Драконья Пыль. Проклятие Ирвеона (СИ) - Шию Ольга

***

Первый день, второй, десятый. Лекции, семинары, встречи с друзьями. Новый семестр, новые предметы. Учебный год закружил меня, засыпал проблемами и задачами, как градом. Недели мчались, будто во сне.

— Фарид?

Опаздывая на лекцию, я бежала по пустому коридору. Шаги гулко отдавались в голове. С утра меня мучила страшная головная боль. Уже неделю она незаметно преследовала меня. Осторожно ощупывала виски, едва ощутимо гладила затылок, похлопывала по макушке, а вот сегодня, не стесняясь, расправила крылья, впилась когтями в мозг.

Аудитория полна. Преподавателя еще нет. Успела! Море голов со смазанными лицами, шум голосов, как рокот прибоя. Я пробралась на свободное место и застыла в недоумении.

— Ты тут откуда?

Фарид усмехнулся, озабоченно вытянул шею, высматривая кого-то среди десятков студентов.

— А ты как думаешь?

— Понятия не имею. У меня так болит голова, что я плохо соображаю. Я думала, ты на работе.

После каникул я почти не виделась с другом. Прежде он торчал у нас круглыми сутками, а после выпускного с головой погрузился в работу. И, вот, пожалуйста, как ни в чем не бывало, заявился на лекцию.

Фарид заметно нервничал.

— Тогда я пойду. Если ты считаешь, что меня тут не должно быть.

Я застыла с открытым ртом. Это еще что такое? Обиделся? Нет.

— Фарид, ты странно себя ведешь. Все в порядке? Фарид?

Но он уже поднялся, пролез через оживленно болтающую компанию и скрылся в коридоре.

Тяжелая деревянная дверь снова отворилась, впуская преподавателя.

— Добрый день. Меня зовут Ткачев Захар Константинович. Запишите. Психология внутриличностного конфликта. В ладах ли вы с собой? Знаете ли, чего желает ваше Я?.. Да, вы что-то хотели?

— Простите, я, кажется, ошиблась аудиторией, — я поднялась, пытаясь протиснуться между хихикающими студентами. — Я сегодня точно не в ладах с головой. У меня сейчас другой предмет.

— Нет, останьтесь, — он сверился с записями, — Таира, верно?

— Да…

Ну, ничего себе! Когда это я стала настолько популярна, что незнакомый преподаватель знает меня по имени?!

Мне так и не удалось выбраться из-за стола, зато он беспрепятственно прошел между галдящими студентами, нашел свободный стул в соседнем через стол ряду, оседлал его задом наперед и уставился на меня.

— Поговорим о ваших противоречиях. Вы знаете, что под воздействием внутреннего конфликта человек, как правило, меняет окружающий мир, подстраивает его под собственные желания? Совершенствует окружающее и совершенствуется сам. Наполняет жизнь смыслом… Есть в вашей жизни смысл?

Я застыла с открытым ртом. Аудитория погрузилась в тишину. Человеческие фигуры окончательно размылись, стали ничего не значащим фоном, а в голове продолжал стучать огромный молот, мешая вспомнить, где я видела этого человека. Среднего роста, лет сорок, короткие светло-русые, а скорее бесцветные волосы, залысины, серые глаза. Холодные и жесткие.

— Я вас знаю?

— Я представился.

— Не понимаю…

Он склонил голову на бок, осмотрел меня, потом обвел рукой аудиторию.

— Это действительно то, чего ты хотела? К этому стремилась? Сюда бежала?

— Э… Нет, я говорю, что ошиблась, у меня другая…

— Да, мне тоже кажется, что это ошибка. Скука смертная, если честно, — он задрал голову, осмотрел потолок. — И самое забавное — ты это прекрасно понимаешь. И злишься на себя. Уж я-то знаю! — Он постучал себя по виску, моргнул. Серые глаза. Черные глаза.

Я отшатнулась, едва не падая со стула. Молот бил без остановки, и, наконец, пробился. Серебристые осколки прыснули в стороны. Я зажмурилась, обхватила руками готовую разлететься на куски голову, а когда открыла глаза, он все еще сидел передо мной в пустой аудитории.

— Не так я себе представлял твой мир. — Закирий осмотрел свой строгий серый костюм, поморщился и принялся отряхивать его с себя, как пыль. Спустя минуту он уже сидел в привычной одежде охотника и таращился на меня черными глазами паразита. Закирий. Черный ткач. Моя персональная головная боль.

— Что происходит?!

