Охота на Пепелище - Матвей Курилкин

   Кара наклонилась за пустой фляжкой, и, опустив ее в воду, начала рассказывать:

   - Ну, во-первых, скоро наши злоключения закончатся. Во-вторых, мы умрем сытыми - мне удалось по дороге наловить рыбы - здесь это не составляет труда. Видимо, мальки не имеют ничего против этого ручья, так что я просто остановилась в мелком месте, и за полчаса рыба сама набилась в рубашку. А плохая новость заключается в том, что скоро уровень воды начнет подниматься, и мы утонем. Те, за кем мы так долго шли, запечатали за собой выход - пещера завалена камнем, и основательно. По крайней мере, прохода нет не только для кого-то вроде нас - вода тоже дальше не идет. Как ты понимаешь, взобраться обратно на стенку водопада мы не можем, так что нам остается только ждать смерти.

   Аксель немного помолчал, привыкая к мысли о скорой смерти. Против ожидания, особого отчаяния она не вызвала - для такой яркой эмоции просто не хватало сил. Аксель почувствовал легкое сожаление - и только. Никакого сравнения с теми чувствами, которые охватили его пару дней назад, при виде крохотного пятачка неба в конце бокового прохода. Аксель чувствовал даже некоторое удовлетворение - ведь он не сдавался до последнего, сделал все, что мог. И даже как охотник он оказался не совсем несостоятельным - за свою карьеру он успел убить троих одержимых, если считать самого первого, благодаря которому он и стал учеником.

   - Ну что ж, тогда предлагаю отпраздновать окончание наших приключений королевским ужином, - предложил Аксель. У него по-прежнему был жар, и есть совершенно не хотелось, но он не решил расстраивать Кару. Если он не станет есть, она тоже может отказаться, а смысла заставлять девушку умирать голодной Аксель не видел. Так что они поели сырой рыбы - и даже позволили себе ее предварительно разделать и очистить, ведь смысла в экономии больше не было. Потом Аксель снова уснул, а проснулся уже от того, что его одежда промокла от поднимающейся воды. С помощью Кары он перебрался поближе к стене - там еще оставался пятачок сухого камня. Так они и сидели, слушая плеск воды и перебрасываясь ничего не значащими репликами. Сидели с закрытыми глазами - смотреть на приближающуюся кромку воды не хотелось - от этого портилось настроение.

   - Вот скажи мне, охотник, - спросила Кара. - Чего ты так со мной возился? Ты что, в меня влюбился?

   - Не знаю, - ответил Аксель. - Сначала, конечно, думал, что влюбился, но это потому, что ты красивая, и я видел твою грудь. Еще там, наверху, когда тебя бандиты поймали. Мне, знаешь ли, всего пару раз доводилось такую красоту видеть, немудрено влюбиться. А сейчас думаю, что все-таки нет. Я тебя ужасно люблю, но как друга. Или, может, как сестру, не знаю. А ты что, собралась провести последние минуты с пользой? Так спешу тебя разочаровать. От меня сейчас в этом плане никакого толку. - Близость смерти начисто смыла ложный стыд и условности, говорить, не думая о приличиях, было легко и просто.

   Кара фыркнула и расхохоталась:

   - Нет, ну вот даже перед смертью обо всяких глупостях думаешь! Просто подумала, что это было бы обидно, если бы ты так меня обихаживал потому, что влюбился. Ладно. В общем, я очень рада, что мне довелось встретиться с таким замечательным парнем, как ты. Меня зовут Фрида. Смешно, но ты, кажется, единственный, кто знает мое настоящее имя. Смотри - у нас уже опять до ног дошло. Скоро все.

   Они сидели, обнявшись, с закрытыми глазами, чувствуя, как вода поднимается все выше. И даже не сразу сообразили, что смерть отменяется, когда где-то над головой раздался голос Иды Монссон:

   - Нильс, я тебя убью! Ты посмотри, во что твоими стараниями превратился мой ученик!

Эпилог

   Аксель так и не вспомнил, как их с Карой выводили из-под земли. Гра Монссон говорила, что сначала он вполне адекватно отвечал на вопросы, и даже спрашивал что-то сам, но потом жар усилился и он бредил всю дорогу до выхода из-под земли, а потом и вовсе впал в беспамятство. Первый раз он пришел в себя только через шесть дней нахождения в госпитале, но окончательное выздоровление затянулось еще на три декады. Труднее всего оказалось справиться с сильнейшим воспалением легких, которое добавилось к прочим ранам и истощению, Аксель успел даже пожалеть, что пришел в себя - его круглосуточно мучал непрекращающийся кашель с кровью. Все это время его держали в неведении относительно происшедших событий - лекари запретили волновать юношу, несмотря на все доводы о том, что неведение заставляет его нервничать еще сильнее. За то время, что он находился на лечении, Акселя дважды навещали родители и всего однажды - гра Монссон, которая, устав отбиваться от града вопросов вышла из себя, и обещала больше не навещать ученика, пока он не встанет на ноги. Обещание свое она выполнила. Родители были не столь упорны в соблюдении предписаний врачей, но рассказать многого они не могли - только то, что можно было прочесть в газетах. Как выяснилось, они узнали о том, что Акселя разыскивает полиция только после того, как в газетах уже опубликовали опровержение. В основном родители интересовались его собственным состоянием. Мать со слезами на глазах просила, чтобы он получше следил за своим здоровьем - ей никто, конечно, не рассказал об обстоятельствах, при которых Аксель заполучил свое воспаление. Она посчитала, что сын простудился, скрываясь где-то от полиции. Аксель не стал ее разубеждать. Отец, кажется, понял больше, он смотрел на Акселя с гордостью и тревогой.

   Немного уменьшил информационный голод Акселя гро Гуттормсен. Он рассказал, что с Иды Монссон, как и со всех охотников, посещавших Пепелище, были сняты все обвинения - Гуттормсен успел в последний день, охотницу уже готовили к казни. Когда она узнала, где находится ее ученик, она была в ярости, старый охотник не помнил, чтобы когда-нибудь на его памяти бывшая воспитанница была так зла. Она отказалась дожидаться, когда будет сформирован сводный отряд стражи и охотников для экспедиции в Пепелище, они с Гуттормсеном отправились на поиски Акселя и Кары поздно вечером в день освобождения, опередив основной отряд на полсуток.

   Кара встала на ноги намного раньше, чем Аксель - и исчезла. Ида обмолвилась как-то, что девушка устроилась неплохо - ей предложили пройти обучение в военной школе, после коего она будет зачислена на государственную службу в какое-то новое, ужасно секретное подразделение. Аксель сначала обижался, что подруга так и не навестила его, потом начал тревожиться, подозревать, что девушка погибла, и от него просто скрывают правду, чтобы не волновать. Успокоился он только через месяц после выхода из госпиталя - однажды вечером он получил письмо без обратного адреса. В конверте был дагерротип, на котором Фрида стояла по стойке смирно в красивой форме - подтянутая, коротко стриженная, вполне здоровая и довольная жизнью. Никакой записки в письме не было. Форма не принадлежала ни одному из известных родов войск, на ней не было даже знаков различия, но Аксель, по крайней мере, был теперь спокоен.