Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга первая - Рахман Бадалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Скажу открыто, ненавижу всех богов.
Мне за добро они воздали пытками».
Такая гордыня непозволительна, поэтому вестник богов Гермес даже предупреждает:
«если бы Прометей победил, то стал бы невыносим».
Даже Хор вдруг ужасается:
«Да, да, ты твёрд. Тебя взнуздать
Горечь и боль никогда не смогут.
Но рот твой волен чересчур.
Проходит душу ужас пронзительный,
Участь твоя мне страшным-страшна.
Что если море печалей
Не переплыть вовек тебе? Беспощадное, злое,
Несокрушимо жестокое, сердце у сына Крона»
Это «море печалей», которое «не переплыть вовек» заставляет не только задуматься, но и сокрушаться.
Для этого и придумали греки трагедия, чтобы не только думать, не только искать и находить выход, но и чтобы сокрушаться, когда выхода нет.
Чтобы «плыть», когда «не переплыть вовек», и только тогда подчинение Судьбе, станет одновременно вызовом этой самой Судьбе.
Но при этом, никогда не будем забывать, что Эсхил остаётся Эсхилом, и не может скатиться до уровня «социалистического реализма».
Что если «море печали», которое «не переплыть» не только вызов великого, на все времена, бунтаря, но и причина его, бунтаря на все времена, односмысленности, известной спрямлённости его намерений и его поступков?
Что если у Прометея сказывается отсутствие «жизни как кипения», того, что всегда в избытке у Зевса?
Ведь Зевс не просто бог, не просто греческий бог, он ещё и типичный грек.
Гермес прямой посланник Зевса и его обязанность принести Зевсу нужную весть, убедить Прометея, что он должен раскрыть «страшную тайну»
«Гермес
С тобой, хитрец насмешник сверхнасмешливый,
С тобой, богов предавший, осчастлививший
Людишек, говорю я. Вор огня, с тобой!
Отец велит всё, что болтал о свадьбе здесь,
Владычеству его грозящей, – рассказать,
Без недомолвок, без загадок, начисто!
Всё говори, что знаешь Прометей!…
Прометей
Хвастливы как, чванливы и напыщенны
Вот эти речи прихлебателя богов.
Царить вам внове, выскочкам, и верите
Что век вам в доме золотом блаженствовать.
…вот и слово «выскочка» у самого Эсхила, о котором не подозревал, не говоря уже об этом предсказании через века и тысячелетия всем тиранам, что «не век в доме золотом блаженствовать»…
Я пережил, как два тирана пали в пыль,
Увижу, как и третий, ныне правящий,
Падёт, паденьем скорым и постыднейшим…
Гермес
Строптивостью такой и своеволием
Корабль свой ты загнал уже на камни бед.
Прометей
Мои страданья, слышишь, не сменяю я
На пресмыкательство твоё. Не будет так!»
…Невольно задумаешься это о богах или людях. И неужели с тех пор мало что изменилось…
«Прометей
Скажу открыто: ненавижу всех богов.
Мне за добро они воздали пытками.
Гермес
Бред! Ты болезнью поражён жестокою.
Прометей
Я болен, если ненависть к врагу – болезнь.
Гермес
Была бы тебе удача, стал бы страшен ты!».
…Эсхил предупреждает и самого Прометея? По крайней мере, мы не можем отмахнуться от следующих мыслей, помещённых почти в конце дошедшего до нас фрагмента (а может быть, и всех четырёх трагедий)…
«Гермес
Ты, как жеребчик необъезженный, узду
Кусая, вздыбился, вожжам противишься.
Бессильны ухищренья, даром мечешься!
Глупца и неразумца своеволие
Бессильнее, ничтожнее ничтожества…
Лгать не умеют Зевсовы бессмертные
Уста. Зевс держит слово. Так обдумай всё!
Взвесь! Оглядись! Строптивость своевольную
Не предпочти разумной осторожности.
Старшая Океанида
По-нашему, разумна, своевременна
Гермеса речь. Строптивость он велит тебе
Оставить, осторожности тропой ступать
Упорствовать в ошибке – стыд для мудрого.
Прометей
Всё, что мне возвестил он, заранее всё
Я предвидел, и знал я. Врагу от врагов
Казнь и муку терпеть – в том постыдного нет.
Ну так пусть двулезвейные кудри огня
В грудь мне ринутся, в клочья пускай разорвут
Воздух – громы и дурь сумасшедших ветров…
Гермес
Вот послушайте бред, бесноватого речь.
Сумасшедшие мысли! Что надо ещё,
Чтобы назвать одержимым, безумцем, глупцом
Болтуна и бахвала. Узду он порвал!
Вы же – много в вас жалости к болям его —
Уходите от этих погибельных мест,
Убегайте скорее! Не то потрясёт,
Оглушит столбняком львиных грузных громов
Сокрушительное грохотанье!»
И самые последние строчки, слова Прометея:
«…Вихри ревут
И сшибаются в скрежете, в свисте. Встаёт
Вихрь на вихрь! Друг на друга восстали ветра!
Хлябь морская и небо смешались в одно!
Эту бурю. Её опрокинул, ярясь,
Зевс на грудь мне, чтобы ужасом сердце разбить.
О святая, могучая матерь моя,
О Эфир, над землёй разливающий свет!
Поглядите, страдаю безвинно!»
Было бы наивным интерпретировать этот диалог Прометея, Гермеса и Старшей Океаниды упрощённо. Эсхил художник, а не мыслитель, он не пытается додумать то, что, на его взгляд, додумать невозможно.
Он просто слышит космический гул и выносит его в финал.
…история Ио
Осталось коснуться будущего свержения Зевса с олимпийского трона, и вновь вернуться к судьбе Ио.
Для начала просто перескажу эту мифологическую историю, к которой обращается и сам Эсхил.
Опасаясь гнева ревнивой Геры,
…кажется весь смысл её жизни, наказывать возлюбленных Зевса…
Зевс превратил Ио в белоснежную корову.
Согласно Эсхилу Зевс овладел Ио в облике быка уже после того, как она превратилась в корову.
Гере удалось уговорить Зевса, подарить ей корову, и она поручила тысячеглазому Аргосу, прозванному Паноптес, т. е. всевидящий, у которого было неисчислимое количество глаз, а попеременно спали только два глаза, тайно отвести её в Немейскую оливковую рощу.
Зевс, в свою очередь, обратился к своему сыну Гермесу который, кроме прочего, был богом воровства и обмана, чтобы тот спас Ио.
Гермесу удалось усыпить тысячеглазого Аргоса игрой на флейте, а затем отрубить ему голову.
Освобождённая Ио, однако, по-прежнему оставалась в образе безмолвной коровы. Узнав о том, что Аргус обезглавлен, Гера создала страшного овода, с тем, чтобы он повсюду преследовал и жалил Ио.
Только после того, как Зевс поклялся Гере,
…куда делась всесильность Олимпийского владыки перед ревнивой женой?!…
что не будет любить Ио,
…вновь и вновь хочется повторять
