Том 2 - Василий Ян

Гремислав пел о смелом походе Игоря Святославича на половцев, о ссорах и раздорах князей, о гибели из-за этого без пользы храбрых русских воинов, о том, как эти ссоры «отворяли врагам ворота на русскую землю»…

Многие слушавшие склонили головы на руки и задумались: не такой ли бедой грозит и сейчас несогласие и взаимная ненависть князей и не погубят ли эти распри и вражда великое русское дело — защиту родной земли?..

Глава восьмая

ПЛАН СУБУДАЙ-БАГАТУРА

Субудай призвал десять своих тысячников. Джебэ пришел также с десятью. Сидели все в юрте кругом, и старые, и молодые. Слушали, что говорил Джебэ. А Джебэ смотрел поверх голов и точно что-то видел вдали.

— Киев богатый город… — говорил Джебэ. — Дома для молитвы имеют крыши высокие, круглые, и покрыты они червонным золотом. Мы обдерем эти золотые крыши и возле шатра Чингисхана поставим коня, отлитого из чистого золота, такого же большого, как его белый конь Сэтэр.

— Поднесем Чингисхану золотого коня! — воскликнули монголы.

— У урусов много ханов; называются они по-ихнему «коназь». И все эти ханы — «конази» — между собой грызутся, как собаки из разных кочевий. Поэтому разгромить их будет нетрудно. Никто не собрал этих «коназей» в один колчан, и нет у них своего Чингисхана.

— Такого другого вождя, как наш Чингисхан, нигде во всем мире не найдешь!

— Я говорю вам: мы должны налететь на русскую землю быстро, поджечь ее со всех концов и захватить Киев, пока… — И Джебэ остановился.

— Пока что? — спросили тысячники.

— Пока не пришел еще ответ на донесение наше единственному и величайшему.

— Чингисхан прикажет ждать его прихода! Чингисхан захочет сам войти в Киев! — говорили монголы. — Мы уже брали такие большие города, как Бухара, Самарканд, Гургандж, и нам взять Киев нетрудно. Мы должны поскорее взять Киев.

Все косились на Субудая и ждали, что скажет этот хитрый и осторожный «барс с отгрызенной лапой». Он сидел, изогнувшись вбок, и поочередно колючим глазом всматривался в каждого.

— Не так-то легко будет разбить урусов, как думает Джебэ-нойон, — сказал тысячник Гемябек. — Урусов и кипчаков много — сто тысяч, а нас мало — двадцать тысяч, да еще один тумен всяких бродяг; они разлетятся, как стая воробьев, если мы начнем отступать. Опасно нам войти в русские земли, где много, очень много сильного войска. Нам нельзя идти на Киев… Отсюда нам нужно идти обратно, под могучую руку Чингисхана…

— А не вспомнишь ли ты, храбрый багатур Гемябек, — сказал Джебэ, — что цзиньцев [166]было еще больше, чем урусов, когда мы вместе с тобой и другими багатурами ворвались в их распахнутые равнины за большой китайской стеной?

Субудай задвигался и замахал рукой. Все притихли и наклонились в его сторону.

— Начиная дело, надо вспомнить, как раньше поступал «единственный». И затем надо подумать, что бы он сделал на нашем месте, — медленно говорил Субудай. — Сперва надо перехитрить врага, погладить его по щетинке, чтобы он зажмурился и, раскинув лапы, растянулся на спине… А тогда бросайтесь на него и перегрызайте ему глотку!

Все выпрямились и переглянулись. Теперь стало ясно, что придется делать. Нечего и думать о возвращении назад, под защиту могучей руки великого кагана…

Субудай продолжал:

— Урусов много! Они так сильны, что могли бы нас раздавить, как давит нога верблюда спящую на дороге саранчу. Но у них нет порядка! Их «конази» всегда между собой грызутся. Их войско — это стадо сильных быков, которые бредут по степи в разные стороны… Однако у урусов есть свой Джебэ! Его зовут «багатур Мастисляб»… Говорят, что этот Мастисляб много воевал и до сих пор видел только победы, но у них нет своего Субудай-багатура, чтобы, когда Мастисляб зарвется вперед в опасное место, его поддержать и выручить!..

— Мы его поймаем, это Мастисляба, и отвезем к Чингисхану! — воскликнули монголы.

— Я обещаю, — добавил Субудай, — что тот, кто поймает Мастисляба и снимет его золотой шлем, тот сам отвезет его к Чингисхану.

Совещание продолжалось долго. Все говорили шепотом, чтобы часовые-нукеры не услыхали решений монгольских полководцев.

На другой день Джебэ выступил на запад со своим туменом всадников, а Субудай с другим туменом остался на берегах реки Калки, для того чтобы подкормить коней и подготовить их к решительной схватке.

Глава девятая

МОНГОЛЫ НА БЕРЕГАХ ДНЕПРА

Весна была необычайно жаркая. Много дней дули суховеи. Буйно поднявшаяся трава начала вянуть и свертываться. Солнце беспощадно жгло и казалось сверлящим на небе глазом Субудая, подгонявшим всех.

Джебэ-нойон разделил свой тумен на пять частей. С одной частью в две тысячи коней он ускакал вперед к Днепру, а четыре отряда остальных всадников расставил вдоль вьющегося по степи, протоптанного веками шляха.

Несколько татарских сотен поскакали в стороны, в степные просторы, и всюду, где находили кипчакских кочевников со стадами, сгоняли их к шляху.

Джебэ, во главе сотни запыленных нукеров, подъезжал к широкому, сверкающему в лучах солнца Днепру. Черные осмоленные лодки передвигались по синей глади реки.

— Гляди, вот русские ратники! — сказал переводчик.

На бугре около берега стояли русские воины в железных шлемах, с короткими копьями. Закрываясь рукой от солнца, они всматривались в степную даль. Увидев, что приближаются не кипчаки, а всадники иного племени, русские сбежали к реке и в лодках отъехали от берега.

Джебэ в остроконечном шлеме, угрюмый и бронзовый от зноя, сдержал коня над береговым обрывом и узкими неморгающими глазами долго рассматривал холмистую равнину противоположного берега. Там чернел многолюдный лагерь, рядами стояли повозки с поднятыми кверху оглоблями. Паслись табуны разношерстных лошадей. Пешие и конные воины передвигались по равнине, и ярко вспыхивали солнечные искры на металлических частях оружия.

Несколько лодок кружились близ берега. Гребцы усердно гребли, борясь с течением многоводной реки. С одной закричали:

— Эй вы, гости незваные! Что вы у нас ищете? Какой нечистый ветер вас принес?

Два бродника, сопровождавшие Джебэ, переводили ему слова, долетавшие с лодок.

— Мы идем не на вас, а на кипчаков! — зычным голосом ответил бродник. — Кипчаки наши холопы и конюхи. Бейте их, а обозы и скот берите себе. Кипчаки нам много зла сотворили, да и вам вредят издавна. А мы с вами хотим мира. Войны с вами у нас нет.

С лодки кричали: