Сумка с миллионами - Скотт Смит

– Пять тысяч?

Я кивнул.

– А остальные чистые?

Я кивнул. Сара думала о чем-то.

– Сара, способа проверить, какие из них меченые, а какие чистые – нет. Каждый раз, когда мы будем тратить деньги, мы будем рисковать. А мы не можем себе это позволить.

Огонь в камине разгорелся еще сильнее, в комнате стало светлее.

– Я могу устроиться работать в банк, – сказала Сара. – И украду список номеров.

– Этого списка нет в обычных банках. Он есть только в государственном банке.

– Тогда я устроюсь работать туда. В Детройте есть филиал этого банка, да?

Я вздохнул:

– Сара, остановись. Успокойся. Все кончено. Ты только хуже сделаешь.

Сара хмуро посмотрела на деньги и произнесла:

– Я уже потратила одну купюру. Сегодня вечером. Я говорила тебе.

Я достал купюру из кармана и протянул ее Саре.

Она пару секунд молча смотрела на деньги, потом бросила взгляд на мои ботинки и спросила:

– Ты убил его?

Я кивнул.

– Все кончено, любимая.

– Как?

Я рассказал ей, как позвонил в полицию, рассказал о подозрительном автостопщике, а потом – как кассир напал на меня и как я ударил его мачете. Я даже задрал рубашку и показал Саре синяк. Но прежде, чем мой рассказ дошел до женщины, Сара перебила меня.

– Господи, Хэнк, – сказала она. – Как ты мог такое сделать?

– У меня не было выбора. Мне надо было во что бы то ни стало вернуть деньги.

– Но зачем было убивать его… Можно было вообще ничего не делать… все бы обошлось.

– Сара, он наверняка запомнил тебя. Он запомнил ребенка, твою историю про деньги. Нас бы сразу же поймали.

– Он же не знал, кто…

– Тебя показывали по телевизору, в сюжете о похоронах Джекоба. Кассир описал бы тебя и кто-нибудь точно бы вспомнил. И они бы поняли, как все это связывается вместе.

Сара замолчала. Шкура снова соскочила с ее плеча, но Сара не обратила на это никакого внимания.

– Ты мог бы прийти с мелкими купюрами и просто попросить его обменять их на эту стодолларовую. Сказал бы, что твоя жена разменяла ее, а это купюра важна для тебя как память.

– Сара, – сказал я, уже начиная терять терпение. – У меня не было времени искать сто долларов мелкими деньгами. Я должен был успеть в магазин до шести, до его закрытия.

– Мог бы съездить в банк.

– Банк был закрыт.

Сара хотела сказать что-то еще, но я не дал ей этого сделать.

– Все уже сделано, Сара. Какой смысл теперь рассуждать о том, что можно было бы сделать.

Сара смотрела на меня, потом шепотом произнесла:

– Ладно.

После этого мы оба молчали пару минут. Мы думали о том, до чего мы дошли и что нам теперь делать.

В камине потрескивали дрова. От огня веяло теплом.

Я слышал, как тикают часы.

Сара взяла в руку одну из пачек и сказала:

– Ну что ж, по крайней мере хорошо, что нас еще не поймали.

Я ничего не ответил.

– Я хочу сказать, что это не конец света, – добавила Сара и попыталась улыбнуться. – Мы просто сейчас вернемся к тому, с чего начали. Мы можем продать квартиру, которую ты подарил, можем продать рояль…

Когда Сара упомянула о квартире, я почувствовал почти физическую боль, как будто мое сердце пронзила стрела. Честно говоря, я уже почти и забыл об этой квартире, вернее, пытался не думать о ней, что у меня вполне хорошо получалось.

– Мы совершили очень плохие поступки, – продолжила Сара, – но все это мы делали только потому, что у нас не было другого выхода.

Я покачал головой, но Сара не обратила на меня никакого внимания.

– Важно то, – говорила она, – что мы на свободе.

Сара пыталась представить всю эту ситуацию с другой, более приглядной стороны, выставить все в розовом цвете, найти хоть какие-то положительные стороны в происходящем. Она всегда так делала, когда случалось что-то страшное. Раньше я всегда восхищался этой ее способностью искать плюсы во всем, но теперь мне казалось это совсем неуместным. Я считал, что к тому, что произошло, нельзя относиться так легко. В конце концов, из-за всего этого погибло девять человек. Шестерых из них я убил собственными руками. Да, это казалось абсолютно невозможным, тем не менее, это была правда. А Сара пыталась спрятать эту правду, забыть, вычеркнуть ее из памяти, объяснить все тем, что мы попадали в ловушку обстоятельств и, соответственно, не несли ответственности за свои действия, потому что у нас якобы даже не было выбора. Она хотела убежать от этой ответственности и от нашего прошлого. А это – невозможно, этого нельзя сделать.

– Мы не можем все это продать, – сказал я.

Сара удивленно посмотрела на меня:

– Почему?

