Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием - Виктор Петрович Крутоус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через деятельность субъекта исторического процесса – человека – совершается сопряжение и взаимодействие полярностей, диалектических пар: человеческого общества и природы, субъекта и объекта, пространственных и временных аспектов развития и т. д. Центральную роль в процессе этих взаимодействий играют, по Бахтину, две константы (два критерия): «полнота времени» и «необходимость в развертывании времени».
«Полнота времени» означает тесное слияние, сплавление настоящего с прошлым и будущим. Бахтин подчеркивает, что прошлое не только противостоит настоящему, но и передаёт ему свой посыл, импульс, – который может быть воспринят в большей или меньшей степени. Аналогично этому, предвидимое будущее может оказывать большее или меньшее влияние на настоящее. «Полнота времени», таким образом, – это особая его интенсивность, возникающая при активном взаимодействии прошлого, настоящего и будущего и придающая времени продуктивную, творческую силу, превращающая его именно в развитие. Развитие, согласно Бахтину, – это творчески-продуктивное историческое время.
«Необходимость времени» означает углубление временного процесса до сущностных, закономерных связей между его элементами. Темпоральная необходимость у Бахтина – это «необходимость свершения»[298]. Необходимость эта понимается им как созидание в сфере «второй природы»[299]. Результат такой необходимости – необратимость изменений.
Мироощущение Гёте как раз и отличалось обострённым чувством «полноты времени» и «необходимости» в его развёртывании. В пространственных восприятиях он прозревал их временную отнесённость, в чисто природных, казалось бы, явлениях усматривал проекцию человеческой деятельности, взаимодействие природы и человеческой культуры[300]. «Все сказанное раскрывает нам исключительную хронотопичность вйдения и мышления Гёте во всех областях и сферах его многосторонней деятельности, – резюмирует Бахтин. – Всё, что он видел, он видел… во времени и во власти времени. Но власть этого времени – продуктивно-творческая власть»[301].
Именно такая трактовка исторического процесса, процесса развития наиболее близка пониманию этого аспекта бытия самим Бахтиным.
В этом контексте Бахтин уделяет специальное внимание циклам в развитии общества, культуры, в частности – в эволюции романного жанра литературы.
Но прежде чем затронуть этот специфический аспект воззрений Бахтина, необходимо уточнить смысл самого понятия «цикличность». Оно включает в себя, в нашем понимании, следующие признаки.
(1) Кольцеобразность развития. Этот момент предполагает возврат к некоторому исходному, начальному пункту, хотя бы и на новом (высшем или низшем) уровне. Исходный и конечный пункты фактически не тождественны, а только сходны между собой; «возврат» является таковым с некоей степенью приближения к началу. Речь идёт лишь о подобии начального и конечного состояний.
(2) Полный цикл имеет внутреннюю структуру. Он дифференцирован на фазы, стадии, этапы. Внутренних фаз может быть различное число: минимум – две, часто – три, четыре и более.
(3) В принципе можно, руководствуясь двумя указанными выше признаками, выделить один изолированный цикл развития – одно «кольцо», один «возврат к началу». Однако чаще наблюдается неоднократное чередование определённых циклов. Вопрос о количестве циклов можно считать открытым, поскольку принципиально открытым в будущее является сам процесс развития мира, социума, культуры и её подсистем.
(4) С учётом сказанного, к уже установленным признакам добавляется ещё один: повторяемость сходных, однородных циклов. Из ряда таких циклов можно выделить типологическую схему циклического развития. Повторяются не только сами циклы, но и их внутренняя типовая структура (схема). Циклы являются сходными в одних аспектах, свойствах, чертах (прежде всего в плане реализуемой общей схемы), но различаются в других отношениях (например, в продолжительности циклов).
(5) Наконец, необходимо отметить, что понятие цикличности является видовым, а понятие развития – родовым. Цикличность есть лишь один из аспектов развития – наряду с поступательностью, регрессивными тенденциями и др. На том или ином участке развития цикличность может возобладать, стать доминирующей его чертой, особенностью, но отделить её от других, сопутствующих ей аспектов и черт развития можно лишь в абстракции.
Все перечисленные моменты присутствуют в суждениях Бахтина о развитии и цикличности.
Современная наука различает следующие типы восприятия времени, позволяющие выявить внутри некоторых из них более или менее значительное присутствие циклических моментов:
Обыденное (индивидуальное) время.
Семейное (родовое) время.
Сакральное (мифическое) время
Историческое время[302].
В орбите обыденного (индивидуального) времени выделяются возрасты жизни человека. В орбите семейного (родового) времени постепенно формируется понятие поколения, а также постигается закономерность смены поколений. Смена возрастов и смена поколений имеют типологически-повторяющийся, циклический характер.
Циклы возрастов могут быть четырёхфазными или двухфазными. Четыре фазы – это детство, юность, зрелость и старость. Обобщённые две фазы индивидуального цикла развития формулируются обычно так: (1) юношеский идеализм, неопытность – (2) возмужание, опытность.
Возрастные циклы имеют биологическую подоснову, но в них есть и социально-статусный момент. Удельный вес последнего всё более возрастает, до тех пор, пока он не перекрывается, наконец, собственно-индивидуальным (уже не циклическим) аспектом развития.
Отсчёт поколенческих циклов открыт, ничем не ограничен как в направлении к прошлому, так и к будущему; но при этом семейное (родовое) время центрировано на настоящее, условно говоря – на поколение нынешних, реальных «отцов». Практически к цепи поколений чаще всего применяется пятичленная формула: прадеды – деды – мы («отцы») – дети – внуки. Большее число поколений человеческая память удерживает с трудом. Поколенческие циклы, также имея под собой биологическую основу, с самого начала в значительной степени социализированы, социально «нагружены».
* * *
Проблема соотношения развития и цикличности рассматривается Бахтиным в контексте культурного и художественного освоения человеком реального времени. Общий контур его суждений по данному вопросу таков. Человеческая цивилизация в своих истоках – земледельческая. Труд земледельца теснейшим образом связан с природными циклами – космическими, сезонными, суточными; растительными, биозоологическими и т. д. Вся жизнь земледельцев – их труд, быт, семейная жизнь, ритуалы и обряды – вплетается в эти естественные ритмы, приобретает аналогичный характер.
На этой основе складываются первичные, а именно народнофольклорные, представления о ходе времени. Этот архаичный, во многом мифологизированный образ времени носит ещё синкретический, универсально-комплексный характер. Лишь постепенно от него будут отделяться различные частные проявления временного потока: время природное, трудовое, бытовое, семейное (родовое), биографическое и т. д. Индивидуальное время поначалу в особости своей не существует, оно полностью слито с коллективным, публичным. Сказать, что в этом первичном комплексе удельный вес циклических проявлений исключительно высок, недостаточно. Время впервые открывается человеку как циклическое. Природные ритмы «в неразрывной связи с соответствующими моментами человеческой жизни, быта, деятельности (труда) – циклическое время разной степени напряженности»[303].
XVIII век, согласно Бахтину, характеризуется не только прорывом в общественное сознание идеи времени. Со второй половины столетия это также эпоха «открытия фольклора».
