускаться, опираясь на ноги.
И вот уж снова тот же истемник ― с пятнами на морде ― догнал его. Он выглядел еще омерзительнее, чем прежде. Сын Иля попытался оторваться от него. Истемник не отставал. Уставившись на Роху, он не отводил от него взгляда и, как хищник, быстро нагонял добычу.
Сначала Спасенный услышал где-то наверху шлепок, затем еще один, но уже громче.
«Бум!» ― раздалось сверху. И вот за спиной Рохи раздался протяжный гул. Этот шум заставил Роху оглянуться. Он успел скривить лицо, прежде чем раздалось: «Хрясь!» Огромная глыба ударилась в шаге от него и перелетела через голову.
Но прежде она раздавила его преследователя в лепешку. А затем, отскочив от поверхности, устремилась вниз и на ходу рассыпалась на мелкие куски.
Вот и самое дно. Склон упирался в стену. На неком расстоянии от нее скопились истемники. Они чего-то ждали.
Наконец и Роха спустился вниз и, не обращая на себя внимания, пристроился среди истемников, уставившись туда же, куда глядел весь этот сброд.
А наблюдали они вот за чем: один из злодеев бил по стене железной кувалдой, высекая искры; этот истемник едва старался.
Развязка грянула неожиданно.
В какой-то миг стена не выдержала натиска кувалды. Она потрескалась, и в следующий момент из нее, как из вулкана, выплеснулась лава.
Мгновенно поглотив того истемника и его кувалду, тут же покрылась коркой и лишь внутри продолжала кипеть, как масло на жаровне.
Ненадолго наступила тишина, а потом…
– Я видел, он ранен! – вдруг заорал какой-то приземистый уродец. Он неизвестно как оказался рядом с Рохой и теперь тыкал в него перемотанным пальцем. – Вот этот не мог спуститься, я наблюдал за ним! Глядите, вот и рана! – И надавил на глубокую отметину, что была на груди у Спасенного.
Да, да, это та самая рана, что осталась у него от рогов двухголового козла, та, что лечила травами Аллая. Прошло много времени, но она все еще не затянулась. Роха вздрогнул и прорычал от боли.
Неугомонный карлик ликовал:
– С него не будет толку, он умрет… или его не пропустит дух Сеоркуры…
Теперь Роха не сомневался, что истемники такие же люди, как и те, которых он уже встречал на своем пути. Да, люди. Со всеми их недостатками. Он вспомнил хитрых и коварных закрайников, среди которых выделялся один – Ямых. Вот и здесь среди врагов нашелся тот, кто хуже остальных… Вот этот подстрекатель.
Все расступились, оставив лазутчика одного.
И вот уже рядом с Рохой объявился другой истемник, с таким же костяным лицом, ― похоже, главный среди них. В его руках такая же кувалда.
– Нам нужен ход. Иди и бей! – сказал он как отрезал и сунул Рохе в руки тяжелый молот.
Спасенный огляделся. Два десятка злых глаз смотрели на него. Роха подошел к стене и рассмотрел ее. Он встал левее от застывшей лавы; там, где стена соединялась со склоном, имелся довольно-таки широкий желоб. Он расходился в обе стороны. По его уклону медленно стекала лава. Через выжженные дыры была видна пустота. Спасенный медлил, он не хотел пропасть так глупо. Лазутчик ждал. И вот, найдя место для удара, Роха вдруг решился и с размаху шарахнул почти себе под ноги. Желоб раскололся, вдоль основания стены пробежала трещина, вниз посыпалась труха…
– Не ту-да-а-а! – услышал Роха истошный рев.
Две плоскости с шумом разошлись. Образовалась пропасть. Роха едва смог удержаться на крохотном уступе. Тот склон, с которого он только что спустился и на котором метались в ужасе истемники, теперь встал
