Новости из Кремля - Николай Зенькович

Увы, этим как раз великосветские салоны не блещут. Дамы пересказывают друг дружке содержание книжной новинки «Эдинбургская волшебница, или Шамаханский котофей». Такое затейливое название имеет роман из светской жизни, с участием КГБ и ЦК КПСС, посвященный Александру Невзорову. Понижая голос, дамы обмениваются пикантными подробностями, сопутствовавшими созданию романа. Рукопись была выполнена на тончайшей папиросной бумаге узником санкт-петербургской тюрьмы Юрием Шутовым и доставлена в Москву из камеры по конспиративным каналам. Перу этого автора принадлежит и другой роман, и тоже из светской жизни, под названием «Дон Паскуале. История из жизни питерских мафиози, сочиненная в дурном расположении духа».

Однако самый большой успех выпал на долю книги «Собчачье сердце, или Записки помощника, ходившего во власть», принадлежащей перу этого же следственно-заключенного автора. Эпиграфом к ней узник, работавший помощником санкт-петербургского мэра Анатолия Собчака, взял предложенное им такое разъяснение термина «Собчак»: «На жаргоне чукчей — выбракованный пес, от которого никакой пользы, только кормить надо». Мэр Санкт-Петербурга в изображении бывшего помощника — «человек с размашистой походкой пожилой цапли и воровским взглядом». Особенно нравятся дамам те страницы произведения, где образ Собчака показывается в интимной обстановке. В частности, подробности развода с первой женой и жизни со второй. А также детали общения с Михаилом Сергеевичем.

Новые светские салоны больше всего любят новости из жизни знаменитостей. А также из их смерти. В сентябре, например, любимой темой были подробности кончины на сорок втором году жизни во сне потомка А. С. Пушкина Александра Григорьевича Пушкина. Тело праправнука обнаружили лишь через сутки. Александр Григорьевич женат не был и детей не имел. Работал шофером. Тело усопшего кремировали на Митинском кладбище в Москве. Отец пережил сына: Григорию Григорьевичу было тогда 79 лет.

(Примечание 2001 года.

Г. Г. Пушкин умер в 1997 году, и на нем прервалась мужская линия потомков А. С. Пушкина).

Полушепотом, ссылаясь на высокопоставленных мужей, передавали подробности о похоронах бывшего начальника охраны Руслана Хасбулатова, 47-летнего полковника госбезопасности в отставке Александра Соколова. В свое время он руководил личной охраной члена Политбюро Егора Лигачева. Соколов, впрочем, как и два его предшественника на посту начальников охраны спикера всея Руси, Хасбулатову почему-то не понравился. Соколов был уволен, что, по свидетельству его близких, вызвало стресс, после которого последовал инсульт, послуживший причиной смерти. На траурном митинге товарищи умершего обвиняли спикера в черствости, который, кстати, проститься со своим телохранителем не приехал.

А вот с вором в законе, по кличке Малина, 63-летним Виктором Максимовым, похороненным на Востряковском кладбище, проститься приехали представители всех преступных группировок Москвы. Вальяжные господа в дорогих костюмах прибывали на престижных иномарках. Что ж, каждому свое: одни предпочитают общаться на уровне Михаила Сергеевича или Бориса Николаевича, другие — на уровне вора в законе по кличке Малина.

Третьи смеются над всеми, и над собой тоже.

Эта гостиная — одна из самых веселых в Москве. Здесь рождаются и отсюда разлетаются по всему СНГ остроумные шутки, подхватываемые все еще живучим советским народом, несмотря ни на какие эксперименты, объявляемые правителями.

Итак, гостиная Клары Новиковой.

— Почему женщины не дарят мужчинам цветы?

— Чтобы не занимать им руки. Ей руки мужчины для другого нужны.

— Мужчин «беспокоит»: почему «а олени лучше»?

— Потому что рога ветвистее.

— Почему крокодил от хвоста до головы три метра, а от головы до хвоста — три с половиной метра?

— А крокодил мужского пола?

— Кто тебе больше нравится — Чубайс или ваучер?

— Чубайс дорог мне, но ваучер дороже!

— Новикова — это псевдоним?

— Кажется, у Чехова есть фраза: «Нет ни одного предмета, который не подошел бы еврею для фамилии».

— Что бы вы предпочли: коня на скаку остановить или в горящую избу войти?

— А я и не выхожу из нее. Вместе со всеми.

— Снится ли вам Михаил Жванецкий?

— Ах, в том-то и дело, что только снится!