– Рояль я купил на распродаже, его не возьмут обратно, – ответил я, открыл крышку и нажал на клавишу.

Сара пожала плечами:

– Ну, мы можем сами дать объявление в газету.

– Я не купил квартиру, – добавил я и закрыл глаза. Когда я открыл их, то увидел, что Сара удивленно смотрит на меня и ждет объяснений.

– Это были мошенники. И я попался на их крючок. Они украли деньги.

– Я… – начала Сара, – о чем ты говоришь?

– Это был липовый аукцион. Они собрали с людей чеки и исчезли. Этой квартиры и не существует, наверно.

Сара покачала головой, хотела сказать еще что-то, но не смогла. Ей потребовалось некоторое время, чтобы немного прийти в себя.

– Как это произошло? – наконец спросила она.

– Я не знаю.

– Ты обратился в полицию?

– Брось, Сара. О чем ты…

– Значит, ты так просто позволил им забрать наши деньги?

Я кивнул.

– Все наши сбережения?

– Да, – ответил я. – Все.

Сара поднесла руку к лицу и дотронулась до лба.

– Теперь мы навсегда застрянем здесь. У нас никогда не будет возможности переехать.

Я покачал головой:

– У нас есть работа. Мы можем начать копить заново.

Я пытался успокоить ее, хотя понимал, что она абсолютно права. В один день мы из миллионеров превратились в нищих. У нас лежало в банке почти 2 миллиона долларов. А теперь у нас не было ничего… ведь мошенники сняли с нашего счета все деньги…

Теперь мы должны будем каждый день думать о том, как заплатить за дом, машину, телефон, электричество, газ, воду. Придется брать кредиты. Надо будет еще думать о еде и одежде. Теперь каждый день нам придется бороться за существование, постоянно думать о том, как свести концы с концами.

Мы стали бедными. Теперь случилось то, чего я боялся всю жизнь, – мы оказались в таком же положении, как и мои родители.

Мы не сможем жить и в Форте Оттова. Даже если мы накопим достаточно денег, к тому времени нам надо будет думать об образовании Аманды, о новой машине… а там уж и пенсия недалеко. Так что мы навсегда останемся здесь, в этом доме. Теперь всю жизнь эти стены будут напоминать нам о том, что произошло. Мы уже больше никогда не положим мешок с деньгами под кровать… но всегда будем помнить о том, что он когда-то был там… Мы всегда будем помнить о том, как потеряли абсолютно все. Теперь мы никогда не забудем о том, как Джекоб приходил к нам в гости и спал в спальне для гостей… теперь прошлое будет преследовать и мучить нас… всю жизнь.

Нет, мы не просто возвращались к тому, с чего начали, как сказала Сара. Нет, мы потеряли абсолютно все, теперь у нас не было даже того, что было в самом начале всей этой истории.

– Но ведь деньги-то до сих пор у нас, – заметила Сара и протянула мне одну из пачек.

– Теперь это просто бумажки.

– Это наши деньги.

– Нам придется их сжечь.

– Сжечь? Нет, мы не можем их сжечь. Ведь среди них еще есть немеченые.

– Надо будет от ботинок тоже избавиться. Как думаешь, что с ними можно сделать? – спросил я.

– Хэнк, я не позволю тебе сжечь деньги.

– И от бутылки шампанского, которую ты купила, тоже надо избавиться. Еще от его кошелька и ключей.

Сара, кажется, меня не слушала.

– Мы можем сбежать с ними, – сказала она. – Мы можем уехать из страны и потратить деньги, как угодно. Мы можем поехать в Австралию, Южную Америку, куда-нибудь очень далеко. Ну, можно же еще что-то сделать… – прошептала она.

– И про сумочку не забыть. И шуба еще.

– А может стоит еще подождать и о деньгах забудут.

– А как можно избавиться от шубы?

– Шубы? – вдруг переспросила Сара и внимательно на меня посмотрела.

Я кивнул. В этот момент я почувствовал легкое головокружение. Я ничего не ел с самого утра. Я так устал, к тому же мне казалось, что у меня болит каждая клеточка.

– А откуда у тебя шуба?

– Я забрал ее у пожилой женщины. Она пришла в магазин, когда я был там.

– Боже мой. Хэнк!

– Я пытался уговорить ее уйти, но она не послушала меня.

Наверху заплакала Аманда.

Я смотрел на огонь в камине.

Почему-то я начал думать о пилоте самолета, брате Вернона. Я вспомнил, как в первый раз забрался в самолет, потом – про магазин, в котором был сегодня. Я вспомнил, что перед тем как уйти, пытался отмыть следы ботинок. И чем больше я тер их, тем ярче становились пятна, потом они постепенно теряли цвет. Потом я вспомнил Джекоба в момент, когда он стоял над телом Дуайта Педерсона и плакал. Я понял, что есть вещи, которые не забуду никогда… грехи, которые мне предстоит нести в одиночку всю жизнь. Да еще и денег у нас не было…