Всадник - Юрий Валерьевич Литвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом капитан, после того как убедился, что мы прониклись серьезностью ситуации, а у Карловича высохли штаны, довел до нашего сведения, что без девушки наша миссия смысла не имеет.
Я предложил, что может быть в девушку превратится Карлович, по дороге волшебным образом, но мою идею не поддержали, более того этот военный наехал на Карловича. Он сказал, что облазил тут все, и сейчас внутри пирамиды кроме нас нет ни единого человека, а значит, наш обмочившийся профессор единственный кандидат на роль убийцы и от него надо избавиться пока не поздно, а только потом идти искать эту мадам.
Тут уже я возмутился, надоел он мне. Хорошего человека обидел. Козел. Я сказал, что без Карлыча вообще никуда не пойду, мол, пускай глаза разует и поглядит, какой из него убийца.
И вообще не надо морозиться и грузиться больше чем нужно, потому что врядли мы единственные избранные, наверняка немало подобных фраерков уже составили компанию фараону за тысячелетия-то. А толку. И ваще, пирамида есть, есть. Трое? Трое. Коридор видим? Видим. Значит, топаем прямо до нулевой или какой-то там точки, пока сознание не расширится, и ложил я на всяких убийц. С пробором…
Поорали немного. Потом он плюнул и сказал, что пускай Карлыч остается, но он с него глаз не спустит. А мы чтобы учли, что он в этой миссии весьма заинтересован, потому как он мертвец, что подтверждает у него наличие рогов, которые растут внутрь.
Уф, нет, ну вы представляете? Такое бы мне кто-нибудь полгодика назад бы загрузил? Даже по пьяной лавочке не поверил бы, а сейчас ничего, проканало. Я уже всему верил. Ну и ладно. Настроение наше слегка подросло. А че делать оставалось? Сидеть и плакать? Фиг вам. Для себя я решил все уже давно. Идти и искать. Все равно делать больше нечего. Жизнью опять же я особо не дорожил, не один черт, где помирать? И когда. А Карлыч ради научного интереса готов был рискнуть, а у капитана нашего и выхода другого не было, он у нас и так уже мертвец получался. Ему то чего терять. Кроме своих рогов?
Подождали. Перекусили. Прибрались. Потом решили идти, потому что мудрый старый Карлыч высказал предположение, что дамочку могли и другим путем задвинуть сюда. Глядишь, по пути прибьется. Вместе с убийцей.
Двинулись. По пути капитана пытались утешить, хотя он, конечно, молодцом держался, наверное, гвардеец. Кардинала.
Беседу о реинкарнациях затеяли. Ну, беседовал один Карлыч, а мы внимали.
–Что есть реинкарнация? – вещал сей ученый муж,– реинкарнация есть преобразование души человеческой. А вообще-то все наши реинкарнации просчитываются довольно легко. Как? Да вот так. Давайте-ка посчитаем вместе. В течение одной человеческой жизни обыкновенный и не особенно гениальный мозг используется где-то на 5-7 процентов. Ладно, пускай семь. Дальше. Остальная часть клеток чем занимается? Ничем, что противно всем законам природы, ибо сия природа весьма принципиальна в вопросах целесообразности. Нету у нее ничего просто так. А значит девяносто три процента клеток головного мозга, ответственных за хранение информации находятся в глубоком резерве в ожидании летального исхода. Теперь механика этого процесса. При реинкарнации душа переходит в новое тело, но целостности разума не наблюдается. Хорошо. Теперь предположим одну очевидную вещь. Очевидную потому, что как мне представляется, и вы должны с этим согласиться. Что какой-то информативный заряд с памятью прошлой жизни эта душа с собою несет. И куда он, по-вашему, девается: А никуда, просто занимает свои условнее 7 ячеек из общего числа 100 нового мозга.
Что дальше. Дальше все тоже, но по возрастающей, с каждым новым перерождением семь превращается в 14, 21 и так далее… Но в течение нынешней жизни, вся эта программа дремлет в своих ячейках. Например. Вы живете пятую жизнь и пользуетесь своими законными семью процентами памяти. А четыре предыдущих жизни занимают 28 процентов вашего мозга. На начало следующей жизни ваш мозг будет заполнен уже на 35 процентов. Это ясно. Хорошо. Великолепно. Теперь давайте подумаем, почему так происходит, не забывая принципа целесообразности.
Допустим в один прекрасный момент в силу каких-то необычайных с точки зрения обыкновенного человека обстоятельств, вам возвращается память всех предыдущих жизней. Представили? Как по мне так это форменный кошмар. Тут под старость от одних только нынешних проблем-воспоминаний мозги пухнут, а тут тебе еще десяточек прожитых жизней подбрасывают и неизвестно, что там в них было, какие проблемки. В конце концов вы еще и женщиной можете оказаться в одной из них, хотя я лично в это не верю, но… Или чего еще каким-нибудь трансвеститом, прости господи…Бисексуалом…
Ну и куда девать всю эту массу воспоминаний приятных и не очень прикажете? Чокнуться можно запросто, или умереть от переизбытка. А ваше умершее безвозвратно тело, для матушки-природы уже никакой ценности, извините, не представляет. Зачем ей эта груда костей, разве что в утиль, на удобрения, так для этого у нее и другого материала хватает. Каждый инструмент природы я считаю должен выполнять свое предназначение. И вот, чтобы обезопасить нас грешных от всего вышеизложенного, поставлена нам в черепушке эта защита. Потому и не помним мы свои предыдущие жизни, каждому овощу, как говориться, свой срок.
Зато, приняв все это к сведению, мы легко теперь можем посчитать число возможных реинкарнаций. Делим сто на семь и получаем примерно четырнадцать, вот вам и вся арифметика.
Потом мне удалось вставить словечко.
– Карлыч, а может так быть, что девушка наша загадочная это ты и есть. Только в прошлой жизни, и вот за поворот зайдем. А ты раз и назад реинкарнируешь. А?
Профессор серьезно задумался, а потом ответил:
– Может быть.
Тут мы и попадали, даже капитана маленько попустило, а то он такой серьезный, задумчивый. Я еще Карлыча предупредил на всякий случай, что трахать его все равно не буду, какой бы он красавицей-раскрасавицей бы не оказался. Он обрадовался.
Долго шли, а дорога какая-то однообразная получалась. Хорошо, что Карлыч был с нами, развлекал. Рассказами о Египте. Вводил значится в курс дела. Здесь в Египте в свое время ух, какие дела творились, оказывается. Здесь Иудейский Всесильный, который Иегова, и которого нельзя называть, говорил Якову, которого можно называть, что сделает народ иудейский в Египте большим народом. Уж поиздевались над египтянами. До того, что в пустыню пришлось уходить, не иначе погромов убоялись. Но
