Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер

урок судьбы Рустада любому другому шулериту, чей пыл может ослабнуть или иссякнуть.

Он больше не мог говорить, но когда глаза Климинса встретились с его глазами, полными презрения и осознания того, что он не мог, он снова вспомнил ту газету о дерзкой смерти Гвилима Мэнтира. Это может показаться не так уж много, здесь, в самом конце всего земного, но это было все, что у него было, и были гораздо худшие примеры, которым он мог бы последовать.

Он вызывающе плюнул под ноги Климинсу и сравнил вызов в своих собственных глазах с негодующим презрением верховного священника.

* * *

Дайэлидд Мэб лежал на склоне холма в своем белом снежном комбинезоне и терпеливо ждал в тысяче двухстах ярдах от места казни. Более половины этого расстояния было покрыто глубоким девственным снегом, который никто не мог пересечь в спешке, даже после того, как они выяснят, где он должен был быть. Беговые лыжи рядом с ним унесли бы его далеко к тому времени, как они это сделают, и ни один простой смертный преследователь не собирался догонять ПИКУ на лыжах.

Это было важно, потому что это означало, что он смог прийти сам, вместо того, чтобы посылать один из пультов Совы. И это означало, что преследователи должны были найти лыжню и следовать по ней — следы, которые докажут, что там был человек, и уведут неизбежное преследование далеко от любого города или деревни, поскольку они направлялись прямо к горам Сэмюэл и скрывались там.

Он поймал себя на том, что тоже жалеет, что не было способа увезти Рустада, но его не было. Это была еще одна причина, по которой он был здесь. Он не мог спасти этого человека, но был один последний подарок, который он мог ему сделать.

Ну, на самом деле, два, — предположил он, прижимаясь щекой к прикладу своей винтовки и готовясь нанести первый удар.

Винтовка выглядела как стандартная M96, но внешность может быть обманчивой. Сова построил ее специально для Дайэлидда Мэба. Нарезы были более точными, чем могли бы нарезать даже станки Тейджиса Малдина, поверхность ствола была хромирована, приклад был точно подогнан под его рост и строение тела, а патроны в магазине — заряженные бездымным порохом, изобретенным на столетия раньше, чем что-либо, что могло быть произведено Сейфхолдом до Мерлина — приводили в движение мощные пули со скоростью более двух тысяч футов в секунду и начальной энергией более пяти тысяч футо-фунтов. Предварительно выстреленные гильзы, которые он принес и собирался оставить после себя, были наполнены черным порохом, чтобы оставить надлежащий след для любого, кто их осматривал, хотя эта предосторожность почти наверняка была излишней. Он также захватил с собой полдюжины заряженных черным порохом патронов, чтобы создать подходящее облако дыма и убедиться, что охрана лагеря обнаружила его местоположение, следы, уводящие их в сторону, и письмо Уилбиру Эдуирдсу, которое он намеревался оставить. Но в этот момент, в этот день, ему нужен был самый точный инструмент, который Сова мог ему дать.

Ему не нужна была какая-либо специальная система прицеливания, чтобы воспользоваться этой точностью. Не тогда, когда у него была одна из его собственных встроенных. Теперь безжалостные сапфировые глаза, гораздо более холодные, чем можно было бы объяснить их искусственным происхождением, смотрели поверх открытого прицела винтовки, а его указательный палец поглаживал спусковой крючок.

* * *

— Очень хорошо, — решительно сказал Жиром Климинс, его жесткий взгляд сверкал торжеством, когда он кивнул инквизитору с факелом, — если вам нечего сказать, тогда…

Его голова взорвалась.

Энергия удара дернула тело вперед, заставила его споткнуться и растянуться на животе. Явное неверие вынудило собравшихся замереть в попытке понять, что произошло, пока почти две секунды спустя их не достиг треск винтовки, которая свершила над ним правосудие, — крошечный с расстояния, но резкий и четкий в ледяном воздухе.

Второй раунд объявил о своем прибытии через две с половиной секунды после начала первого. Пуля попала Фрэнсису Остиэну между лопаток, когда он повернулся к Климинсу, разорвала его сердце и легкие, брызнув алым, и ранила еще одного шулерита.

Когда пришло понимание, по оставшимся прокатилась первая волна паники. Они начали поворачиваться, отыскивая источник этого смертоносного огня, и Жорж Мизуно рухнул с хриплым, пронзительным криком, когда третья пуля пробила ему печень и вышла со спины.

Тогда паника стала тотальной. Вера была хрупким щитом против этих еретических молний, и воины инквизиции Матери-Церкви дико бежали под защиту зданий лагеря Чихиро. К их чести, горстка офицеров армии Бога, назначенных в охрану лагеря, сохранила голову, лежа ничком и осматривая холмы, пока не обнаружила предательские клубы дыма.

Кунимичу Рустад все это видел, и каким-то образом он знал, кто стоит за этой винтовкой. Он знал, что это была та же самая винтовка, которая говорила с берега канала Холи-Лэнгхорн, и он тоже уставился на этот далекий пороховой дым, потому что знал и кое-что еще. Он знал, что сейджин, стоящий за этой винтовкой, — истинный сейджин, призванный Богом так же верно, как и любой сейджин древности, что бы ни утверждал Жаспар Клинтан, — приготовил ему последний подарок. Он смотрел на этот склон холма, его глаза сияли и внезапно перестали бояться, пока он ждал этого подарка, и так и не услышал четвертого и последнего выстрела, который мгновенно убил его.

XVI

Сент-Тилдин, провинция Нортленд, республика Сиддармарк

Пуля просвистела мимо, не совсем близко, чтобы по-настоящему поразить