Ткач приходил только во сне. Я сплю?

— Ох, подустал я от этого. — Он почесал небритый подбородок, замахнулся непонятно откуда взявшейся книгой и обрушил ее мне на голову. — Просыпайся!

***

Я с трудом разлепила опухшие веки. В комнате было светло. Солнце проникало через полуоткрытые жалюзи, яркими полосами ложилось на пол и выкрашенную светло-зеленой краской стену. Из открытого окна доносился шум улицы: гомонили птицы, в отдалении кричали и смеялись дети, гудели машины. В комнате что-то шумело и попискивало. Я скосила глаза. Мигающие огоньками приборы, трубки. Больница?!

Я подскочила, едва не опрокинув стойку капельницы.

Что за черт? Почему я в больнице? В голове пульсировал вакуум. Будто резко схлынувшая боль, схлопнувшаяся дыра.

Я покрутила затекшей шеей, осматриваясь. В палате три кровати и только одна занята. Мной. Свежевыкрашенные стены и потолок (кажется, даже можно уловить запах краски), новый линолеум, новые светильники, белая дверь с застекленным окошком, маленькая раковина. Чисто. Тихо. Странно.

В коридоре промелькнула черная тень, вернулась, уставилась на меня через стекло усталыми удивленными глазами.

— Таира! Господи!

Дверь распахнулась, тень метнулась ко мне и остановилась в шаге от кровати.

— Странно слышать, как ты упоминаешь бога, — прохрипела я.

Подруга отмахнулась. Жанна, готическая принцесса. Объект восхищения и шуточек на сатанинскую тему едва не плакала, глядя на меня.

— Ты очнулась! Я сейчас кого-нибудь позову.

— Погоди! — Я рванулась вперед, схватила подругу за руку. — Ничего не помню. Как я тут оказалась?

— Ты упала. На выпускном. Выпускной помнишь? Мы думали, ты… Ты четыре дня была без сознания. Врачи не понимали, что с тобой. Таскали по всяким томографиям, а ты просто не приходила в себя. Мы уже собирались звонить твоему деду…

— Но не позвонили, надеюсь?!. — Я выдрала из руки иглу капельницы и уставилась на пальцы. Кольцо. Серебряное плетение, черный камень. Перед глазами пронеслось воспоминание. Мимолетное видение. Я потерла глаза.

— Нет, не успели… Я все-таки позову медсестру.

— Четыре дня? Прошло четыре дня?! — Я лихорадочно пыталась вспомнить, посчитать. Снова наткнулась взглядом на кольцо. Откуда оно здесь? Кажется, я видела его во сне.

Я спустила ноги с кровати, стыдливо одернула задравшуюся рубашку. В бедро впилось что-то твердое. Я откинула одеяло.

— Что это? — Жанна прищурилась на блестящий камушек.

— Не знаю… — Я подняла двумя пальцами кристалл с молочными разводами и вкраплением серебристых искорок.

— Может быть, дети принесли? Здесь рядом детское отделение. Они иногда прибегают. Медсестры их выгоняют, а они все равно пробираются… Нам, вообще-то тоже нельзя сюда заходить. Но Фарид добился, чтобы нас пускали. Ты же его знаешь… Он тут два дня сидел безвылазно. Кажется, все дреды себе повыдергал. Так переживал.

— Фарид?

Вот уж странно. Мы с ним хорошо дружили, но не настолько, чтобы круглосуточно у постели дежурить.

— Да он вбил себе в голову, что это из-за него ты сознание потеряла. Мы сначала решили, что ты подавилась. Ты же только откусила этот его пирог и сразу глаза закатила. А он все кричал: «Это я виноват. Это я!». Короче, помешался человек. Но, главное, что ты пришла в себя… Куда ты?

Я поднялась на ноги и снова опустилась на кровать. Действительно. Куда я собралась? Я раскрыла ладонь. Камень. Камень и кольцо. Откуда?

— Опять ты тут?

Дверь бесшумно открылась. Невысокая, полная медсестра в голубом костюме устало покачала головой. Жанна ретировалась, а я погрузилась в череду больничных процедур. Снова томография, забор крови, давление, температура, фонариком в глаз…

Спустя полтора часа я вернулась в палату. Выгребла из-под подушки камень, натянула кольцо на палец. В голове мелькали обрывки мыслей, будто я пыталась ухватить слишком шуструю и игривую рыбку. Вот она подплывает совсем близко, но стоит протянуть руку, как она проскальзывает сквозь пальцы и исчезает.