Мои воспоминания о Восточной Африке - Пауль фон Леттов-Форбек

Отряд Мюллера, составлявший авангард, двигался в одном или двух переходах впереди главных сил. Арьергард, отряд капитана Шпангенберга, следовал позади на расстоянии одного перехода. Связь поддерживалась постами летучей почты.

В донесениях, которые я получал по летучей почте из отряда Мюллера, упоминалось теперь довольно часто название "Кокозани". Здесь, по полученным сведениям, должны были находиться обширные склады неприятеля, охраняемые сильными войсковыми частями. Но где же было расположено это Кокозани? На наших картах этого пункта найти было нельзя. Только постепенно выяснилось, что на португальских картах Кокозани носило название Намакурру. По всем имеющимся данным, как и по географическому положению Кокозани являлось наиболее подходящим объектом для атаки. Но могли ли мы рассчитывать захватить этот, вероятно сильно укрепленный, лагерь при наших сравнительно ограниченных средствах? Об этом трудно было судить ввиду полного отсутствия соответствующих данных, и наши шансы можно было выяснить, только произведя нападение. Капитан Мюллер по собственной инициативе повернул на запад и двинулся на Кокозани. Во время марша подтвердилось, что действительно через реку Ликунго имеется брод, о котором говорили туземцы.

Теперь я пошел с главными силами на соединение с капитаном Мюллером и отдал такое же распоряжение и арьергарду, которым руководил капитан Шпангенберг. 1 июля после обеда главные силы достигли реки Ликунго и немедленно переправились через нее. Этот мощный поток имел в ширину около 400 метров, и вода в самых глубоких местах брода была по шею. Каждому пришлось двигаться в воде около часа. Переправа закончилась благополучно, и части расположились лагерем на западном берегу. На следующее утро мы выступили дальше по следам двигавшегося впереди отряда Мюллера.

По дороге мы встретили около 30 туземцев. Они работали в Кокозани и сообщили нам, что там стоит лагерем много португальцев и аскари и что туда прибыло большое количество ящиков. Разговор с этими людьми велся через переводчика. Некоторые из наших аскари владели местным наречием или родственными ему диалектами. Скоро мы получили от авангарда важное донесение о том, что накануне капитан Мюллер обошел неприятеля у Кокозани и захватил его совершенно врасплох. При полном дневном свете наш отряд совершенно открыто повел стремительное наступление с севера на постройки фактории через поле, засеянное сизой. Нашим удалось ворваться в португальские укрепления и после крайне ожесточенного рукопашного боя, длившегося несколько часов, разбить находившиеся там три португальские роты. Неприятель понес тяжелые потери. Было захвачено много ружей, патронов и два полевых орудия.

Сам я двигался несколько впереди головы колонны главных сил и утром вступил в обширные и открытые поля плантации. Затем я продолжал движение вдоль полевой железной дороги, которая была проложена через поля посередине большой грунтовой дороги и пересекала ширококолейный железнодорожный путь. Этот последний, как выяснилось позднее, вел от реки Намакурры на север и кончался недалеко от реки Лугеллы. Когда накануне капитан Мюллер подошел к нему, он задержал там поезд, только что прибывший из Лугеллы. Можно себе представить взаимное изумление, когда из вагонов вышло несколько португальских унтер-офицеров, которых капитан Мюллер захватил в плен у Лугеллы и опять отпустил.

При нашем вступлении в факторию капитан Мюллер вышел ко мне навстречу сильно прихрамывая. Он высказал свое удивление, что я со своим отрядом прошел спокойно по большой дороге прямо в Кокозани, так как где-то поблизости, он предполагал, должны находиться еще две английских роты. Он до сих пор не мог установить точно их местопребывания, но на основании захваченной переписки нельзя было сомневаться в их присутствии в этом районе. Затем капитан Мюллер сообщил, что до сих пор ему не удалось найти более крупных запасов ружейных патронов и поиски все еще продолжались. При более глубоком размышлении мне теперь казалось наиболее вероятным, что разыскиваемые склады огнеприпасов должны были храниться не в самой фактории, а непосредственно у ширококолейной железной дороги, а именно - у ее южного конечного пункта. Там противнику было необходимо, конечно, устроить большие склады; здесь же могла производиться только перегрузка с транспортных судов реки Намакурры на железную дорогу. Надо было выяснить, насколько эти предположения могут оказаться верными. Я немедленно вернулся назад и у самой плантации наткнулся на голову колонны наших главных сил.

Передние роты были не очень довольны тем, что должны повернуть обратно к железной дороге для дальнейшего движения на юг вдоль нее. После утомительного перехода были вполне понятны нелестные выражения о моем распоряжении. К счастью для себя, я их не слышал.

В сравнительно плохом настроении подходили передние люди к железнодорожной станции; они не верили серьезно в возможность столкновения. Вдруг совершенно неожиданно несколько аскари нашей головной части упали, сраженные неприятельскими пулями совсем с близкого расстояния. Были стянуты остальные части главных сил, успевшие развернуться для боя. К моменту моего прибытия положение еще не совсем выяснилось; неприятель, по-видимому, укрепился, а ближняя разведка еще не была закончена. Завязался затяжной огневой бой. Начался дождь, было холодно, и все чувствовали себя скверно. Сам я отправился к роте обер-лейтенанта Руктешеля, расположенной приблизительно на расстоянии 70 метров от глинобитных станционных построек. Как только кто-либо из неприятелей покидал укрытие, рота открывала меткий ружейный и пулеметный огонь с высоких термитных холмов.

По моему мнению, в данное время обстановка для штурма станции была неблагоприятной. Мы должны были двигаться в атаку по густому кустарнику, который держался противником под сильным огнем. Это вряд ли позволяло надеяться на успех. Можно было ожидать, что многие стрелки не пошли бы в атаку, а те которые добрались бы до неприятельских укреплений, залегли бы перед ними и не двинулись бы дальше. К тому же моя разведка навела на мысль о том, что артиллерийский огонь, особенно с двух сторон, по целям, которые были хорошо видимы, мог оказаться очень действительным, напугать неприятельских аскари и заставить их бежать. Это был бы благоприятный момент для хорошего пулеметного огня. Но начинало темнеть, а наша пушка была разбита. Таким образом, сегодня уже ничего нельзя было предпринять. Поэтому главная масса войск вернулась обратно в лагерь, и только отряд капитана Поппе в составе трех рот остался в тесном соприкосновении с противником.