Лунный лик. Рассказы южных морей - Джек Лондон

«Рассказы южных морей» объединяют несколько циклов таких произведений. Кроме упомянутого выше, сюда относят и «Сына Солнца», и «Храм Гордыни», некоторые повести, а порой и очерки писателя — «Путешествие на „Снарке“». Джек Лондон гордился тем, что он «элемент реальности» предпочитал самой смелой и отчаянной выдумке, придавая своим произведениям характер документализма. Наиболее характерны и экзотические произведения, выходившие в 1909–1910 годах, а затем помещенные в рассматриваемом сборнике, вышедшем в Нью-Йорке в издательстве «Макмиллан» в 1911 году. Он включает ряд произведений новеллистического типа — рассказы о событиях и характерологического свойства — рассказы о судьбе человека как белого, так и смуглого. Иногда оба начала совмещаются. Нередко объекты — воссоздание людей разных и порою несовместимых культур чередуются. Так достигается «панорамное изображение» или многосоставная картина происходящего. Вся разница в том, каков фон повествования — темнокожий или белый…

Рассказ «Дом Мапуи» как бы вводит нас в нелегкую туземную жизнь, повествуя о трудной судьбе ныряльщика за жемчугом. Мапуи — отцу семейства, пусть и не столь большого, несказанно повезло — он нашел редкой величины и красоты жемчужину.

В южных морях, несмотря на «теплые штормы», если судить по температуре воды, ураганы даже более опасны, чем в привычных континентальных широтах. Природа здесь еще властно распоряжается человеческой судьбой… Но вернемся к жемчужине. О находке Мапуи стало известно одному из бывших ныряльщиков, и тот, мечтая заработать себе на виски, направляет к Мапуи одного за другим разных людей, готовых выкупить жемчужину. Те перекупают ее друг у друга, фактически оставив размечтавшегося о собственном новом доме Мапуи ни с чем.

Но тут в развитие событий и в человеческие отношения властно вмешивается природа. Неожиданно в безветренную погоду начинается невероятный шторм, остров скрывается под волнами. Людям не удается спастись не только в домах, выстроенных в горной части атолла, но даже на деревьях — шторм ломает их, как спички, и уносит с привязанными к ним местными жителями и гостями в открытый океан. Теперь лагуна забита трупами — из тысячи двухсот жителей островка осталось в живых лишь триста человек! Семье Мапуи повезло — практически все остались живы, если не считать пропавшей без вести матери отца семейства Наури. Вряд ли эта грузная и старая женщина может спастись в разбушевавшейся морской стихии. Но она, заброшенная на соседний необитаемый островок Такокота — на расстояние пятнадцати миль от Хикуэрэ, — не только выживает, но и пребывает там более двух недель — поправляется и отходит от пережитого кошмара. По чистой случайности к островку прибило тело торговца Леви, последнего из тех, кто приобрел жемчужину, и Наури не погнушалась обыскать его. Поиски ее завершились успехом.

После долгих усилий, ремонта своими силами какой-то дырявой лодчонки, незадачливая мореплавательница Наури вплавь прибивается к опустевшему острову, отбиваясь врукопашную от акулы, к желанному атоллу, откуда началось ее невольное и непредвиденное трудное путешествие домой. Даже собственный сын принимает родную мать за говорящий призрак-духи не хочет откликаться. Но какова многоплановая развязка!? Оплаканная уже не раз семейством погибшая жемчужина вновь возвращается к своему владельцу. Это не менее важно, чем появление родной матери в семье. Чудом же спасшаяся мамаша становится героиней всей этой истории. Поумневший глупец Мапуи готов уступить своё сокровище единственному оставшемуся в живых из своих покупателей — капитану Александру Раулю за «пять тысяч французских долларов». Так соединяются в этом сюжете все разорванные было концы и начала. О трагедии, постигшей жителей, рассказано здесь более чем занятно и захватывающе. Природное и социальное сплелось и закрутилось в тугой узел увлекательного художественного повествования. Нехитрый идеал собственного дома Мапуи теперь как никогда близок к осуществлению. Дома-то пока никакого нет, он существует только в воображении семьи туземца — как цель жизни, идеал. Однако мечта рискованного и наивного смельчака Мапуи — ныряльщика — может быть теперь реализована. Не до первого ли урагана, как предупреждал его когда-то тот же Рауль?