И смешно, и грустно узнавать о скромном обаянии новой русской буржуазии. Парикмахерши они и есть парикмахерши, несмотря на миллионы супруга. Ни стати, ни вкуса, ни культуры, хотя внешние признаки налицо — например, умение водить иномарку. Правила дорожного движения зазубрить можно. А правила душевного движения?

Если дедушка не может купить внуку игрушку, значит, это кому-то нужно?

Каждый день я вижу их в магазине, на почте, в сберкассе. Старческие лица давно примелькались. Эти люди знают друг друга много лет, живут в соседних домах. Как только в гастроном привезут молоко, сметану или сосиски, а в сбербанке появится наличность, они любезно сообщают по цепочке приятную новость и тут же направляются занимать очередь. Однажды возле почты прямо с машины продавали свежую клубнику, и я видел, как один из моих знакомых старичков попросил продавца взвесить ему сто граммов ягод. На большее не хватало денег.

Пенсионеры считают, что стали первыми жертвами рынка. Они жалуются, что власти жестоко обманули их — не знавших юности, вставших к станкам в 14 — 16 лет, имеющих от 45 до 50 лет трудового стажа. Старый человек, который сегодня не может позволить себе в пору сбора урожая купить кулек ягод, трудился с 15 лет на военном заводе, окончил два института, на пенсию ушел с должности заместителя начальника отдела союзного министерства. Стаж — 52 года, на сберкнижке — 900 рублей. Пенсия — 1200. За квартиру, телефон, коммунальные услуги и другие мелочи платит 400 рублей. Остается 800. На еду и то не хватает. Одежда, обувь, кино — это уже не для него. Донашивает, что было.

Головокружительное повышение цен и ничтожная компенсация — это смерть для людей старшего поколения. А их в Москве более двух миллионов. И вот они оказались лишними, обузой для реформируемого государства. В течение полувека эти люди получали только треть от заработанного, отчисляя остальное государству, создавали основные фонды. Которые сейчас продаются с молотка. Это они оставили запасы товаров и продовольствия, съеденные не создающими, но зато не в меру говорливыми перестройщиками.

Недавно я узнал потрясающую цифру, стыдливо умалчиваемую властями. Знаете, сколько людей пенсионного возраста в России кончают жизнь самоубийством? 60 тысяч человек в год! Это вчетверо больше, чем погибло за девять лет войны Советского Союза в Афганистане. И без учета тех, кто умирает досрочно — из-за нехватки лекарств, отсутствия надлежащего ухода, нормальной пищи.

Кто будет спорить с тем, что любая цель аморальна, если она стоит хотя бы одной слезинки ребенка. Совестливое руководство никогда не допустит и не падет так низко, чтобы отнимать у достойного и честного человека, беззащитного и безголосого в силу своих лет и здоровья, последний кусок хлеба. Рынок же отнял у советских пенсионеров все. Даже надежду, которая умирает последней. Теперь-то они поняли, что позаимствовать атрибутику на Западе — еще не значит жить по-западному. Узнали, что в развитых капиталистических странах с рыночной экономикой население с приличными доходами составляет только 10 — 12 процентов. Обещание щедрых на посулы реформаторов сделать такой же элитой весь 300-миллионный советский народ оказалось утопией, очередным пропагандистским трюком.

Несколько дней назад у роскошного «комка», как здесь называют коммерческие магазины, я увидел плачущего старого человека с орденскими колодками на поношенном пиджаке, того самого, покупавшего сто граммов клубники. У него не хватало денег, чтобы купить самую дешевую детскую игрушку. Впервые он пойдет к внуку на день рождения без подарка.

Вы обольщаете женщин и до, и после... полуночи?

Нет, кажется, уже ни одной газеты в Москве, которая бы за последнее время не прошлась ироничным пером по методу социалистического реализма. Плох, плох, был соцреализм — ориентировал творцов культуры и искусства на создание положительных героев, скучных произведений. Да и рассчитан был на гегемонов — рабочих и крестьян, ничего не смысливших в настоящих ценностях.

То ли дело реализм капиталистический. 22 июня, например, в пятьдесят первую годовщину начала войны, Красная площадь столицы задергалась в диких конвульсиях, завопила, зашлась в сатанинских плясках. У седых кремлевских стен собрались поклонники рока. А через месяц святыня русского народа была отдана в распоряжение зарубежных звезд музыкального искусства. Почти неделю продолжалось шоу, на которое российское правительство выделило 310 миллионов «деревянных» и 8 миллионов долларов. В Гербовом зале Кремля — аукцион, 200 долларов за вход.