Помнишь, я тебя любила? Забудь! - Инна Инфинити

Перерыв заканчивается, и я плетусь на семинар. Хотя на самом деле мне больше всего хочется сбежать отсюда. Пожилая преподавательница хмуро смотрит на меня поверх очков. От взгляда этой мегеры появляется дикое желание залезть под парту.

Ну я же не виновата в том, что Глеб такой придурок!

Но на этом мои испытания еще не заканчиваются. Через полчаса после начала занятия распахивается дверь и заходит какая-то девушка.

— Екатерина Ларинова тут? — Громко спрашивает она.

— Да, это я… — Мямлю, предвидя что-то не очень хорошее.

— Срочно в кабинет декана.

Под сочувственные взгляды одногруппников я быстро кидаю в сумку свои вещи и иду на казнь.

Но меня ведь не отчислят? Я же тут ни при чем…

Наш декан — пожилой мужик — сидит в своём большом кресле и стреляет в меня грозным взглядом. Кивком указывает мне на стул напротив его стола. С трясущимися коленками я подхожу к нему и сажусь. Неожиданно понимаю, что за четыре с половиной года учебы я еще ни разу не находилась так близко к декану, как сейчас.

— Екатерина, — начинает очень строго. — Вам известно, что за вандализм в стенах и на территории Московского университета студентов отчисляют?

— Известно, но я тут ни при чем. Это же не я на асфальте написала.

— Но вы, можно сказать, соучастник преступления.

— Нет! — Я аж подпрыгиваю от такого обвинения. — Я не знала, что он собирается это сделать. Если бы знала, то остановила бы его.

— Тем не менее вы выступили фактором, побудившим студента юридического факультета Яковлева это сделать. Со мной уже связался декан юрфака и сообщил, что магистрант Яковлев вызван в ректорат и осведомлён о своём отчислении. Вас следует отправить следом за ним.

Господи, да он издевается??? Я же не виновата в том, что Глеб помимо того, что он мерзавец и бабник, еще вдобавок и придурок!

Я пытаюсь прочистить горло, чтобы хоть что-то сказать в своё оправдание, но от страха и шока я, кажется, вообще разучилась говорить. Спина покрылась липкой испариной, воздух вдруг стал свинцовым.

Нет, только не отчисление! Господи, пожалуйста, только не это!

— Я клянусь вам, что ничего не знала. — Еле сиплю. — Я не могу нести ответственность за поступки третьих лиц.

Декан буквально прожигает меня глазами. Такое ощущение, что он прямо сейчас смотрит на меня и решает, что со мной делать: казнить или помиловать. Вот прямо сейчас в данную секунду решается моя судьба!

Он ослабляет галстук и наливает себе стакан воды. Залпом выпивает и снова на меня смотрит. Но уже не со строгостью, а, кажется, с сочувствием.

Я настолько жалко выгляжу?

— Значит так, магистрантка Ларинова, на первый раз я вас прощаю. Но если еще хоть кто-то из ваших поклонников учудит что-то подобное, вам это с рук уже не сойдёт. И в качестве наказания я скажу всем преподавателям, чтобы на грядущей зимней сессии спрашивали вас построже. А теперь идите, — и кивает мне на дверь.

Еле живая я встаю и на ватных ногах направляюсь к двери. Как только я берусь за ручку, декан меня окликает.

— Магистрантка Ларинова. — Я цепенею и в ужасе поворачиваю к нему голову. — Этот идиот ради вашего прощения готов даже на отчисление из университета. Подумайте, может, и следует его простить, чем бы он перед вами ни провинился.

И под громкий смех декана я вываливаюсь из его кабинета.

Нет. Такое я Мерзавцу точно не прощу.

Глава 37. У разбитого корыта

Я не сплю всю ночь. Первый шок прошёл, и осталось лишь беспокойство за Глеба. Его ведь отчислили на последнем курсе магистратуры, всего-то полгода ему оставалось до конца. Может, он не знал, что за вандализм отчисляют? В конце концов, написал бы это у моего подъезда, ему же известно, где я живу, провожал же меня до дома после ночного клуба.

В социальные сети заходить невозможно. Вся лента пестрит фотографиями надписи на асфальте. Придурки зачем-то стали это снимать и выкладывать. Мне в личку написали даже те, кто за все годы учебы со мной и словом не обмолвился.

К счастью, признание Глеба стёрли в этот же день, так что уже на следующий, когда я иду в универ, мне не приходится краснеть, ступая ногами по своему имени. Сегодня будет еще один дерьмовый день, потому что мне предстоит встреча с Сашей. Он приедет вечером после работы ко мне домой, и мы поедем с ним куда-нибудь гулять.

Я так и не решила, что мне делать: признаваться ему честно или промолчать. Бессонная ночь так и не дала мне ответа на этот вопрос.

В универе на меня еще продолжают пялиться. Кто посмелее, те подходят и задают вопросы из серии: «А что теперь?». Я даже не знаю, что им отвечать, а главное, что они хотят услышать. Кажется, кто-то воспринял всю эту ситуацию, как сериал, и теперь ждёт следующей серии.

Глеб не выходит у меня из головы и на протяжении всех занятий. Я думаю о нем даже больше, чем о предстоящей встрече с Сашей. Хочется пойти к Мерзавцу и накричать на него за эту глупость, дать пощечину и пригрозить, что больше никогда не буду с ним общаться. А потом страстно с ним поцеловаться.

Вот только я уже с ним не общаюсь. Глебом двигал минутный порыв, и вряд ли он будет рад меня видеть после того, как его из-за меня отчислили. Все-таки это уже не шутки. И хоть я и не знала, что он собирается сделать такое, моя вина все равно есть. Не следовало быть с ним такой резкой, нужно было нормально поговорить.

А может, и не случилось ничего такого уж страшного на встрече с его друзьями? Да, неприятно было смотреть на липнущих к нему девушек, но можно же было заявить ему об этом. А с Соней он действительно не танцевал. Он мне так сказал, и я ему верю.

Но