Следующий рассказ основан если не на фиджийской легенде, то уж на близком по духу этому жанру материале. Речь идет о самом большом острове в этом архипелаге — острове Вити-Леву, открытом когда-то в 1643 году голландцем А. Тасманом. Потом земля эта перешла в руки англичан. Столица нынешнего независимого государства Фиджи — Сува также разместилась на этом острове. На великом острове протекает и могучая река Рева, одна из самых больших в Океании, со своими живописными водопадами до двухсот метров — такова высота падения струй. В рассказе «Китовый зуб» идет речь о своеобразной культуре островитян, о значении в их жизни обычаев, незнание которых может привести к гибели иностранцев. Всякого рода табу — это скрытая программа, способ передачи информации и руководство к действию, понятному местным жителям-аборигенам. Порою это имеет предметное воплощение.

Итак, мир туземца — полинезийца, фиджийца или папуаса формируется на основе своеобразных обычаев — ритуалов — многочисленных табу (тумбо). Каждый знает, что ему разрешено и что категорически запрещено традицией. Порою эти запреты столь же наивны, как и жестоки — они не велят туземцу прикасаться к белой женщине, даже принимать из ее рук пищу в минуту голодной смерти. Есть и ритуальные подарки, принимающий их обязан исполнить любое желание дарителя. И белые порой бессовестно этим пользуются. Но наряду со свирепыми запретами есть и совершенно людоедские в буквальном смысле «разрешения» — большой спектр дозволенности (судьба Кука тут не исключение, а скорее правило и некоторые общие принципы и детали тут хорошо просматриваются).

«Китовый зуб» — рассказ о Джоне Стархэрсте — английском проповеднике, безбоязненно отправившемся в тропические джунгли к истокам как раз этой едва ли не единственной на острове великой реки на Великой земле.

Тайный противник — один из местных вождей Ра Вату, который лишь из коварства стал якобы на путь христианского просветления (лоту), передал вождю талисман — исключительно красивой расцветки зуб кита, за который потребовал всего лишь смерти какого-то незначительного священника. Вождь-людоед не смог отказаться от столь уж соблазнительного для него предложения, что означает гибель ловца языческих душ. Это символический и ритуальный подарок. А языческие ритуалы и законы пока еще в этих живописных горах и влажных ущельях значат гораздо больше, чем самые изощренные христианские проповеди.

Обреченный же на смерть Джон Стархэрст на солнцепеке, вооруженный одной Библией, героически повторил слова Христа, очень уместные в такой безвыходной и сходной со Спасителем ситуации:

— Прости им, они не ведают, что творят…

В стадии кульминации здесь столкнулись два миропонимания, две традиции, два значительных магических обряда — христианский и дикарский, людоедский. Все персонажи высветились мгновенно, как при вспышке молнии. Две веры, два типа духовности, два предсмертных ритуала — один подчеркнуто и высоко трагический, другой — как бы торжественно-праздничный, бесшабашный, оснащенный примитивным людоедским гимном и радостью дикарей по случаю желанного подарка их правителю и пира для избранных. Это и есть два своеобразных полюса сознания нынешнего человечества. И роль обоих в общей картине огромного мира весьма значительна.

Джеймс Кук, освоивший в свое время эти места (недаром его именем назван один из архипелагов в Полинезии — Острова Кука, а также всемирно известное туристическое Агентство Кука) погиб все же на Гавайях — т. е. в районе нынешних Сандвичевых (собственное имя мореплавителя) островов, в бухте Килакакуа. Старый вождь — король Тарайопу поначалу принял его с радостью, хотя команда белого «Лоно» (обожествленного туземцами местного рыбака) вела себя не очень учтиво — и по отношению к древним языческим храмам, и к местным женщинам. Но Куку удалось покинуть Сандвичевы острова с миром, однако недалеко от гостеприимного берега у него на корабле выявились значительные повреждения, и он вернулся на прежнюю стоянку (1779). Тут-то и обнаружилась его главная ошибка — непредусмотрительность. Этот самый вождь — «большая бука», как поется в песне В. Высоцкого, — (звали его, повторяю, Тарайопу) — отдал туземцам приказ, то есть наложил большое табу на посещение корабля и импровизированной верфи пришельцев, запретил какую бы то ни было помощь английским морякам. Последние ничего об этом не подозревали. Туземцы стали вредить делу — воровать гвозди, плотничьи инструменты, вплоть до того, что даже ухитрились угнать скуттер «Дискавери». Кончилось дело тем, что Кук лично отдал приказ обстрелять туземных авторитетов острова, когда те подплыли к гавани, собираясь передать Куку категорический и грозный приказ короля — покинуть остров. Капитан лично убил одного гавайца. И когда уже Кук, отстреливаясь, собирался прыгнуть в причалившую к берегу лодку, один из островитян настиг его и убил ударом боевой палицы. Кук свалился мертвым. Естественно, палица эта была отнюдь не «из бамбука». Команда подняла паруса и срочно убралась восвояси.