Северянин (СИ) - "Nnik"

          Ветер крепчает, кнорр мотыляет сильней, Норд утыкается лбом в колени, команды Торвальда раздаются чаще. Уверенные, ровные. Страх — он естественен, понятен, порой только он один и может жизнь спасти. Но и поддаваться ему нельзя — сгубит.

          Резкий порыв, крутой разворот корабля — Регин, лучший рулевой из имеющихся, не справился. Торвальд ругается и кидается снимать парус, кричит помогать. Норд еле на месте удерживается, хоть и знает, что только мешать будет.

          Стихия шалит пуще прежнего, не дает убрать парус: тот только громко хлопает да вырывается — гнет мачту, вертит судно словно волчок. Регин изворачивается как может, шипит сквозь зубы да сыплет проклятиями. Пара гребцов пытаются подсобить руль держать, но, кажись, только мешают. Остальные забрали весла высоко в воздух, чтоб не переломало, да молят Ньёрда о помощи.

          Кнорр в очередной раз кренится и все плохо привязанное катится по палубе. Норд, едва не сдирая ногти, вцепляется пальцами в доски борта и первый раз задумывается, что его любимое место на корабле не так уж безопасно. Сквозь шум ветра и плачь не многих оказавшихся на борту детей, он слышит короткий стук. Неприятный стук. Мерзкий ветер даже глядеть мешает, но бочка с водой — отнюдь не мала, такую не просмотришь. И она упала. Шатаясь, Норд пытается подбежать к ней, но выходит позорно медленно — и как викинги так шустро носятся по ходуном ходящему кораблю? — а когда достигает ее, выясняет, что поздно: вся вода уже утекла. Норда охватывает растерянность, что, впрочем, часто с ним на корабле случается: в бочке была вода. Вода, чтобы пить. Им всем. Как, черт побери! Эта громадина могла рухнуть? Что, что теперь пить? Вторая бочка куда меньше и осталась в ней едва ли половина. Норда поражает, что больше никого это будто бы и не волнует. Чего, спрашивается, так суетиться, так бегать, если все равно от жажды подыхать? Или… на ум приходит дурная мысль: придется возвращаться. В дороге они меньше суток, значит ушли совсем недалеко. Вернуться — успеют. За день от жажды чай помереть не успеют. Но как же это глупо!

          Норд рассеянно пытается поднять дурную тару, только та тяжелая больно — с глухим деревянным стуком падает обратно. Норд снова хватается за край, тянет…

          — Пшел отсюда! — окрик Торвальда заставляет отпустить многострадальную бочку, чтобы та в третий раз ударилась об пол. Норд и хочет что-нибудь гадкое ответить, но Торвальд уже снова на него не глядит, а позже глупо как-то становится.

          После, когда ветер стихает, об том даже вспоминать недосуг. Потому что на предложение плыть обратно Торвальд хмурится:

          — Не выйдет.

          Норд удивленно приподнял брови:

          — Почему?

          — Носило нас нехило. Сам Один не разберёт куда снесло. Может, и не сильно, оно ж вроде как то туда, то сюда, только вот… ежели на север ушли, то ничего так. А коли на юг? Мимо Гренландии пройдем — не заметим. А до Исландии еще далековато будет.

          — Хочешь идти дальше на запад? Но… тут еще понятно, чего ждать, а там?

          — Торстейн… Торстейн говорил, что там берег длинный. Не как у островка какого. И на север, и на юг тянется далече. Если он не наврал, дней через пять доберемся.

          Норд согласно кивнул и прикрыл глаза. Черт. Черт-черт-черт! В самые лихие моменты жизни на ум снова лезла Англия, вспоминались ругательства детства. Черт. Пятеро суток не все в их махоньком отряде смогут продержаться. Были бы на борту только мужчины — одно дело. Но с ними женщины. И даже дети. Это же не военный поход. Дети не проживут столько без воды. Женщины… на счет них Норд не был уверен. Шла бы речь об англичанках, таких, какой была его мать, он бы, не задумываясь, ответил — нет. Но женщины Скандинавии ох как отличались от Бьёрдрун.

