Витамины любви, или Любовь не для слабонервных - Анна Макстед

Я обожала мать до того случая. Из-за Роджера я стала жить в убеждении, что собственная мать предала меня, — какая мысль может действовать на психику более разрушающе? — и жила в убеждении, что она меня не любит. Когда в тот день я ворвалась в комнату и застала ее с мистером Коутсом, я стала соучастником их преступления. С этого момента я выбрала одиночество.

Для того чтобы осудить Анжелу, всем хватило одного факта — того, что она была неверна. Я не задавала себе вопроса, почему она на это пошла, ведь это совсем не в ее стиле. Наш приговор был окончательным, как будто она совершила убийство.

А теперь я не могла понять, как мне не пришло на ум поинтересоваться мотивами. На основании опыта работы в «Гончих» я знала, что если один из партнеров завел связь, значит, пришел конец долгим болезненным отношениям. Зная об этом, я просто не хотела думать о причинах измены матери. Я считаю, что мы с Грегом похожи на следователей, явившихся на место преступления. Мы выясняли правду. Мы не предотвращали зло, которое уже произошло. Мы прибывали на место преступления всегда слишком поздно. В детективных телесериалах следственная группа всегда в более выгодном положении: у них в руках есть и начало, и середина истории, и они могут проследить путь жертвы до ее печального конца. У нас не было начала и середины, в нашу задачу входило только засвидетельствовать конец.

А теперь меня вдруг осенило — знать финал недостаточно. Особенно когда история произошла в твоей собственной семье, когда понимание того, что произошло до поступка, может по-другому осветить весь ход последующих событий.

Как он мог? Как он мог сделать такое со мной, своей маленькой дочерью?

Как он мог поступить так со своей женой, если любил ее? Он неадекватно сильно наказал ее за ошибку. Хотя тут не годится слово ошибка. Вот хлестать молоко из пакета с просроченным сроком годности — да, это ошибка. Я так легко и бойко осудила свою мать за обман, хотя ее единственным неверным решением был «правильный поступок» — решение остаться с Роджером, сохранить семью. Этим она причинила вред многим, но себе — в наибольшей степени. Я не считала, что поступила правильно, когда переспала с Джеком, будучи официально помолвленной, с Джейсоном. Но я отдавала себе отчет, что если Джек — мой мужчина, то секс с ним нельзя осуждать, осуждать нужно то, что я хотела заключить брак с Джейсоном. Бедная Анжела. Я чувствовала, как значение ее неверности становилось все меньше и меньше, исчезало, как шипучий аспирин в стакане воды. Ее вина, не шла ни в какое сравнение с виной отца, воплотившего в жизнь свой ужасный план — сделать меня свидетелем измены матери. Жестокость его замысла была неизмерима. Я не поняла толком, что происходило в спальне, но меня испугала вульгарность увиденного, а еще больше — реакция матери и моего школьного учителя драмы.

Я все еще не могла поверить, что мой отец был способен на такую бессердечность. Если это было задумано, как способ наказать жену, мне еще повезло, что ему не пришло в голову удушить меня выхлопами своего «вольво». Это тоже было бы хорошим наказанием для нее. Я не слишком разбираюсь в вопросах отцов и детей, но что такое хороший родитель, можно понять на примере Габриеллы. Любящий родитель защищает своих детей от всего, что только можно. Их потребности для него важнее своих собственных. И уж совершенно точно, если любишь своего ребенка, ты не станешь травмировать его до самых кончиков белых носочков только ради того, чтобы отомстить своему супругу. Отец причинил мне боль. Если быть точнее, очень сильную боль.

Мне было так больно, что перехватило дыхание.

Если кого-то любишь, не станешь намеренно причинять ему боль. Из этого следовал только один вывод: мой отец меня не любил. И не надо было работать в «Гончих», чтобы понять: мать меня любила. Любила так, что готова была забыть себя.

Глава 37

В окошко машины постучали, я подпрыгнула от неожиданности и тут же открыла дверцу:

— Ты что! Никогда так больше не делай!

Джек сел в автомобиль рядом со мной.

— Ну, как ты, Колючка? — Он погладил меня по спине. Вид у него был крайне озабоченный.

Я повернулась к нему:

— Ну, что? Я пригласила тебя посмотреть, как мои родители выступают на сцене, а ты привел его и всех огорчил.

Джек осуждающе покачал головой:

— Ханна, Джонатан любит твою мать. А она так несчастна с твоим отцом. Я и раньше думал, что никогда в жизни не видел человека печальней, чем она. Но не знал причины ее грусти. Она и сейчас грустная. Мне очень жаль, что у тебя с ней такие холодные отношения. Роджеру должно быть стыдно. Вот я и подумал: есть двое несчастных людей, которые могли бы быть счастливы вместе, а кроме того, ты…

— Ой, не надо меня опекать…

— Ну и ладно. Это трудно объяснить. Джонатан обратился ко мне с просьбой стать его агентом не потому, что знаком со мной. Он знал, что я женился на тебе, потому что одиннадцать лет назад видел объявление Роджера в местной газете. Он всегда помнил об Анжеле, но ничего о ней не знал, и решил, что она и Роджер наладили отношения. Сам он был женат некоторое время, но развелся четыре года назад. Когда он искал себе агента, он позвонил мне, надеясь, что заодно я расскажу ему что-нибудь об Анжеле. Он не мог ее забыть. Что я мог ему рассказать? Вот только сейчас… Я решил вмешаться не потому, что мне было нечем заняться. Месяцев пять-шесть назад Джонатан рассказал мне всю правду о том, что тогда произошло. И мне многое стало ясно про тебя. Вот я и подумал, что ты имеешь право узнать, что же произошло на самом деле, а не версию Роджера. Я никак не ожидал, что Роджер так отреагирует на Джонатана. И от Анжелы я не ждал такой реакции. К тому же я ведь не знал, что она будет на сцене. Ты не говорила. Ну, я решил привести его с собой. Пусть сам ее увидит и решит, кого любит: ее или воспоминания. Проще любить идеализированный образ, чем реального человека. От идеала никакого горя не будет. Подумал: человек в отчаянии, пусть хоть посмотрит на нее. Но я привел его не только поэтому. Я хотел, чтобы он рассказал тебе, что произошло тогда. Это было ужасно — подвергнуть ребенка такому испытанию. Я подумал, вдруг ты вспомнишь, поймешь… себя. И еще я надеялся, что хоть частично уйдет твой страх…

Я похлопала в ладоши перед его носом:

— Ради Бога, Джек, может, замолчишь? Представь себе, я все вспомнила. В-с-е. Благодаря запаху лосьона мистера Коутса. Род жер сказал мне: «Пойди, посмотри, что делает твоя мама». Так что спасибо за беспокойство, но мистеру Коутсу уже не придется открывать мне факты моей жизни, я их знаю. И знаю, что свою злость срывала не на том человеке. Конечно, когда я осознала все это, все встало на свои места. Так что чертова истина открылась мне! Я узнала правду! И теперь, по-твоему, все будет чудесно, да? Мне и так жилось неплохо, без этой истины…