Гордые и свободные - Джанет Дейли

Внезапно раздался шорох шагов, и Темпл сразу же приподнялась на локте.

– Кто там?

– Это я, Дульси, – раздался шепот поварихи. – Меня прислала Фиби. Говорит, чтоб вы скорей шли.

– Что-нибудь с ребенком? – Темпл быстро накинула халат. – Маленький Айк заболел?

– Не знаю. Говорит только, чтоб вы скорей шли.

– Побудь здесь с Лиджей. Я сейчас вернусь.

– Хорошо, мэм.

Темпл зашла в дом, взяла корзинку с лекарствами и быстрым шагом отправилась к негритянскому поселку, временами переходя на бег. Дверь домика Фиби, несмотря на жару, была плотно заперта.

Темпл открыла ее и заглянула внутрь.

– Ну что там такое? Айк заболел?

Увидев мужчину, который стоял рядом с Фиби и держал на руках младенца, она вся похолодела.

– Клинок, да? – сразу севшим голосом прошептала она. – Он убит?

– Нет, миз Темпл, – улыбнулся Дье. – Он жив, можете не сомневаться.

От облегчения ее начала бить дрожь. Вспомнив о двери, она поспешно захлопнула ее и сказала:

– Зря ты приехал, Дье. За плантацией могут следить.

– Там никого нет, миз Темпл. Мы как следует все проверили.

– Мы? – Она резко обернулась. – И Клинок здесь?

– Он в укрытии. Сказал, чтобы вы его не искали.

– Но почему? – Темпл запнулась. – Ладно, не важно.

Он не пришел, потому что не хочет ее видеть. Он уверен, что она знала о готовящемся убийстве Шавано и не предупредила старика.

– Хозяин хочет знать, хорош ли управляющий.

– Вроде бы неплох. – Сейчас ей не хотелось говорить о плантации, урожае и хозяйстве. – Хорошо разбирается в сельском хозяйстве, строг, но в меру. Что касается дома, то в сентябре, думаю, закончим.

– Еще хозяин спрашивает, не нужно ли чего-нибудь вам и Лидже.

Нужно! Он мне нужен! Вот что хотела бы она сказать, но не могла.

– Нет, у нас все хорошо. Скажи ему… – Она замолчала, боясь, что расплачется. – Скажи, что сын по нему скучает. И я… я тоже. Береги его, Дье. Ради меня.

– Хорошо.

Слезы все-таки выступили у нее на глазах. Темпл обернулась и быстро вышла из хижины. Она постаралась идти ровной, спокойной походкой. Вдруг за ней следят чужие глаза?

А может быть, Клинок сейчас смотрит на нее? Вполне вероятно. Где бы он ни спрятался, он наверняка выбрал такое место, чтобы оттуда была хорошо видна хижина Дье. Например, он может находиться вон там, на лесистом склоне. Темпл оглянулась, посмотрела на пригорок, но деревья и кусты сливались в сплошную черную массу.

Клинок вздрогнул – ему показалось, что она смотрит прямо на него. Он осторожно положил руку на морду коня, чтобы тот ненароком не заржал. Но, разумеется, с такого расстояния, да еще ночью увидеть его Темпл не могла. И все же откуда она узнала, где он? Наверно, Дье проболтался. Надо будет спустить с него за это шкуру.

Внезапно гнев его прошел. Он смотрел на тоненькую женскую фигурку, залитую лунным светом. Белая ночная рубашка, черные волосы, тонкий стан. В позе Темпл было что-то бесконечно печальное, беззащитное. Клинок едва сдержался, чтобы не выйти из укрытия.

Делать этого ни в коем случае нельзя. Повсюду подстерегает опасность. И к тому же – эта мысль особенно мучила его – неизвестно, можно ли ей доверять. Вряд ли она выдаст его своему братцу, но можно ли надеяться на ее помощь? Ведь он объявлен вне закона, любой может убить его безнаказанно. Захочет ли Темпл защитить его? Ведь она считает, что он виновен и кара заслужена.

Как она могла допустить, чтобы отец угодил в засаду? Ведь она сама сказала, что догадывалась о ловушке. А потом заявила, будто ничего не знала. Где же правда? Одним из убийц был Кипп, это Клинок выяснил достоверно. Но как быть с Темпл? Знала она или не знала? Он все вспоминал окровавленное тело отца, ее странное поведение, и сомнения вновь терзали его сердце.

– Почему, Темпл, почему? – прошептал он вслух.

36

Форт Гибсон,

индейская территория

20 января 1840 г.

Джед Пармели подошел к фургону и ободряюще улыбнулся жене. Сесилия чуть раздвинула губы в ответной улыбке, но от этого ее осунувшееся личико лишь приобрело еще более испуганный вид. Светлые волосы были прикрыты вельветовым чепцом, из-под которого выбивались вьющиеся пряди, шея укутана меховым воротником.

– Командир моего драгунского эскадрона капитан Коллинз и его супруга пригласили нас выпить чаю. Тем временем приготовят нашу квартиру, и потом капитан проводит нас туда.

– Как же так? – переполошилась Сесилия. – У меня платье измято, я вся в пыли. Нельзя ли нам сначала зайти на квартиру, чтобы я могла освежиться и переодеться?

– Понимаешь, сначала квартиру должен освободить младший лейтенант, который там сейчас живет.

– Мы что же, выставляем этого человека на улицу?

– Ну почему же на улицу. Он, в свою очередь, тоже перейдет в чью-то квартиру. В армии так принято. Это называется «уважение к старшему по званию», – терпеливо, как всегда, объяснил Джед. Несмотря на девять месяцев жизни в армейской среде, его жена так и не освоила всех тонкостей воинского этикета. – Надеюсь, нас из этой квартиры никто не выставит.

Сесилия с тоской смотрела на бревенчатые стены форта, на остроконечные башни.

– Я думала, что это будет выглядеть как-то иначе, – сказала она, стараясь, не выдать обуревавших ее отчаяния и отвращения.

В углу томились трое проштрафившихся солдат в колодках. Сесилия поморщилась, увидев их прикованных железом к массивным деревянным колодам с проделанными в них отверстиями для головы и рук.

– Это граница, Сесилия. Я предупреждал тебя, что жизнь здесь грубая.

Впрочем, Джед понимал, что никакие предупреждения не могли подготовить его жену к суровой прозе Дикого Запада. Загрохотал барабан, дежурный капрал привел еще одного наказанного. У него на спине висела доска, где было написано «Я продавал виски».

В армии форт Гибсон называли просто «Могила». Но зато здесь, на границе, легче было сделать карьеру, чем на востоке. Большинство товарищей Джеда по военной академии все еще ходили младшими лейтенантами, а он уже получил следующее звание, и в его планы не входило еще десять лет ждать капитанских эполет. В армии лейтенант мог получить повышение лишь в том случае, если капитана, прежде занимавшего вакансию, произвели в майоры. Правда, можно было получить повышение и вне очереди, если отличишься в бою. Джед твердо собирался сделать карьеру, поэтому и попросился на Дикий Запад.

Имелась и еще одна причина. Целых восемь месяцев он прослужил в скучнейшей должности квартирмейстера, занимаясь перекладыванием бумажек. После войны с семинолами и экспедиции на территорию чероки Джед привык к действию. Самое мучительное для него было – просиживать штаны в штабе, писать бесконечные отчеты про изношенные подковы и ржавые гвозди. Ради Сесилии он честно терпел восемь месяцев, а потом его терпение кончилось, и Джед написал рапорт с просьбой о переводе на границу.