          На самом деле Норд до конца не был согласен с решением плыть на запад. На первый взгляд, доводы Торвальда выглядели вполне весомыми, но все же… По здравому размышлению казались совершенно недостаточными. Пусть Норд ровным счетом ничего и не смыслил в мореходстве, пусть о расположении разных стран да земель имел весьма смутное представление, мысль идти так, как решил Торвальд, ему решительно не нравилась. Допустим, их и правда снесло на юг, допустим, сильно снесло, но даже и так — там воды еще знакомые. Пусть они пройдут мимо Гренландии, может, оно и к лучшему, но есть же еще и Исландия. Норвегия, Дания, Германские земли, в конце концов!

          Почему же Торвальд так упорно желает идти дальше на запад? Что так прельщает его там? Память услужливо подбрасывает воспоминание: они с Торвальдом сидят и обсуждают замысленное Лейфом плаванье к неизвестным землям. Горящие глаза, жаркие выкрики: слава, почет, честь. Норд страдальческие прикрывает глаза и беспомощно стонет. Эти викинги! Дурьи головы, бесстрашные идиоты. А еще ужасно противно, что этот Торвальд совсем не похож на того, к кому привык Норд. Неужели океан их так пьянит? Жажда славы? А в Торвальде не было ее. Сколько знакомы были, тот никогда и не пытался гнаться за почетом. Супротив тому, всегда только мира да покоя желал, чтоб тихо все да гладко было. Еще на Норда ругался за тягу к пустым приключениям. А теперь?

          У Норда просто кулаки зачесались — вот подойти бы сейчас и дать по отупевшей роже, чтоб бредни любые выбить. За что там Норд вчера себя виноватым чувствовал? За то, что решил их в такую даль тащить не посоветовавшись? Ну и глупец! Любовничек-то его ныне куда опаснее штуку замыслил, а его и не спросил. Норд медленно встал, отряхнул штаны, одернул рубаху, поправил меховую накидку и двинулся к разошедшемуся капитану. Ну, сейчас они поговорят. Сейчас кое-кто много доброго о себе услышит!

          Только вот до Торвальда он так и не дошел — к нему подбежала отошедшая-таки от женщин Фрейдис:

          — Норд, ты чего? Что за рожа зверская?

          — Не мешай, Фрей. Иду уму-разуму твоего братца учить.

          Фрейдис озабоченно нахмурилась и вцепилась в рукав Норда:

          — Что случилось-то?

          Норд внимательно оглядел девушку: на лице только непонимание да легкое волнение. Нет ни испуга, ни недовольства.

          — Фрей, ну ты же сама слышала, что этот недоумок учудил: решил без воды в ётунову задницу плыть!

          Непонимания на лице Фрейдис стало больше:

          — Почему недоумок? Что значит учудил? Разве еще выходы есть?

          Теперь настала очередь Норда хмуриться: Фрейдис всегда была беспардонной балаболкой, но вот дурой — никогда.

          — Конечно, есть! Можно назад повернуть. Пойти по знакомому морю.

          — Это не выход, — Фрейдис закусила губу, помолчала пару мгновений, собираясь с мыслями. — Норд, все, все на этом корабле уже выбрали свой путь. Прочь от старого, к новой жизни. На новых землях. Наверное, никто кроме тебя и подумать бы не смог о том, чтоб вернуться. Вернуться — значит сдаться. Позволить Лейфу с его церковниками победить. А так… либо мы добьемся того, о чем мечтали, либо мужчины найдут пристанище в Валгалле.

          Последняя фраза неприятно царапнула сердце:

          — Но… здесь же и женщины, и дети. Фрей…

          — Пустое, — отмахнулась Фрейдис, — мы знали, на что идем. Будет непросто, все понимают. Но и хоронить себя пока рано.

          Норд кивнул и завел пару выбившихся прядок ей за ухо:

          — Я рад, что ты с нами.

          Фрейдис фыркнула и покачала головой:

          — Ты вроде хотел идти братишке по голове стучать? Ну так вперед!

          — Да ты же сама сказала, что не надо!

          — Я сказала, что он принял правильное решение. Но небольшая взбучка ему никогда не повредит, — подмигнув, она развернулась и ушла.

          Норд пару раз вздохнул и вернулся на нос. «Взбучку» он Торвальду еще устроит — это несомненно. Только вот не сейчас, а когда они останутся наедине. Может, даже ночью, когда большинство будет спать. Ну и… ругаться он тоже, разумеется, будет не за то, за что собирался изначально.