Гори во льдах - Malice Crash

–Конечно, – Нора мысленно попыталась прикинуть маршрут. Получилось только приблизительно, все-таки большую часть карты города она еще не изучила. – Вон туда. Там остановка должна быть.

–Что значит – не верю? – Сулмор повысила голос. – Все могут. И ты тоже можешь. А будешь возражать – выброшу в шлюз.

–Не надо, – маленькая светловолосая девочка сжалась в комок. – Я жить хочу...

–Жить вы все будете вечно, – хейтерша обвела глазами зрителей воспитательного процесса. – В это и верить не надо.

–Но ведь все умирают, – возразил один из мальчишек. Ангмарская так и не научилась запоминать их по именам и лицам. Как-то не получилось – даже того, который назвал ее Лиералой. Они теперь все так говорили. И воспринимались как общность – как клетки организма или детали машины. Некоторые нужно было ремонтировать, приводить к стандарту...

–Лиа не умирают, – объяснила Ангмарская. Историю Сенгара она знала со слов Велки, но то, что все лиа – демоны, в голове зацепилось. – И вы не можете умереть. Кто в это не верит?

Поднялось несколько рук. И одна – из маленького клубочка со светлыми волосами.

–Хорошо, я сейчас вам все докажу, – «в основном то, что учитель из хейтера никогда не получится». Сулмор могла придумать только один способ – использовать личный пример. Но окружающие полукровки, которые еще частично считали ее богиней, могли и не повестись...

Идея с выходом в открытый космос нравилась самой Ангмарской. Когда еще представится возможность погулять меду звезд?

Может, они и были достаточно смелыми, точнее глупыми, чтобы не верить, но приказам подчинялись. Даже не дожидаясь включения контроля.

Ангмарская никогда особенно не любила детей. Особенно своих ровесников. Вот и к этим ребятам – максимум привязалась. Как к кому-то, кого нельзя бросить просто так. Но для того, чтобы они стали самостоятельными, их нужно было учить.

Внутренняя дверь шлюза отошла в сторону. Блондиночка всхлипнула. «Лиерала» внимательно посмотрела на нее, надеясь, что ее черный взгляд может в ком-то пробудить сомнение. По отношению к фактам, затверженным на урокам. И, естественно, веру в то, что «богиня» говорит правду.

Ангмарская четко придерживалась инструкции, за вычетом того, что вместо скафандров обрядила детей в индивидуальные защитные поля. С одной маленькой оговоркой... Сулмор вовремя вспомнила, как Мэл тренировала обращенных. Правда, там был не вакуум, а бассейн... Точнее, пруд, совмещенный временами с фонтаном.

Слезы у неверующей малявки высохли почти сразу же. Во всяком случае, когда хейтерша оторвалась от окружающего пейзажа (звезды, звезды, пыль космическая, туманность вдалеке, опять звезды – кучкой), то заметила, что все висящие на силовых линиях (чтобы не отстать от корабля) дети успокоились и наслаждаются видом.

«Ну вот, у кого еще возражения остались?» – поинтересовалась Сулмор у своих опекаемых.

«Это ты нам помогаешь, – отозвался один мальчик. – Как тогда...»

«Ты в это веришь?» – осторожно спросила Ангмарская. И получила утвердительный ответ. Значит, можно было начинать...

Поля вокруг тех, кто уже поверил в свою безопасность, Сулмор осторожно перестала поддерживать. Но они остались на месте – теперь каждый из детей защищал себя сам, собственной верой. Хейтерша это чувствовала. И еще – что ее не считают жестокой. Больше не считают. Перековались...

Проблем с обращением к собственной силе у ребят больше не возникало. Достаточно было показать любой прием. Один из мальчишек вышел за обшивку, не пользуясь больше шлюзом, и переправил название корабля на имя богини.

«Лиерала» приближалась к Сенгару. Правда, все-таки медленно – сказывались качества корабля и выбранный маршрут. Сулмор не сомневалась, что прибудут ее воины как раз вовремя. Вести с передовой ее и не интересовали – хватало собственного ясновидения.

А еще Ангмарская надеялась, что остальные развлекаются куда качественнее ее самой. Особенно Рингил. И Мэлис. Что ей не приходится заниматься чем-то скучным и привычным по «Вратам». Хейтерша теперь знала, какая это страшная нагрузка – учить большую кучу народа... Впрочем, учителей своих заочно уважать не начала – они-то работали с уже готовыми детьми.

Рингил как раз развлекался. Причем очень старательно. Изображать шок он мог, не особенно контролируя себя. Шарахаться от каждого сенгарийца, как от нелимитированного, дрожать, имитировать страх... С этим никаких проблем не было.

А еще хейтер старался каждому, якобы случайно, заглянуть в глаза. Здесь это было совершенно безопасно. И вообще – он же не улыбался при этом? Просто смотрел...

Реакции были такие, что хоть статистику веди. От одного взгляда – ну, даже если учесть, что именно эта компания думала о своем маленьком узнике. Кстати, на условия содержания жаловаться не стоило, непривычная для хейтера роскошь вкупе с излишеством четко пометила буквально все отведенное помещение. Похоже, именно для него эта каюта и была приготовлена – заранее. А потом оттуда вынесли вещи, с помощью которых можно было причинить себе вред. Не сразу – сначала пришлось, глядя в объектив камеры (где находилась аппаратура слежения, Рингил определили, как только его внесли в помещение) пару раз провести столовым ножом по запястью. Влетели двое, очень быстро, нож отняли, один хотел дать по морде, второй не позволил.

Эти как раз первыми и прокололись – натолкнулись на «затравленный» взгляд. Изображать его было легко, хотя раньше хейтер и не практиковался – точнее, старался не допускать. Зато теперь отрывался на все сто... Тот сенгариец, который собирался отвесить «самоубийце» раздраженно-воспитательную оплеуху, сжался, потеряв процентов десять роста, и утопал за дверь. Второй дернулся и попытался погладить «принца» по голове. Рингил не дался.

В основном именно такие реакции и получались. В ком-то просыпалась жалость, кто-то боялся... Многие отказывались приходить второй раз, хейтер подслушивал разговоры... Корабль медленно превращался в дурдом. А Рингил прилежно играл единственного пациента, который на самом деле страшно заразен, но никто об этом не знает.

Хейтер мысленно усмехнулся. Конечно, до конца полета осталось не так долго, как хотелось бы, но здоровые члены экипажа на Сенгар прибудут в виде меньшинства.

Старательно уставившись отсутствующим взглядом в зеркало, за которым здесь, в ванной, спрятали оборудование для съемки (мало ли – вдруг августейший пленник решит утопиться), Рингил раздевался. Право на самостоятельное мытье он отстоял с трудом. Разыгранные спектакли тянули на высшую награду – так упорно сопротивляться, не выходя из роли, мало кто смог бы. Смиряться в мелочах «принц» не собирался, а обрабатывать его целенаправленно и не пытались, предпочитая потакать. И так под присмотром. Причем оперативным.