Следователь и Колдун - Александр Н. Александров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, с ума сойти можно! Вы лично видели самого Мерлина Первого!
— Да, господин Гастон, видел. И Моргану тоже.
— А Моргана… — Фигаро прочистил горло, — какая она была? Про нее даже в учебниках не так много…
— Первая Метресса? — Барон пожал плечами. — Повернутая на морали дамочка, которая в какой-то момент разочаровалась в тех, к кому эта мораль должна, по идее, применяться — в людях. Затворница, полностью отдавшая себя науке. Так что если вы в каком-нибудь учебнике читаете что-то типа «…при активном участии Морганы Благой», то читайте между строк: «…на некоей бумажке стояла подпись Морганы». И то не факт: за нее потом стал расписываться Мерлин.
— Она правда не была красавицей?
— Нет, не была. Но фигура у метрессы была — закачаешься. Кошек еще любила… А больше, если честно, и рассказать ничего о ней не могу.
…в паре шагов от беседки соткалась из воздуха серая тень, похожая на оленя. Лесной дух постоял, присматриваясь к компании, дернул головой и дымом улетел прочь, шелестя травой. Барон проводил его равнодушным взглядом, и отправил Ашииза за новым кувшином вина.
— … в этих лесах есть где разгуляться. И алхимику, и некроманту, и специалисту по Другим — настоящий нетронутый полигон. А, главное, — тишина и покой.
— Вот здесь не могу с вами не согласиться, барон.
…В лунном луче играли бесформенные полупрозрачные силуэты. Над лесом вдали проплывал странный красный туман. Все вокруг пульсировало колдовством; оно проникало сквозь кожу, играло с воображением: что это там во тьме — дерево или Другой зашел на огонек? Поди разбери…
— А почему вы хотите умереть, барон? Может, мы просто освободим вас? Уберем как-нибудь этот барьер, что держит вас в замке, придумаем что-нибудь с вашей внешностью… У меня в Академии есть знакомые самых широких взглядов, поверьте! Так они вас еще и преподавать пристроят, подтянете только метафизику за последнюю пару сотен лет.
— Эх, господин Фигаро… Спасибо, конечно, за предложение, но если бы вы знали, как я устал. Женщина, которую я любил давно умерла. Детьми мы не обзавелись. Я — артефакт ушедшей эпохи; в вашей современной реальности я буду как человек из каменного века. Да, да, я понимаю, что быстро наверстаю упущенное. Но вы вообще понимаете, что это такое: прожить двести лет? А пятьсот? Ты костенеешь. Все новое начинает казаться тебе либо глупым, либо пошлым, либо просто криво оформленным под новизну старьем. Ты становишься ворчлив, и перестаешь радоваться жизни. Пытаешься забыться в книгах, в науке, в воспоминаниях… Вот Мерлину бессмертие было к лицу; из старика энергия так и перла. Да и не было у него ни одного плана сроком исполнения меньше, чем на пару жизней. Бессмертие — это, прежде всего, совершенно особый характер. А не тогда, когда не знаешь, чем занять вечер выходного дня…
— Честно говоря, я не особо люблю убивать людей.
— А вы, для начала, попробуйте, а потом будете хвалиться. Думаете, меня так просто убить? Ха! Я вот испробовал все доступные методы, так что попробуйте меня удивить. Можете не стесняться в методах, только, прошу, без пыток и вот этого всего. Я это не люблю.
…ну-с, господа, первый день в замке барона подошел к концу. Давайте расскажем, кто и каких успехов добился, а потом подобьем предварительные итоги. Гастон?
— Ф-ф-ф-фух, Фигаро, дайте отдышаться! — Гастон дрожащей рукой поднял стакан с водой, одним махом осушил его и с шипением выпустил воздух сквозь плотно сжатые губы. Администратор выглядел жутковато: на его куртке виднелись множественные прошлепины и странные пятна; от Гастона ощутимо разило гарью, а его сапоги были измазаны так, словно администратор недавно чистил свинарник.
— Я провел безумно увлекательный день, господа, — Гастон взлохматил волосы пятерней и помотал головой как собака, выбравшаяся из воды. — За сегодня я, — он принялся загибать пальцы, — застрелил барона из ружья, дважды отравил его, один раз повесил — эта процедура Оберну даже понравилась — убивал его заклятьем электрошока, заколол шпагой, потом стилетом, перерезал ему горло и пробовал утопить. Хотя после того, как барон полчаса болтался в петле, можно было понять, что это сработает.
— Барон, я так понимаю, не умер.
— Нет, и не подумал даже. Дышать ему, похоже, не надо, а раны Оберна затягиваются буквально на глазах, за считанные секунды. Его плоть превращается в нечто типа воска, и этот воск немедленно приобретает свою изначальную форму… Хотя электрошок барона на пару минут оглушил. Но это не показатель: такая молния убила бы и слона.
— Заба-а-а-авно… — Фигаро принялся что-то писать в блокноте, цокая языком. — Очень забавно. И странно… Ладно, Гастон, вы молодец. Хотя я бы еще попробовал кислоту.
— Барон отказался. Говорит, уже пробовал — больно, долго и без толку.
— Хорошо, поверим ему на слово… Сальдо?
— Значит, так, — алхимик был необычайно задумчив, и постоянно дергал себя за бороду, — сегодня в перерывах между садистскими действиями Гастона успел провести обследование физического состояния барона Оберна… Кстати, алхимическая лаборатория в замке сохранилась и до сих пор находится в прекрасном состоянии. Фигаро, вы даже не представляете, какой у барона эфирный микроскоп!
— Я даже не представляю, что это такое.
— Это микроскоп плюс колдовство: пирамидки-концентраторы и эфирно-волновые преобразователи. Разрешение у этого прибора, конечно, сумасшедшее… Но да, простите, я отвлекаюсь. Так вот: температура тела и рефлексы у барона самые обычные. Состав крови ничем не отличается от вашего; у него альфа-группа, фактор-плюс, если вам это о чем-то говорит.
— Не говорит, но продолжайте.
— Барон реагирует на базовые алхимические инвазии так же, как обычный человек. Ровно до тех пор, пока таковые не влияют на целостность его физической оболочки. Если ему дают яд, то тело начинает стремительно восстанавливаться — вот как Гастон говорил. Идем дальше: у барона на месте все кости и органы. Кроме одного — у него нет сердца.
— Что? — Фигаро чуть не подавился дымом трубки. — Вы имеете в виду…
— Я не подразумеваю моральные качества Оберна, а говорю по факту: у барона сердце отсутствует как орган. На его месте — стабильный эфирный вихрь,
