Важняк из двухтысячных. Внедрение в ЧК - Вадим Владимирович Чинцов

было остановить. Проникнув на колокольню, удалось там спрятать винтовку с оптикой, закрепить заранее приготовленную веревку к металлическому крюку и свернуть свободный конец в кольцо. Затем проверили баррикаду из строительного мусора, который по нашему требованию сегодня соорудили бойцы из комендантской роты, которых мы с братом, воспользовавшись своими полномочиями привлекли к работам, придав им пару телег с заморенными лошадками. Эти работы мы аргументировали возможными боями в городе. Теперь этот сваленный в большую кучу строительный мусор перекрывал прорыв конницы в проулок, которым мы с братом собирались отходить от храма. Через два квартала во дворе каменного купеческого дома, хозяева которого были расстреляны практически сразу после прихода Советов к власти, и в котором до вчерашнего дня жил заместитель председателя Тамбовского губисполкома, нами была спрятана тачанка, переделанная нами из конфискованной шикарной подрессоренной повозки с поднимаемым верхом. Ручной пулемет «Мадсен» с трудом выпросил у нашего начальника, правда он был сошек и к нему был только один магазин, наверное поэтому мне его и отдали.

Расседланный жеребец саврасовой масти оторвался от охапки сена и подбежал к брату, выпрашивая лакомство. Саша потрепал гриву и угостил попрошайку яблоком.

— Братишка, ты запрячь-то сможешь этого красавца? — я подошел к куче упряжи, рассматривая разнообразие ремней.

Александр усмехнулся, продолжая ласкать животное — Я неплохо изучил эту мужицкую науку. Пока ты болел, я подрабатывал на пару с мужичком, возившим на продажу дрова, волей-неволей научился лошадь запрягать. Как тебе удалось этого красавца достать?

— Реквизировал вместе с пролеткой. Лишил одного хитреца заработка, а вот где тот это богатство достал — вопрос! То же наверное реквизировал в революцию. Сегодня видел как наше начальство драпануло?

— Ага, бросили своих сотрудников на произвол судьбы. — Сашка оторвался наконец то от жеребца и мы с братом вошли в дом, в котором мы вынуждены ждать прихода белых. — Ладно мы, обговорили заранее, что остаемся в городе. А Трофимову и Брагину из отдела по борьбе с спекуляцией не нашли места в поезде для их семей. Они теперь свои семьи пытаются из города вывезти.

— Бардак! — согласился я, достав свою снайперку для последней чистки оружия перед операцией. И такое творится по всей России. Но ничего, у меня есть мысли, как нам, братишка, минимизировать этот беспредел.

Глава 4

Белые прорвали жидкое сопротивление красных и захватили без изменения истории Тамбов. Правда, в отличии от моего знания событий, не была приготовлена пакость в моем новом теле. Мы с братом, заранее попрощавшись с теткой и уверив ту. что уехали в Москву, спали в пустом огромном доме, с удобством расположившись на купеческих кроватях. Странно, постельное белье семья бежавшего из города советского начальника оставила в доме, видно надеясь сюда вскорости вернуться.

Лучи солнца разбудили меня и я, умывшись, вышел во двор, где запрягал жеребца в пролетку Александр. Я проверил оружие и, обнявшись с братом, вышел за ворота и направился к храму, в котором сегодня должен пройти молебен во славу Белого воинства, захватившего город.

В восемь часов утра сегодня, восемнадцатого августа, на высоте Петропавловского кладбища появились первые казачьи части. Казаки с лампасами на шароварах с крестами на груди растекались по городу, они на своих конях сидели в седлах как литые, в отличии от виденных мною ранее красноармейцев — их обычно при езде в седле кидало. В городе перебили оставшихся часовых, чоновцев и совработников. Из вскрытых складов населению стали раздавать товары. Ближе к обеду, под охраной броневика "Атаман Каледин", в сопровождении казачьего эскадрона, на черном коне и в черной бурке появился в Тамбове и генерал Мамантов. Рабочие вагоноремонтных мастерских встретили генерала с хлебом-солью. Затем Мамонтов и его сопровождение направились в церковь, на пороге которой его уже ждали попы, одетые в праздничные ризы.

Я уже, честно говоря устал ждать, колокольню недавно мельком осмотрели два казака, меня, замаскировавшегося на самом верху, не заметили. У входа остался один часовой, пропустивший наверх человека в черном монашеском одеянии. Звонарь профессионально стал звонить в колокола и вскоре ответили еще несколько церквей. Я вылез из своего укрытия, морщась от перезвона колоколов, просто оглушающих своим перезвоном. Особенно ужасно бил по мозгам большой колокол. Я опустил руку звонарю на плечо, когда тот обернулся я погрозил тому револьвером и знаком показал, чтобы тот продолжал свою работу. Я подошел к проему звонницы, осматривая площадь в оптику. Честно говоря, она мне на таком расстоянии и не особо нужна была.

Посреди площади выстроились беляки: впереди строя стояли Мамонтов (он не был потомственным казаком и в начале военной карьеры даже не предполагал, что станет казачьим генералом. Кроме того, фамилия этого героя рейда белых изначально писалась по-другому. Родился будущий белый генерал в семье офицера лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка Мамантова, принадлежавшего к древнему, известному с пятнадцатого века, роду. Однако в документах красной стороны и в советской историографии генерал именуется Мамонтовым. Именно так писал его фамилию в своих воззваниях Лев Троцкий. Этот вариант закрепился и в будущей современной историографии), поглаживая свои огромные усища, которым мог позавидовать даже таракан (правда усы у Константина Константиновича были пышными и почти достигали плеч генерала), командир одиннадцатой Донской конной бригады генерал-майор Калинин, командир десятой Донской дивизии генерал-майор Толкушкин и перешедший на сторону белых командир четвертой отдельной стрелковой бригады РККА Соколов, бывший царский офицер, привлеченный Советами в качестве военспеца и решившего. что ухватил счастье за хвост, Предатель даже погоны успел нацепить. Эти золотопогонные господа довольные своей победой улыбались, о чем-то переговаривались и уже готовы были направиться на территорию храма. Эскадрон сопровождения был спешен и казаки, сняв головные уборы, крестились на позолоченные кресты на куполах Троицкой церкви. Медлить было нельзя и я выстрелил в лоб Мамонтову, не тратя времени, перезарядился и выстрелом в грудь убил сначала одного генерал-майора. Выстрелы прозвучали хлестко, но практически заглушались колоколами. Казаки еще не пришли в себя и я успел еще раз выстрелить, убив второго белого генерала-майора, предатель же успел нырнуть в казачий строй и спрятался за одной из лошадей. Выстрелив в часового я убил его наповал, этого неудачника, пытавшегося из своей винтовки пристрелить террориста, оказавшегося на вверенной ему территории, затем я перекинул ремень винтаря через плечо и, натянув кожаные перчатки из грубо выделанной кожи, сбросил вниз конец веревки, оттолкнул звонаря